Моя понимать - Константин Костинов

Базы же пришельцев предполагалось обнаруживать по следующим признакам. Товарищу Речнику запали в память слова о невидимом свете, с помощью которого пришельцы могут общаться на расстоянии. И он дал задание – придумать очки, трубу, бинокль, да хоть монокль, в общем, хоть что-то, что позволило бы увидеть этот невидимый свет.

Группа революционных ученых, в которую замешалась и Кэтти, как раз работала над этим вопросом. И тут пришел мастер Сильвен.

Собакоголовые, с их магическим нюхом на правильное направление мысли, всегда ценились среди ученых. Им только нужно было показать правильное направление, и уж будьте уверены, собакоголовый туда придет.

Устройство для просмотра радиоволн было создано. Возможно, знай ученые о волновой природе света, электромагнитных излучениях и длине волны, у них ничего бы не получилось.

Выглядело это самое суперустройство как тяжелый шлем-сфера – иначе не помещалось необходимое количество рун магии воздуха – с надвигающимися на глаза окулярами. Надеваешь устройство на голову, смотришь и… Не видишь ни фига. Видимый свет сквозь окуляры не проходил. Зато радиоволны наблюдались как невразумительное свечение. Вернее, так наблюдался естественный фон электромагнитного излучения, как сказали бы земные ученые, узнай они об этом устройстве. Впрочем, если бы земные ученые узнали об устройстве, позволяющем видеть радиоволны и работающем на магических рунах, они бы сказали что-то совсем другое…

Изобретение испытали на передатчике, том самом, который Димка нашел на крыше дворца. Передатчик выглядел как светящийся фонарик. «Значит, работает», – подытожил товарищ Речник, снял шлем и отдал его черному эльфу Жозефу, чтобы тот с его помощью нашел другие, возможно, работающие в городе передатчики.

Революционные полицейские прочесали город, прокляли всех ученых до седьмого колена – а вы попробуйте потаскать на голове шлем весом килограмм пять – и ничего не нашли. То ли шпионов больше не было, то ли они перестали пользоваться передатчиками.

В этот момент в город на дозаправку прилетела «Лапута». Генерал Морис, обсудив с товарищем Речником проблему обнаружения шпионов, получил шлем на свой корабль для испытания в прибрежных районах. Вместе с ним отправился мастер Сильвен, для контроля за работой шлема, и мышанка Кэтти, официально – тоже для контроля, на деле – просто так.

Во время одного из таких облетов наблюдатель увидел исходящее от небольшого участка берега, возле города Капверта, свечение, которое слишком походило на свечение от передатчика, только более яркое.

«Лапута» приземлилась возле берега, команда вышла и наткнулась на гуляющую по берегу Флоранс.

– Хыррр?!

– А что? Вы ушли и пропали. Я переживала, я нервничала, я… я… Мне скучно стало, а гулять вы мне не запрещали!

В общем, генерал увидел гуляющую Флоранс и вспомнил, кто она такая. Поговорив с зомбяшкой, генерал понял, что нужно действовать.

Собрав отряд из подходящих по опыту и расе бойцов, генерал Морис отправился в пещеры…

– Неправильно вы поступили, господин генерал… Что смешного, господин Хыгр?

– Нет. – Димка не стал рассказывать о коте Матроскине. И не потому, что боялся, что господин Шарль обидится, а потому, что подозревал, что вспомни он о коте – и придется пересказывать весь мультик.

– Я понял вас, господин Шарль. Но я не считаю достойным военного прятаться за спинами своих солдат… К тому же мне тоже было интересно посмотреть, как выглядит убежище пришельцев.

На рассказе о прибытии генерала Мориса для Димки закончилось спокойное время. И наступили суровые трудовые, можно даже сказать, каторжные будни. Потому что быть переводчиком, когда господин Шарль допрашивает пленных, – это вам не камни кувалдой разбивать. Димка предпочел бы камни.

Всех пленных увели с базы, поместили с завязанными глазами на «Лапуту» и отвезли за сотню километров в наспех оборудованный под тюрьму замок. Попутно с базы утащили все более-менее интересное для ученых, – то есть просто все, и самое главное – самое ценное…

Из пещеры была вытащена установка для перемещения между мирами.

Если бы кто-то заикнулся, что эту огромную бандуру нужно оставить или разрезать на части, то такой несообразительный человек очень скоро сам оказался бы оставлен на базе, разобранный на части.

Как весящую почти тонну трубу тащили наружу – отдельная история. Можно только сказать, что было это непросто: пришлось разбирать завалы, нести ее на руках, и все равно в одном месте трубу еле пропихнули в отверстие чуть шире ее диаметра.

