Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М.С. Горбачева - Валерий Болдин

Кто будет председательствовать на Пленуме, всегда решалось в прошлом коллегиально. Даже Сталин испрашивал разрешение на это и не всегда вел Пленум. Демократические процедуры тогда, может быть, и формально, но соблюдались жестко.

Но вот генсек делает сообщение о прибывших на заседание Пленума членах ЦК, приглашенных и просит разрешения открыть его.

Доклады его поначалу были хорошо проработаны, апробированы. Это потом он стал выходить с неряшливыми, отредактированными текстами, какими-то сомнительного свойства подсунутыми ему кем-то справками, которые при проверке имели мало общего с действительным положением дел. Ну, а в начале, поддавшись его обаянию, участники Пленумов встречали идеи генсека хорошо. Дискуссии разворачивались конструктивные, выступали члены ЦК не по заранее составленному списку, а все, кто желал. Записки для выступления регистрировались и ложились на стол М. С. Горбачева. Постоянно готовились новые списки записавшихся в прения. Правда, выбор выступающих он всегда делал сам.

И записавшийся первым мог выступить последним, а мог не выступить вовсе.

Все это было, но поначалу была и раскованная атмосфера, возможность критиковать противников курса Горбачева и говорить, что думаешь по этому поводу. Постепенно от Пленума к Пленуму обстановка накалялась, члены ЦК начинали понимать, что под видом перестройки совершается разрушение структур партии, управления экономикой и государством, происходит обнищание народа. Начинались шараханья в выработанном курсе развития страны, неоправданные забегания вперед и отступления. Если в первые годы правления дома Горбачевых на Пленумы выносились конкретные вопросы с достаточно четкой постановкой задач и путей их решения, то в последующем обсуждения носили абстрактно-дискуссионный характер. Партия не занималась, как прежде, практическими вопросами, она жила в обстановке внутренней борьбы.

Все чаще на Пленумах звучала критика в адрес идеологического отдела ЦК КПСС. Не было, наверное, Пленума, на котором не критиковался бы А. Н. Яковлев, а после его перехода на новый участок работы — В. А. Медведев, исполнявший функции М. А. Суслова и тоже председательствовавший одно время на Секретариате ЦК. Генсек не мешал критиковать своих идеологов, и каждый из них испил чашу, наполненную негодованием участников Пленумов, до дна.

Чувствуя изменения в настроении членов ЦК, Михаил Сергеевич часто менял позицию, отступал в реализации решений, которые он проталкивал в жизнь. Но это были всего лишь зигзаги, которые все время совершал генсек, снижая накал дискуссий, дезориентируя окружающих. Перед пленумами он стал все чаще готовить «домашние заготовки», сбивающие уровень критики в свой адрес. Зная, что члены ЦК готовятся выступить против осуществляемого им курса, Горбачев предварял их речи сам, обрушивая бурю эмоций на участников заседания. Передать словами эту феерию страсти вряд ли возможно. Он метал громы и молнии, упрекал всех в неверии в перестройку, творческие силы народа, клял сомневающихся, взывал к разуму колеблющихся. Горбачев угрожал уходом, гибелью страны, нищетой и другими напастями. Нередко сам обрушивался на сложившееся в стране положение, выворачивая пласты «негатива», от которого многие холодели. Ошарашенные члены ЦК, завороженные даром перевоплощения генсека, безмолвно взирали на гневное лицо лидера партии. А он, не жалея их чувств, нагонял страху, пророча все беды. После этого лицедейства желающих выступать убавлялось. Многие из них вычеркивали критические абзацы из текста и ограничивались рассказом об успехах перестройки в своих регионах, во всяком случае, отмечали, что не все так плохо и непоправимо. Секретари обкомов и крайкомов партии, которых я давно знал, не раз жаловались, что мастерство заговаривать зубы у архитектора перестройки столь велико, что только спустя какое-то время они начинали понимать, как легко обвели их вокруг пальца, переиграв по всем статьям. Михаил Сергеевич, как хороший артист, все чаще менял методы воздействия на аудиторию.

В последнее время М. С. Горбачев стал все активнее приглашать на пленумы ЦК не только руководителей партийных комитетов областей, краев, республик, не входящих в состав ЦК, но также военачальников и представителей общественности, народных депутатов от КПСС, членов Президиума Верховного Совета СССР. Число приглашенных было значительным, и зал заседаний пленумов в Кремле едва вмещал всех участников. Кого генсек не желал пускать на заседания, так это журналистов и работников аппарата ЦК. Горбачев внимательно просматривал списки приглашенных и вычеркивал всех неугодных ему людей.

В своих действиях по созыву на пленумы «зрителей» Горбачев, к сожалению, повторялся. В прошлом Н. С. Хрущев, теряя свой авторитет в партии и народе, уже приглашал на пленумы тысячи коммунистов и беспартийных. Разумеется, в такой аудитории ни коллективного, ни откровенного и тем более критического обсуждения поставленных в повестку дня вопросов не получалось. Зато было много аплодисментов, и у приглашенных оставалось чувство соучастия в решении задач социалистического строительства. Я неоднократно и сам участвовал в таких мероприятиях и поначалу считал, что так и надо. Впрочем, многие скоро разобрались, что созыв «зрителей» на пленумы не был проявлением демократии. Скорее наоборот. Это была циничная форма зажима критики под вуалью гласности и всенародности решения вопросов. И вот теперь Горбачев повторял старые хрущевские приемы.

Но Михаил Сергеевич не только повторял старые приемы. Он кое в чем обогатил методы зажима критики, что показывало его творческий подход к делу. Накопившееся несогласие членов ЦК с линией генсека он гасил, например, таким способом: накануне открытия Пленума Михаил Сергеевич собирал в малом конференц-зале на Старой площади первых секретарей ЦК компартий союзных республик, краев, областей, рассказывал им о повестке предстоящего заседания.

— Завтра нам предстоит рассмотреть ряд важных вопросов партийного строительства, — обычно начинал он, — и принять судьбоносные решения. Знаю, у вас накопилось много проблем. Наверное, все желающие не успеют выступить на Пленуме, а мне, членам Политбюро хотелось выслушать каждого. Поэтому предлагаю обсудить текущие и другие вопросы сегодня.

Такое «демократичное» вступление подкупало партийных секретарей своей искренностью. Они охотно соглашались с предложением. Критически настроенные секретари обкомов и крайкомов КПСС, желавшие выступить на Пленуме, теперь брали слово на совещании, упрекая Горбачева в отсутствии ясной линии в перестройке, шараханье, ухудшении экономического положения в стране, неясности в осуществлении международной политики. Один за другим на трибуну поднимались члены ЦК, первые секретари партийных комитетов и обрушивали критику на самоубийственную политику курса перестройки. Горбачев внимательно слушал, непрерывно записывал в блокнот все высказанное секретарями, иногда что-то уточнял. Мне казалось, что он записывает даже не вполне корректные эпитеты в свой адрес.