Несчастья невских берегов. Из истории петербургских наводнений - Ким Померанец

В 1924 г. Алексея Феодосьевича перевели в аппарат Главнауки (был такой то ли комитет, то ли управление) Наркомата просвещения, где он занимался возрождением, упорядочением, планированием научной деятельности, оказанием материальной помощи ученым, восстановлением международных связей. Не порывал отношений с метеорологией. Доказывал, что страна нуждается в единой самостоятельной межведомственной службе, независимой от отдельных требований и указаний заинтересованных потребителей. Его усилия увенчались успехом: в 1929 г. был создан Гидрометеорологический комитет при Совнаркоме СССР, а Вангенгейм назначен его председателем. Однако административные игры не прекращались, и в 1931 г. комитет включили в Наркомат земледелия. Алексей Феодосьевич, вынужденный подчиниться, все же в отдельном распоряжении подчеркивал, что гидрометеорология должна оставаться на службе всех отраслей народного хозяйства. Он остался на своем посту, много сделал для укрепления Гидрометслужбы, ее оснащения, разработки единых методов наблюдений, сбора, передачи и хранения данных о погоде. Но непрекращавшиеся чистки под лозунгом вождя «кадры решают все» не обошли Вангенгейма. В 1936 г. его арестовали, в 1942 г. он умер в заключении, в 1956 г. посмертно реабилитирован. Подробности последних лет его жизни неизвестны.

Первые советские годы ознаменовались существенными достижениями в метеорологии, особенно в теоретических ее разделах. И это несмотря на голод, холод, эмиграцию и выдворение из страны многих ученых. Впрочем, теория имела преимущества: она требовала минимальных затрат и… талантливых исполнителей. Такими оказались Александр Александрович Фридман (1888—1925) и Николай Евграфович Кочин (1901—1944).

Александр Александрович Фридман был связан с ГФО (с 1924 г. – ГГО) всю свою творческую жизнь. К величайшему сожалению слишком короткую, всего 37 лет. Как пел Владимир Высоцкий: «…С меня при цифре 37 в момент слетает хмель». Вспоминаются Пушкин, Маяковский… Очень недолго – менее года – Фридман до своей кончины был директором ГГО.

Фридман родился в артистической семье. Его отец, тоже Александр Александрович, окончил балетную школу и консерваторию по классу Римского-Корсакова, был артистом императорского театра и капельмейстером лейб-гвардии придворного Преображенского полка. Мать, Людмила Игнатьевна Воячек, дочь композитора и дирижера, окончила консерваторию по классу рояля. Учился Фридман в престижной 2-й гимназии, закончив ее с золотой медалью. Приход Александра Александровича в метеорологию может показаться непонятным, поскольку с гимназических лет он отличался выдающимися математическими способностями и начинал трудовую деятельность преподавателем математики. Да и в наше время он больше известен как астрофизик-теоретик, автор «теории расширяющейся Вселенной», которая теперь доказана экспериментально и на которой основана современная космология. Из чистой математики, из решения дифференциальных уравнений, «на кончике пера» Фридман получил ошеломляющий результат: пространство Вселенной нестационарно, галактики, из которых она состоит, «разбегаются». А это значит, что Вселенная возникла «вдруг», что возможен ее конец.

Альберт Эйнштейн, открывший теорию относительности, счел вначале результат Фридмана ошибочным, но затем, признав свою неправоту, все же назвал этот результат «слишком ужасающим, чтобы принять его». Признание космогонической теории Фридмана состоялось, когда его уже не было в живых.

Александр Александрович сочетал в себе абстрактное математическое мышление с тягой к изучению природных явлений. Метеорология привлекала своей сложностью и наглядностью, возможностями приложения теории к непосредственным наблюдениям. Сохранилось заявление Фридмана на имя царя: «…желая поступить на службу Вашего Императорского Величества в должности физика сети аэрологических станций, всеподданейше прошу меня на означенную должность определить. К прошению, мною написанному, руку приложил 7 мая 1913 г. Жительство имею: Павловск, Средняя ул., дом 14». Прошение удовлетворили. Первый год работы в ГФО ушел на поиски метеорологических задач, решаемых математическими методами. Результаты были перспективны и для их закрепления Фридмана направили в Германию для стажировки у известных метеорологов-теоретиков.

