Неизвестная война. Тайная история США - Александр Бушков

Если такова история с точки зрения северян (несомненно, поэтическая натура и взгляды Сэндберга не позволили ему копаться в особенной гнуси), то нетрудно представить, что за пекло творилось на самом деле. Именно после рейда Шермана северная пресса и принялась вопить о «зверствах конфедератов», которые частенько не брали пленных, – а вы, дорогой мой читатель, брали бы в плен и кормили пряниками агрессоров, проделывавших такое на вашей родине?

Подобным образом Шерман развлекался на протяжении всего тысячемильного пути. Захватив Атланту, он выгнал всех жителей на окраины, под проливной дождь, и сжег город дотла – около двух тысяч домов. Сколько умерло женщин, стариков и детей, простудившихся под ночным ливнем, до сих пор не подсчитано…

Когда на пути Шермана конфедераты принялись закладывать мины, он собрал пленных, вручил им кирки и лопаты и под угрозой расстрела заставил эти мины откапывать…

Южные штаты Кентукки и Миссури (что признается в серьезных исторических трудах) были разрушены полно стью.

Большая часть того, что творили Шерман с Шериданом, впоследствии именовалась «военными преступлениями». Это понятие появилось в постановлениях Вашингтонской конференции 1922 г., Женевской конвенции 1929 г., а окончательно разработано в Уставе Нюрнбергского военного трибунала и Уставе Международного военного трибунала для Дальнего Востока. Вот строгая формула: «К военным преступлениям относятся: убийства, истязания или увод в рабство или для других целей гражданского населения оккупированной территории; жестокое обращение с ранеными и пленными; убийства заложников; ограбление общественной или частной собственности; бессмысленное разрушение городов и деревень; использование запрещенных способов и орудий ведения войны и другие преступления» (219).

Из всего перечисленного Шерман с Шериданом не замечены разве что в убийствах заложников… А потому мне иногда приходит в голову: коли уж там и сям принято реабилитировать посмертно (порой тех, кто этого совершенно не заслуживает), то, быть может, имеет смысл в некоторых случаях и посмертно казнить? Как это было принято лет четыреста назад: вздергивать на виселицу «в изображении». Шерман с Шериданом такое вполне заслужили…

Как пример редчайшего контраста американский современный автор (85) приводит гуманнейшего северного генерала Оливера Ховарда: взяв городок Коламбия в Южной Каролине, он ограничился тем, что поджег лишь соляные склады, да вдобавок предварительно выдал соль городскому госпиталю и раздал остатки горожанам. Действительно, на фоне твердокаменных борцов вроде Шеридана с Шерманом и их буйной братии генерал Ховард смотрится совершеннейшим слюнтяем, блаженненьким: «нормальный» северный генерал на его месте весь город сжег бы дочиста, предварительно ограбив его до нитки. Удивительно, что Ховарда за столь вопиющие прегрешения не выгнали в отставку и не посадили – должно быть, руки не дошли…

6. Костры Ричмонда

В апреле 1865 г. все рухнуло. Юг физически не мог более сопротивляться.

Ричмонд был осажден. На площади перед зданием правительства, густо оцепленной солдатами, под рев громивших укрепления столицы Конфедерации орудий пылали огромные костры. Черным дымом улетали в небо груды бесценных для историков бумаг: гражданские и военные архивы Конфедерации, документы секретной службы. У оцепления, как кошка возле сметаны, бродила Элизабет Ван Лью: северная разведчица прекрасно понимала, чего эти бумаги стоят, и пыталась стащить хоть что-нибудь. Кажется, так и не удалось…

Южная столица Ричмонд после взятия ее северянами. На заднем плане слева – здание Конгресса

К вечеру поезд с членами правительства Кофедерации вырвался из осажденного города. Следом за ним саперы тут же подорвали рельсы, чтобы остановить погоню. Утром следующего дня в город, все еще освещенный заревами гигантских пожарищ, вошли северяне. Впереди маршировали негритянские полки, распевая:

Тело Джона Брауна покоится в земле,Дух Джона Брауна шагает по земле…

Они верили, что жизнь для них теперь настанет совершенно райская. А следом за солдатскими шеренгами катили несколько карет – это ехала миссис Джулия Грант со своими чернокожими рабами…

