«Я – АНГЕЛ!». Часть вторая: «Между Сциллой и Харибдой» - Сергей Николаевич Зеленин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Фишка» на мой взгляд была в том, что литературно-политические установки правящей компартии в 1920-е годы — не были столь уж идеологически-жёсткими (лишь бы не было откровенной антисоветщины) и, определялась больше практическими соображениями.
С другой стороны, на идеологическом фронте властям гораздо чаще приходилось бороться — не с открытым противостоянием с идейными врагами, а с попытками говорить от ее имени многочисленных «леваков» — стремящихся быть «большим католиком, чем Папа Римский».
Наконец, большевики не имели собственной эстетической концепции — для неё просто-напросто ещё не сложились пока условия. В принципе, деятели культуры могли бы им в этом помочь и куда эффективнее, чем официальные пропагандисты… Однако довольно скоро выяснилось: люди власти и люди творчества — не понимают друг друга, от слова «вообще». В России всегда непросто было выбирать между эмоциями и образом — с одной стороны, логикой и результатом — с другой.
А ведь Революция поставила «властителей человеческих душ» именно перед таким выбором!
И вот здесь, деятели культуры и искусств оказались не на высоте — вместо ответа на вопрос заданный им временем, они предпочли бегство от него. Бежали как в прямом смысле этого слова, «ногами» — эмигрируя на Запад, так и в переносном — в своём творчестве. Это «виртуальное бегство» принимало различные формы: одни делали вид — что все еще пребывают в дореволюционном прошлом, другие — устремлялись в неведомое будущее, треть…
Иной раз наблюдался просто фантастически-дикий симбиоз того и другого!
Имело место быть возрождение духа «серебряного века» в пародийно-гротесковой форме и, явления — вовсе уже маловразумительные.
* * *
Итак:
'Куда пойти
Куда податься,
Кого найти
Кому отдаться…'.
«Серапионовы братья» — одна из наиболее влиятельных литературных групп, образовавшаяся в 1921 году. Это в основном прозаики: К. Федин, Вс. Иванов, М. Зощенко, В. Каверин, М. Слонимский, М. Шагинян, Н. Никитин.
Имена то, какие!
«Какие глыбы, а? Какие матёрые человечищи!». К таким и подходить то, без охраны страшно…
Не менее мне известные — И. Ильинский, Р. Зеленая, М. Жаров и другие, тусовались в Мамонтовском переулке, в кабаре с многозначительным названием «Не рыдай», где частенько бывали В. Маяковский и С. Есенин. На Большой Молчановке располагалось кафе-клуб «Странствующий энтузиаст» или «Мансарда Пронина». Несколько долее существовал ресторан «Дома писателей» в «Доме Герцена» на Никитском бульваре, порядки в котором достаточно живописно описаны М. Булгаковым в его шедевральном «Мастере и Маргарите».
У этих определенно был заметен дух какого-то отчаянного литературного юродства…
Нет, не пойдёт.
Литературное объединение «Кузница и Октябрь», созданная в 1920 году группой пролетарских писателей — которые выйдя из «Пролеткульта», образовали при «Наркомпросе» подотдел и стали выпускать журнал «Кузница». Среди этой тусовки, мне известен пожалуй лишь Фёдор Гладков, собирающийся написать роман «Цемент». Группа с самого начала противопоставила себя дореволюционным «упадническим» литературным направлениям — символизму, футуризму, имажинизму, не признавала НЭП, в то же время идеализировала пролетариат, воспевала романтику его труда, «поэзию металла и машин». Писатели и поэты этой группы считали (на 80 % они были выходцами из дореволюционной интеллигенции), что пролетарская литература должна организовать психику и сознание рабочего класса, а он в свою очередь должен переустроить мир.
Журналы этого литературного объединения «На посту», «Октябрь»… Кроме того, сотрудничество с широко известным «сверхпролетарским» журналом «Молодая гвардия» — печатным органом ЦК РКСМ. Позже, эта группа сольётся со всем известным РАППом (Российская Ассоциация Пролетарских Писателей), созданном в следующем году.
Мда… Лучше уж в бассейн с крокодилами нырнуть!
Глаза буквально, чуть ли не разбегались — но проанализировав культурно-литературную жизнь страны, я выбрал для сотрудничества так называемых «Конструктивистов». Это литературное объединение было основано весной 1920 года, группой писателей и поэтов — среди которых, мне пожалуй известен лишь поэт Эдуард Багрицкий.
Журналы, с говорящими сами за себя названиями: «Красное студенчество», сборники «Смена всех», «Госплан литературы» и наконец…
«Бизнес»!
Не поверите, но был в СССР журнал с таким названием.
Их стиль — любовь к сухим цифрам статистики и математических расчётов, деловая речь, цитаты из документов, только проверенные и только по делу факты. Конструктивисты заявляют, что они используют всякий новый возможный прием без формального канона. Прежде всего, конструктивизм акцентировал связь с мировой культурой и пропагандировал теорию «искусства-жизнестроения». Стиль эпохи — стиль техники, вершина его — Америка Генри Форда.
Мои собратья по духу — «заклёпочники», короче!
«Конструктивизм», это не только направление в литературе — но и в изобразительном искусстве в целом, зародившееся в 1915 году и существовавшее в течение первой половины двадцатого века сперва в СССР, а затем в ряде других странах. Это направление часто рассматривают как источник и составляющую часть «Интернационального стиля» и как одно из течений, определивших развитие «Нового видения»…
Ну, это уже попёрла философия и, мы её ловким финтом обскачем!
Считается, что конструктивизм в архитектуре — единственный стиль 20 века, придуманный в России и перенятый на Западе. Навряд ли, это так: ведь всем известная «Эйфелева башня» — тоже конструктивизм.
Архитекторы — сторонники это направления считали, что в проектировании сооружения должны быть органично включены все элементы — не исключая рекламные щиты, громкоговорители, часы и так далее…
Идеологами конструктивизма цели были поставлены вполне благие и понятные: смягчение социальных контрастов и противоречий, решение жилищных проблем и повышение комфортабельности жилищных условий для населения. Исходя из этого, архитекторы-конструктивисты 20-х годах проектировали здания и сооружения, городские улицы и магистрали, районы и целые жилые комплексы.
В тридцатые годы политическая ситуация встране диаметральным образом изменилась. Новаторство авангарда не только вышло из моды у партийного руководства, но и подвергалось им жёсткой критике. Сперва, имел место так называемый «постконструктивизм», затем на смену романтично-утопическому, по революционному строго-аскетическому стилю — пришёл пышно-избыточный сталинский неоклассицизм.
* * *
Однако, меня в этот раз более интересовал конструктивизм как литературное направление.
Я поспел как никогда вовремя: весной 1924 года в Москве была создана «Группа ЛЦК» (Литературный центр конструктивистов). Я в его создании тоже участвовал, хотя, даже не на вторых — а «на пятых-десятых» ролях. Мой принцип не выпячиваться и я ему всегда бескомпромиссно следую. Зато со многими литераторами — «братьями по духу» перезнакомился — разузнав кто и чем дышит.
Лидер конструктивистов-литераторов был тоже не из «пролетариев»!
Дед, старшего меня всего на год Ильи Львовича Сельвинского — кантонистом пехотного полка участвовал в последней Русско-турецкой войне, отец по его словам: «был меховщиком, а затем, разорившись — превратился в скорняка»… Но последнее утверждение — скорее всего «дань моде».