Сейчас установка находилась в подвале особняка, расположенного в десятке километров от замка, где именно – знали только несколько человек, включая генерала, господина Шарля и Димку.

Фактически Димка уже мог отправиться обратно домой. Ему оставалось узнать сущие пустяки: как установка работает и как попасть именно на Землю, а не в мир декабристов.

Поэтому Димка очень внимательно слушал то, что рассказывали пленные.

Всего в руки военных – и господина Шарля, конечно, – попали тринадцать человек. Семь человек технического персонала базы, три оператора установки, секретарша начальника базы и проверяющий, тот самый лысый господин, со своей секретаршей-массажисткой, ловко стреляющей девушкой.

Остальные покончили с собой.

В ходе допросов Димка узнал, почему пришельцы так легко расстаются с жизнью. Нет, не потому, что они были религиозными фанатиками, полагающими, что по ту сторону жизни их ждет рай с вином и гуриям, нет. Все было проще. И страшнее.

Все прибывшие в мир Свет имели семьи, других сюда не брали. И каждый знал, что, если он попадет в руки местных живым или, не дай бог, перебежит на их сторону, вся семья, фактически ставшая заложниками, погибнет. Не самой приятной смертью. Причем, судя по всему, для того, кто будет принимать решение, безразлично, отчего и почему человек оказался в плену. Даже если он сумеет сбежать – его родные уже погибли. А потом будет убит и он сам.

Ничего личного. Политика компании.

Поэтому попавшие в плен выглядели мрачными и потерянными. Видимо, мысленно они уже простились с родней.

Спокоен был только проверяющий, лысый господин, которого звали Иван Иванович Локтев. Его фатализм объяснялся двумя факторами: во-первых, он занимал крупный пост в РОКе и мог надеяться, что его пощадят, во-вторых, он, видимо не полагаясь только на один спасательный круг, умудрился протащить в мир Свет свою единственную дочку, лишив организацию заложника. Да, та самая секретарша-массажистка на самом деле была дочкой господина Локтева.

Допрос выглядел так. Испуганного, мысленно лишившегося семьи человека выводят из камеры, причем делают это существа, похожие на людей, но не настолько, чтобы эта схожесть не пугала. Черные как негры существа, с длинными лошадиными ушами и длинными черными косами, бледные люди в темных очках, под которыми скрывались пугающе красные глаза, существо с телом человека и головой собаки…

Господин Шарль не слышал о психологии, что не мешало ему пользоваться ею.

Уже изрядно напуганного человека вталкивают в комнату, где, среди клубов сигарного дыма, за столом сидят двое. Высокий худой человек в широкополой шляпе и с сигарой и рядом с ним – чудовище, живо напоминающее сказки о великанах-людоедах.

Человека сажают за стол, и начинается допрос. Длинный задает вопрос на непонятном языке, после чего чудовище пишет что-то на бумажке и протягивает ее пленнику. Тот с ужасом понимает, что чудовище пишет на русском. Почему-то именно это пугало больше всего.

– Спросите его, господин Хыгр, как давно это произошло?

Шорох ручки по бумаге.

«В КАКОМ ГОДУ НАЧАЛАСЬ МИРОВАЯ ВОЙНА?»

– В… В двадцать пятом…

– Его говорить, бой начаться восемь десяток и шесть год назад.

Димке такая метода допроса очень напоминала анекдот про чукчу: «Спроси его, где он спрятал золото? – Его спрашивает, где твоя спрятала золото? – Моя спрятала золото под яранга, – Его говорит, хоть расстреляйте, не скажу».

Верный своему принципу «Никому нельзя верить на слово», господин Шарль прогнал всех пленников через допросы, задавая одни и те же вопросы разным людям. Получившуюся выжимку он посчитал достаточно правдивой. На самом деле, лгали немногие. Видимо, тем, у кого хватило бы духу соврать, хватило духу и покончить с собой.

В результате такой тактики допроса качалась информация и кончалась бумага. Если вопрос писать большими буквами, то на одном листе помещался только один вопрос, а если писать маленькими – Димку переставали понимать. Яггайские пальцы не очень приспособлены к письму шариковой ручкой. К тому же были некоторые разночтения в значениях слов. Например, словом «видео» в мире декабристов (пленники называли его Землей, но надо же как-то отличать его от нормальной Земли) называли видеокамеры, а запись с видеокамеры – «лента», автомобили были «моторами», а самолеты так самолетами и остались.