Революция не всерьез. Штудии по теории и истории квазиреволюционных движений - Александр Тарасов

Б. Ихлов очень любит ругать ленинскую идею привнесения в рабочий класс социалистической идеологии. Между тем, идея совершенно верная. Это — общая, глобальная социальная норма. Ленин просто вел речь о частном случае. Во все классы классовые идеи вносятся «извне». Сам класс — стихийно и в полном составе — никаких идей не вырабатывает. Коллективное бессознательное существовало только в первобытном обществе, а с тех пор как появились разделение труда и разделение на классы, производством идей занимаются идеологи (например, Ихлов) — и разработанные ими идеологии затем индоктринируются в «массы» (независимо от того, массы это правящих классов или угнетенных). Притом разные идеологии всегда конкурируют, сторонники разных идеологий (даже внутри одного правящего класса) соревнуются друг с другом, представители разных групп внутри правящего класса проталкивают своих идеологов и их идеологию — и сопротивляются идеологии конкурентов, и пытаются расправиться с идеологами, которых «продвигают» конкуренты (вспомним хотя бы о Сократе и Платоне).

Идеологического вакуума в головах какого угодно класса (в том числе и рабочего) не бывает. Если не насаждать социалистические идеи в сознание рабочего класса, там будут насаждены буржуазные идеи. Что мы и наблюдаем, поскольку буржуазия и ее пропагандистский аппарат нагло игнорируют критику Ихловым «ленинской» концепции — и упорно насаждают идеи (буржуазные, конечно) в сознание рабочего класса. И на это во всем мире идут грандиозные деньги, и этим во всем мире занимаются мощнейшие СМИ. Вот Ихлов в своем комментарии пишет: «Сами российские рабочие говорят, что не хотели бы встать во главе производства, потому что это ответственность». То есть признает, что в сознание российских рабочих успешно насаждена буржуазная идеология.

Вообще, ситуация сегодня отличается от той, какую наблюдал Ленин. При Ленине не было ТВ, средств массовой коммуникации и научно разработанных методик манипуляции сознанием (социальной психологии, психолингвистики, теории внушения и т. п. дисциплин при Ленине просто еще не существовало вообще). Никогда рабочий класс не сформулирует сам свои подлинно (то есть поддающиеся научной проверке) классовые интересы, если Б. Ихлов (и такие, как Б. Ихлов) не будет этому рабочему классу представления об этих интересах навязывать. Потому что рабочий класс состоит из людей, а каждый из этих людей, как только он просыпается, уже слышит со всех сторон, из всех СМИ, что «классов вообще нет», что, следовательно, и «классовых интересов нет», а есть «частный интерес», и этот интерес — в обогащении каждого за счет другого. Потому что в обществе, где существует социальное разделение труда, каждый специализирован — и рабочий, в частности, должен (чтобы не умереть с голоду) целый день (смену) стоять у станка, или в литейке, или в шахте. Попробовал бы Ихлов после смены в шахте заниматься созданием или развитием революционной теории! Я не говорю уже о том, что теоретическая деятельность требует все-таки особых способностей (так же, как, например, сочинение музыки). Многие ли из одноклассников Ихлова стали, как он, физиками-теоретиками?

Ситуация сегодня принципиально отличается от ситуации эпохи буржуазных революций. Это во времена, скажем, Великой французской буржуазной революции аристократия, дворянство и священники могли всего лишь с изумлением и ужасом наблюдать за развитием событий, воспринимая все происходящее как стихийное бедствие и не понимая, что происходит и почему (собственно, и сами буржуазные революционеры этого не понимали; из всех якобинцев один Марат догадывался, что происходит буржуазная революция, — и его никто не слушал]). Сегодня буржуазия, наученная горьким опытом, знает заранее, откуда может исходить опасность, — и тратит массу средств и сил на предотвращение опасности. (Кто предупрежден — тот защищен!) Как в ядерной физике, где присутствие наблюдателя отражается на результатах наблюдаемых процессов, в сегодняшней политике знание Марксовых законов обеими сторонами социального конфликта препятствует нормальному стихийному проявлению этих законов.

Поэтому если Ихлов думает дождаться такого момента, когда средства производства сами, стихийно (как и должно было бы быть в ином случае) разовьются до уровня, за которым неизбежен будет переход к социализму, он ошибается: никогда он этого не дождется — процесс перестал быть стихийным.