Авраам Линкольн незамедлительно приехал в Ричмонд и при большом стечении рукоплескавшего народа посидел в кресле Джефферсона Дэвиса. Вокруг Ричмонда чернокожие громили усадьбы плантаторов, особенное внимание уделяя винным погребам и женщинам. Эдмунд Раффин, сделавший когда-то первый выстрел Гражданской, набросил на плечи флаг Конфедерации и выстрелил себе в сердце. Победители лихорадочно составляли «черные списки» побежденных – многие тысячи южан в него угодили. Все офицеры южной армии, все гражданские служащие Юга, все, чье состояние превышало двадцать тысяч долларов, должны были лично ходатайствовать перед президентом о прощении, иначе подлежали «поражению в гражданских правах» (а вы полагаете, что это большевики выдумали?).

Генерал Ли со своей армией капитулировал, окруженный со всех сторон превосходящими силами северян. В первую очередь он попросил накормить его солдат, которые не ели двое суток…

Через несколько дней было арестовано большинство членов правительства Юга. Иные советские историки уверяли, будто Джефферсон Дэвис скрывался, переодевшись в женское платье, но верить этому не следует – не тот был человек. Это, надо полагать, вторично использовали клише, с помощью коего когда-то пытались как можно более унизить Керенского (как к Александру Федоровичу ни относись, но скрылся он от большевиков не в «платье медсестры», а в морской форме…).

Иегуда Бенджамин, за голову которого северяне объявили награду в сто тысяч долларов и собирались вздернуть без суда и следствия как «жидомасона», все же после череды головокружительных приключений выбрался за пределы страны, переодетый бедняком, выдавая себя за фермера-француза, не знающего английского (французским он владел блестяще).

Кстати, последним солдатом Конфедерации, выполнившим конкретное задание, стал опять-таки еврей, майор Мозес – он с десятью солдатами, отбиваясь от многочисленных банд, довез до столицы штата Джорджия остатки золотого запаса конфедератов и передал слитки под расписку федералам – при условии, что золото пойдет на нужды раненых и демобилизованных (дальнейшая судьба этого золота мне неизвестна, но, зная северную публику, предположения можно строить самые разные) (149).

Всё кончилось. Однако южный рейдер «Шенандоа» еще семь месяцев охотился за северными судами в Тихом океане – при отсутствии радиосвязи никто и ведать не ведал, что война завершилась… (29).

Итог? Число убитых с обеих сторон превышает шестьсот тысяч человек. Сколько именно мертвых попало под определение «более шестисот тысяч», не знает никто. Десяток достаточно серьезных источников, которыми я пользовался, приводит десяток разных чисел – от шестисот пятнадцати тысяч до шестисот пятидесяти…

Калек насчитывалось миллион (не раненых, впоследствии выздоровевших, а именно тех, кто остался калеками). Число подозрительно круглое, наверняка калек было чуточку больше или чуточку меньше, но в том-то и беда, что – чуточку… Материального ущерба никто до сих пор не подсчитал и наверняка уже не подсчитает – ясно, что он громаден.

Холодок по спине от такого итога – тем более если вспомнить, что «благородные» цели развязанной северянами войны так и остались пустозвонством. Несколько лет назад мне довелось смотреть по телевизору какой-то американский сериал о Гражданской. Финальные кадры, знаете ли, примечательны…

Южные генералы подписывают капитуляцию. Гремят салютом северные орудия, победители откупоривают шампанское, повсюду надрываются полковые оркестры, девственницы в белых платьях машут букетами… А посреди всего этого ходит с мрачнейшим лицом главный герой – офицер победоносной северной армии, прошедший войну от звонка до звонка. К нему бросается, обливая шампанским, сослуживец и недоуменно вопрошает: что с тобой, дружище, мы же победители!? Майор, все так же сумрачно на него глядя, отвечает:

– Здесь нет победителей. Здесь одни побежденные…

Иногда и американцы умеют снимать умное кино…

А чтобы окончательно закончить с генералами Грантом и Ли, имеет смысл обратиться к ценному источнику – той самой военной энциклопедии (216, 217). Интересные вещи там содержатся. Общее настроение умов (как гражданских, так и военных) в России всегда было на стороне северян. Однако составлявшие Энциклопедию военные отличались качеством, штатским интеллигентам не присущим, – объективностью. А потому волей-неволей давали истинную картину событий и называли вещи своими именами…