В поисках вымышленного царства - Лев Гумилёв

Ученый говорит скупо о некоторых вещах – о татаро-монгольском иге, о несторианстве, о загадке появления монголов на исторической арене, о присущей ханьскому Китаю и последующим династиям агрессивной политике. Он скрывается за маской беспристрастного исследователя письменных источников, но даже и эта источниковедческая по сути работа принесла ему неудобство и массу врагов. В книге сказался также некий, если угодно, природный авантюризм автора – авантюристический склад мировосприятия: он обожал розыгрыши какой-либо бесперспективной, с точки зрения официальной науки, идеи, теории и добивался поразительных результатов, рассматривая события в разных ракурсах.

Внимание к проблеме этноса и этногенеза заметно и в этой работе, но ученый еще не может в полный голос сказать, что за объект он описывает – не социальные организмы столь неприятных историкам-европоцентристам кочевников, но этносы, народы. Между статьями конца 60-х гг. и книгой «Поиски...» нет прямой связи. Статьи уже «тянут» на разработку теории: всеохватная мысль Гумилева уже в смежных исследованиях. Но автор понимает, что теоретическая оснащенность издаваемой книги терминологией, им рожденной к 1970 г., и понятиями о биосферной зависимости ряда наблюдаемых этнологических явлений, описанных в книге, только помешает ее выходу в свет.

Поэтому в ней, несмотря на применение разных оптик наблюдения автора над объектом: оптика Птичьего полета, Кургана, Мышиной норы и Письменного стола, – нет понятий «этнос», «субэтнос», «консорция», «суперэтнос» и «химера». Нет биосферных обобщений глобального уровня, столь свойственных Гумилеву. Нет и упоминания о силе пассионарности, которой одариваются народы, поднявшиеся в результате игры событий в этносфере на историческую арену.

Книга, изданная в 1970 г., дала автору полную возможность дописать «степную трилогию», высказаться, подвести итоги историографического и источниковедческого, но и аналитического рассмотрения истории кочевников, и поставила точку на традиционном методе анализа материала, привитом ученому на Восточном факультете ЛГУ. Далее на этом пути ему делать было нечего.

Таким образом, книга «Поиски...» фактически является завершением всех его штудий средневековых источников и работ русских и зарубежных ученых. Гумилев «оконтурил» свою территорию – Великую степь, пространство этносферы, земли, им столь любимой, и с этого времени в литературу и разговорный язык вошло обозначение внутренних частей Евразии – Великая степь. Он описал новую цивилизацию, ее классифицировал, сделал наглядной и предоставил другим дальше рассматривать ее во всех иных научных и культурных ипостасях. Довершил описание Великой степи, иначе называемой Татарией, начатое великими наблюдателями – Марко Поло и Плано Карпини в ХIII в.

Важно отметить эпохальное значение работы Л. Н. Гумилева «Поиски вымышленного царства» для дальнейшего развития жанра «исторической книги», исторической хроники, исторического романа в нашей стране. Одновременно с нею в советское общество вошли некоторые книги, послужившие определенным катализатором новых идей и новых взглядов на историю. Научно-популярный жанр стал излюбленным жанром читателя.

Книга оказала влияние на продолжение интенсивного изучения средневековой истории Восточной Европы в университетах Франции, США, Англии, Польши, Чехословакии. Она была издана на польском, чешском, венгерском, английском языках. На нее появились обстоятельные рецензии. Работа Гумилева породила жанр общественно-научной полемики на темы исторической роли кочевников в Азии и Европе. Помимо всего, «Поиски...» заставили обратиться ученые и литературные круги в СССР к теме «Слова о полку Игореве»: ожесточенные дискуссии и ряд работ возникли под влиянием оригинальных и пока никем не опровергнутых взглядов Гумилева на время написания великого эпоса и его авторства. Эта тема даже спустя четверть века не утратила своей злободневности, привлекает интерес нового поколения исследователей.

Книга вышла тиражом 9 с половиной тысяч экземпляров. Это был большой тираж для такого рода исследования. За минувшие годы читатель как бы «поумнел», успел получить много разнообразной информации, но все равно ряд проблем, затронутых в книге, остаются не освещенными и не проговоренными в научной и популярной литературе. Тема, например, несторианства, ставшая навязчивой для многих читателей, на самом деле ждет продолжения исследования. Восточное христианство, различные направления религиозной мысли первых веков христианства были любимыми темами лекций и разговоров Гумилева, однако полностью написать о конфессиональных проблемах Византии, Европы, Персии и России ему не удалось. Поэтому в этой книге намечены те дальнейшие фрагменты книг, которые, несколько развившись, оказались в поле зрения автора уже во время написания монографии «Древняя Русь и Великая степь».