Отсюда и ответ на вопрос Б. Ихлова о «правительстве, идущем навстречу пролетариату» вместо «правительства пролетариата». Нет, Борис, если у нас в стране произойдет антибуржуазная революция — то революционное правительство не будет правительством, «идущим навстречу пролетариату», как не будет оно и «правительством пролетариата». Это будет правительство, целенаправленно ведущее дело к ликвидации индустриального способа производства (следовательно, и пролетариата) и — в качестве первого шага — к превращению страны в тыловую базу сил, ведущих вооруженную борьбу с капитализмом в других странах. Иначе незачем и революцию совершать. Иначе абсурдно и говорить о революции только в России (и вообще в одной стране).

Возможно, конечно, что такая база (то есть и революция) будет разгромлена. Но это значит, что следующая попытка (неважно где — в России или еще где-то) будет уже производиться с учетом опыта России и без повторения наших ошибок. И так — до тех пор, пока после неудачных попыток наконец не последует удачная.

И вообще, бывают времена, когда уважающий себя человек должен думать не о том, как ему жить лучше, а о том, как умереть с честью. Это только у буржуазии нет чести (у нее вместо чести — прибыль). А у нас должно быть такое понятие. Иначе мы сами ничем не будем отличаться от Зюганова, Путина и Хакамады.

16–27 мая 2002.

P.S. Есть еще 6 частных положений, которыми Ихлов меня удивил. Поскольку они именно частные, пишу об этом в постскриптуме.

О «красных директорах». Ихлов начинает с соображения, что если бы я был прав и в сорока регионах КПРФ действительно являлась «исполнителем воли «директорского лобби»… страна бы сделала шаг вперед по направлению к преодолению разрухи. Это означало бы, что у компартии существует собственная экономика» (и далее по тексту). Почему-то Б. Ихлов путает здесь «красных директоров» и «директорское лобби». Это не одно и то же! Понятие «директорское лобби» — понятие куда более широкое, чем «красные директора». «Директорское лобби» воздействует на правительство в первую очередь через Российский союз промышленников и предпринимателей (РСПП). А РСПП — это организация до такой степени не красная, что дальше некуда!

Это во-первых. Во-вторых, почему-то Ихлов переворачивает мою логику с ног на голову. Я говорю: КПРФ в сорока регионах служит «красным директорам», а у Ихлова получается строго наоборот: «красные директора» служат КПРФ. Так все-таки нельзя. Да и выводы у Б. Ихлова странные: дескать, олигархи и вообще буржуи воруют и вывозят за рубеж наворованное, а «красным директорам» нужно государство (это какое же? социалистическое, что ли, которого, как Ихлов и сам знает, быть не может: где есть государство — там нет социализма, а где есть социализм — там нет государства). Но, во-первых, буржуазное государство очень нужно и «олигархам», и средней буржуазии. Это, я уверен, Ихлов и сам понимает. Не будет такого государства — начнется «война всех против всех» (и в первую очередь — против богатых). А во-вторых, с чего это Б. Ихлов решил, что «красные директора» чем-то в лучшую сторону от «олигархов» и средней буржуазии отличаются? Да ничем они не отличаются! На 99 % — такие же подонки, думающие только о том, как бы украсть побольше и спрятать подальше в западном банке. К тому же Ихлов сам себе в крошечной статье противоречит: в п. 4 своего комментария он так и пишет о «красных директорах»: «НИЧЕМ не отличаются от самых наикапиталистических интересов любого олигарха».

Полностью с Ихловым согласен. Чистую правду пишет Борис. Так о чем же тогда со мной спорить?

О парламентаризме. Ну конечно, Маркс «завещал», как пишет Ихлов, «учиться использовать даже «парламентский хлев». Но во-первых, все-таки «хлев», а во-вторых, Маркс это писал во времена, когда нигде не было даже всеобщего избирательного права. Вполне извинительны были иллюзии, что если дать избирательное право всем беднякам и эксплуатируемым, то… Но ведь сегодня-то мы живем спустя сто пятьдесят лет после Маркса. Сегодня-то мы знаем, что буржуазия оказалась гораздо умнее, чем полагал Маркс, — и, в частности, что она расширяла избирательные права «низших классов», строго коррелируя это расширение с тем, насколько она контролирует сознание «низших классов».

Борис еще почему-то на опыт большевиков в парламенте не сослался. Напрасно. Очень показательное сравнение. Большевики использовали парламент для революционной пропаганды — ив конце концов отправились всей фракцией в Сибирь. Но при Николае II все уважающие себя газеты публиковали подробные отчеты о думских дебатах. Так что большевики знали: если кто-то из их депутатов в Государственной думе выступит с антиправительственной речью — подробное изложение этой речи напечатают все газеты Империи.