Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии - Роза Шотаевна Джарылгасинова

У племен хорба в г. Нагчу в первый день Нового года, по свидетельству Ю.Н. Рериха, проводилась церемония сожжения торма: сначала церемония происходила у дома местного начальства, к которому двигалась процессия, возглавляемая двумя монахами, несшими торма. За ними шествовал главный лама, одетый в красный плащ и желтую шляпу, последняя указывала на его принадлежность к школе Гэлукпа, за ним двигались монахи. Замыкали процессию монахи-музыканты с барабанами, трубами дунчхэнами и тибетскими гобоями. Шествие, как правило, сопровождал почетный эскорт из представителей местной аристократии — в пышных одеждах, с красными и зелеными тюрбанами на головах. Все они были вооружены мечами и мушкетами с дымящимися фитилями.

Процессия медленно продвигалась к дому местного начальника. На площади после краткой службы торма под барабанный бой бросали в огонь. И тут же нищие и арестанты бежали к костру, чтобы успеть вытащить часть пылающей торма. Считалось, что тот, кому доставался такой кусок, в новом году будет защищен от пуль[798]. На приеме у местного начальства во время новогодней трапезы гостей обычно угощали рисом и тибетским чаем. Согласно новогоднему этикету во время праздничного застолья каждый должен быть весел и не затевать никаких серьезных разговоров.

Во второй половине дня совершалось еще одно шествие монахов с музыкальными инструментами, но уже к храму, где и происходило второе сожжение торма. На крыше храма устанавливались дунчхэны, и церемония происходила под их аккомпанемент. Веселье, пальба хлопушек и ружей в этот день продолжались до глубокой ночи, а нищие бродили от дома к дому с новогодними песнями и пожеланиями. На второй день Нового года местный начальник вместе с процессией поднимался на ближайшую гору и устанавливал там фундамент для обо. На этом в Нагчу церемония празднования Нового года завершалась, и каждый возвращался к своим повседневным делам[799].

Празднества начала первого лунного месяца.

На второй день Нового года в Лхасе, Шигацзе, Гьянцзе и в некоторых других местах совершался один очень интересный обряд — спуск людей по специально приготовленной веревке с большой высоты. В Лхасе веревка, сплетенная из травы и волос яка, протягивалась отвесно от юго-западного угла Красного дворца Поталы вниз до каменной стены, т. е. на сто двадцать ярдов. Два человека по очереди спускались по этой веревке на специальных седлах. Они держали флажки, которыми размахивали во время спуска. Один акробат спускается один раз, другой — два раза[800].

Г.Ц. Цыбиков упоминал о трех акробатах из провинции Цзан, которые совершали такой же спуск сверху вниз на животе, надев предварительно кожаные передники и рукавицы. Тех, кто проделывал подобную церемонию, освобождали на год от уплаты налогов[801]. Происхождение и символика этого обряда пока не выяснены. Некоторые ученые усматривают в нем замену человеческого жертвоприношения. Сами же тибетцы говорят, что данный обряд совершается якобы для того, чтобы на протяжении последующих 12 месяцев в стране не было междоусобиц и чтобы не велись никакие внешние войны[802].

На третий день Нового года в Лхасе воздвигался главный шест с флагом, устанавливаемый как знак защиты Тибета. При этом событии присутствовали представители всех официальных служб, с тем чтобы удостовериться в завершении работ по сооружению шеста. Как только они заканчивались, чиновники торопились в Поталу сообщить об этом Далай-ламе. Затем начиналась церемония в честь Далай-ламы как патрона тибетского буддизма[803].

В то же время на площади устанавливается другой шест — с горизонтальной вращающейся планкой, на которую взбирается человек, специально приглашенный из провинции Цзан, и с высоты потешает собравшуюся толпу шутками и прибаутками[804].

По-видимому, имеет смысл попытаться установить связь между обрядом спуска по веревке, а также обрядом-игрой, во время которой человек поднимается вверх по высокому шесту, с одной стороны, и сюжетами известных тибетских легенд об установлении «царской» власти — с другой. Так, согласно легендам, первый «царь» Тибета спустился с Неба на Землю на гору Ярлхашампо (или Одегунчжал). Можно предположить, что мотив спускания по веревке в переходный период — в сакральное время смены старого новым — соотносим с этим мотивом предания. А факт установления шеста с последующим подъемом на него можно сопоставить с уходом легендарных царей по веревке наверх, на Небо. Мотив спуска присутствует в повествованиях о персонажах ламаистского пантеона. Так, Лхамо, как уже говорилось, спускается в мир людей с горы Мэру. Пехар и Циумарпо спускаются на землю и входят в тела оракулов, которые затем вещают предсказания.

Представляется вполне возможным предположить также, что шест, украшенный флагом, — аналог шаманского дерева, лестница на Небо, по которой поднимаются боги или жертва богам. Это тем более вероятно, что во время представления Чама у основания шеста располагается жертвенный столик с атрибутами, необходимыми для Чама, и там же совершается приношение линга. Следовательно, оба обряда — спуск по веревке и подъем по шесту — можно рассматривать как реликты шаманского комплекса в тибетской новогодней обрядности.

В первые дни Нового года тибетцы пытались предугадать будущее. Одним из видов таких гаданий был обряд «просьба на каждый год» (лоресолкха), исполнявшийся на 3-й день 1-го лунного месяца в монастыре Найчунг. В день церемонии регент Тибета или представитель Далай-ламы в сопровождении четырех министров и многочисленных правительственных чиновников покидали Лхасу рано утром и отправлялись в монастырь, где обряду предшествовал Чам.

Представление Чама продолжалось около часа. В нем участвовали танцовщики в черных шляпах: группа из восьми персонажей (двое участников которой — подростки, остальные — дети); группа танцовщиков в костюмах, изображающих скелеты, разукрашенных квадратиками красного, желтого, зеленого, голубого или синего цвета; группа танцовщиков в черных костюмах.

Рис. 47. Изображение праздника Монлам на тибетской иконе (начало XX в.). Фрагмент[805].

После Чама появлялся государственный оракул, одетый в полное церемониальное облачение и уже вошедший в транс (описание транса см.[806]). Выходу оракула предшествовали звуки дунгчхена, а после его появления раздавались звуки флейты. Во дворе оракулу вручали лук без тетивы и меч. Затем оракул начинал медленный и грациозный танец под аккомпанемент колокольчиков и цимбал. По окончании танца оракулу вручалась золотая чаша с чаем. С чашей в руках оракул приближался к регенту и передавал ему чашу. Тот делал глоток и возвращал чашу. Оракул допивал чай, а потом, склонившись, сообщал предсказание, слышное только регенту. После этого оракул вслух делал предсказание относительно событий наступающего года, записываемое секретарем регента. Затем он