Итак, было ли средневековое царство «попа» – пресвитера Иоанна? Ответ – не было, но история фантастически интересна, потому что в ней нет прямых ответов – «нет» и «да». Воображаемое царство пресвитера творило чудеса на Ближнем Востоке, точно так же, как средства информации сегодня, создавая превратный облик какого-либо явления, творят тем самым легенды о людях и событиях. Подход автора был таков: как могли обмануться трезвые люди в Европе и Византии, ожидая помощи от кого-то с Востока, в то время как им самим всего-то и нужно было напрячься и выжить? В книге горит дух бывшего лагерника, заключенного – зэка, который никогда бы не «лопухнулся», не доверился бы «роману» или «баланде». Опыт допроса и лагерного сидения помог Гумилеву создать образ исторического вранья, которое никто другой – со специальной языковой или исторической подготовкой – не распознал бы. Не тот угол зрения, не тот опыт, рождающий чутье гумилевское. Чутье его не подвело: ничто не устарело в сюжете о чаяниях массы людей на явление чуда с Востока. Жизнь – не юдоль печали, а люди – не пешки в игре политиков. Не все люди шкурники, – сформулировал кратко свой принцип исповедания историк, защищавший свою книгу от нападок рецензентов. Людям необходимо дать волю и сказать правду, вот и весь смысл истории, сказал на обсуждении «Поисков... « ученый.

Книга произвела ошеломляющее впечатление на читателей. Однако до сих пор не существует второй попытки «взять тему» – описать причину падения восточного христианства на Ближнем Востоке. Гумилев после этой книга прослыл «татаролюбом», но не это главное. Книга о том, как подготавливалось падение христианства на Ближнем Востоке в XIII в. Этот вопрос носил еще более общий характер: что подготовило падение России в 1918–1941 гг.? Сила судьбы, предопределение или фантастические измышления «патриотов» о заговоре 1917 г. или «либералов» о панической необходимости «все переделать, чтобы начать историю с новой страницы, потому что они тогда ошиблись».

Историк анализировал различные события XII–XIII вв. и часто со знанием всех деталей быта прогнозировал заново ситуацию 1261 г., когда случилась роковая битва монголов-христиан с мусульманами Сирии и Египта, исход которой был предрешен – предательством европейцев-крестоносцев. Ученый искренне не понимал, как могло произойти, что воинские и монашеские ордена Европы (некое подобие идеального умонастроения России 1910-х гг.) превратились на Востоке в скопище нуворишей, спекулянтов, сплетников и трусов. Отсюда – из сюжета событий 1261-1291 гг., когда были окончательно изгнаны крестоносцы из Палестины, Иерусалимского королевства, начинает складываться его этическое учение. Этика – область им особенно не обсуждаемая словесно, но она присутствовала во всех построениях исторического процесса. Без этики нет истории, и как всякий верующий человек, Гумилев воспринимал случившееся с христианами в Палестине в XIII в. как собственную трагедию. В его мировосприятии слились вместе этика человека, пережившего лагерь, и стоическая философия, восточное христианство, митраизм, что делает его взгляды предметом интереса историков психологии.

Тема этого исследования – падения крестоносцев в XIII в. – повторилась в небольшой рукописи под названием «Черная легенда» в 1990 г.

Книга о «попе Иване» и сегодня интересна историкам России, потому что в ней содержатся ответы на самые темные два периода сложения русского этноса: конец Киевской Руси и начало сложения нового государства в Московии. Книга интересна востоковедам, которым, исходя из их профессиональной подготовки, никогда не написать подобного исследования конфессиональных и политических проблем целого столетия, поскольку, как правило, они пишут о том, что уже известно, случилось и якобы не могло быть иначе. Гумилев задумывал книгу в условном наклонении: а что было бы, если – и понял, что то, что произошло в XIII столетии, не было заложено в социальной сфере отношений или предопределено самой формацией феодализма, а было следствием поведенческих искажений. А уж почему они случились, на это он и ответил.