А потом была война. Первая мировая, в самом начале которой Фридман снова круто и неожиданно для многих меняет свою судьбу. Он становится военным летчиком. В архиве ГГО хранится «Циркуляр № 24… Физик аэрологической обсерватории Александр Фридман зачислен в действующую армию добровольцем. Директор академик Б. Голицын». Более трех лет проводит на разных фронтах, в бурно развивающейся авиации. Летает разведчиком, наблюдателем, но чаще всего бомбит позиции противника. Награждается двумя Георгиевскими крестами и почетным Георгиевским оружием. Убеждается в необходимости метеорологии для авиации, теоретически решает задачу прицельного бомбометания, выводит уравнение падения бомбы, составляет таблицы сопротивления воздуха. В конце войны преподает в школе авиаторов, где читает курсы аэронавигации, прогнозов погоды, конструирования приборов.

Весной 1920 г. Фридман возвращается в Петроград, в ГФО и на преподавательскую работу. В 1922 г. издает книгу «Опыт гидромеханики сжимаемой жидкости», в которой уравнения движения преобразуются в «уравнение вихря», получившее имя Фридмана. В полной мере оно было оценено только через 30 лет, кода появились быстродействующие вычислительные машины и стало возможным выполнять прогнозы атмосферного давления на разных высотах и значительных пространствах. Александр Александрович был весьма озабочен неудачным предсказанием катастрофического наводнения 23 сентября 1924 г. в Ленинграде (380 см, до сих пор – второго по высоте в истории города) и сожалел, что его уравнения не могли быть реализованы из-за обилия вычислений. Таковы были интересы выдающегося ученого, простиравшиеся от частного атмосферного вихря до необозримых просторов Вселенной[189]

Николай Евграфович Кочин поступил в ГФО в 1922 г. в математическое бюро на скромную должность вычислителя (вроде младшего техника…). А до того были обычная питерская начальная школа, перевод благодаря заметным, особенно математическим, способностям в гимназию, физмат университета, артиллерийская техническая школа, участие в подавлении кронштадтского «мятежа» – налаживал связь из Лисьего Носа со штурмовыми отрядами. Почти по Э. Багрицкому: «…нас бросала молодость на кронштадтский лед». Сохранилась выписка из отдела кадров ГФО: «Н.Е. Кочин нанят с 1 июля 1922 г. в 12-й разряд тарифной сетки… С 1 октября 1925 г. переведен в 14-й разряд. Жалование в месяц 33 рубля 81 копейка». А обед в рабочей столовой стоил около рубля… Работая в обсерватории, Кочин продолжал учебу в университете. Незаметного вычислителя не ограничивали прямыми обязанностями, и он, не без поддержки А. А. Фридмана, обратился к тайнам динамики атмосферы. Давно было замечено, что повседневная погода умеренных широт и петербургская, в частности, определяется чередованием циклонов и антициклонов – атмосферных вихрей. Преобразовав известные еще с XVIII в. уравнения движения жидкостей и газов, Кочин получил формулы для расчетов траекторий и скорости циклонов, а также других параметров. Результаты, опубликованные в 1923 г. в авторитетном немецком журнале, соответствовали наблюдениям, что означало возможность их применения в синоптической практике.

Однако и талантам-теоретикам нужны были кров и пища, не говоря уж о бумаге, карандашах и перьях. А с этим вначале 1920-х гг. в России, а в Петрограде особенно, было непросто. Провизия распределялась среди сотрудников ГФО по разнарядке: фунт мяса, кило муки, пол-литра постного масла на душу в месяц… Удивительно, но факт, хотя и трудно объяснимый: именно в 1920-е гг. совершалось становление советской науки. Возникали совершенно новые научные школы и институты, закладывались основы мощной технической базы страны. Всем известный пример и образец – петроградский Физтех. Молодые, веселые, талантливые люди полностью ушли в созидательную работу. Среди них был и Николай Евграфович Кочин. В короткие сроки он получил уникальные результаты в математике, механике, теоретической метеорологии. Стали классическими понятия «теорема Кочина», «функция Кочина». Вся его биография связана с нашим городом. И в последние годы своей короткой жизни, став академиком и проживая в Москве, он не порывал связи с Ленинградом, с университетом, с Главной геофизической обсерваторией.

Первая мировая бойня нарушила мировую метеорологическую службу. Сведения о погоде стали совершенно секретными. Безграничный воздушный океан разделили невидимыми границами. Доводы передовых ученых о неделимости погодных данных считались наивными непатриотическими. Науке и практике об атмосфере, морях и океанах был нанесен непоправимый ущерб. Но! – война способствовала развитию некоторых отраслей гидрометеорологии. Прежде всего – аэрологии, науки о верхних слоях атмосферы, в которой нуждалась стремительно развивавшаяся авиация. Первые ее опыты относятся к началу XIX в., в его последней четверти она утвердилась (полет Менделеева!), но становление аэрологии произошло в годы войны. А в период между двумя мировыми аэрология стала самостоятельной и важнейшей наукой.