Равенна: забытая столица эпохи «темных веков» - Евгений Викторович Старшов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Словно вышедший из берегов поток, лангобарды (а также примкнувшие к ним саксы, свевы и иные германские племена) стремительно захватывают Италию (несмотря на кровожадность и жестокость лангобардов, им охотно помогало местное население, включая как остатки готов, так и греко-латинскую бедноту), оставив в распоряжение византийцев лишь жалкие остатки: небольшой «островок» вокруг Равенны, связанный двумя тонкими «перешейками» с противоположным побережьем и полунезависимым от Византии папским Римом, «носок» и «каблук» знаменитого итальянского «сапога» и острова – Сицилию, Сардинию и Корсику. Фактически равеннский экзархат ограничивается Равенной и двумя Пентаполями – Морским (по побережью Адриатического моря) и Внутренним (примыкающим к Морскому). Первый включал цепь городов на побережье, тянувшихся от Равенны в сторону «итальянского каблука» – Аримин (Римини), Пизавр (Пезаро), Фан (Фано), Сену Галльскую (Сенигаллию) и Анкон (Анкону). Во второй входили: Эзиум (Иези), Кале (Кальи), Игувиум (Губбио), Форум Семпронии (Фоссомброне) и Урбин (Урбс бина, Урбино), к которым был еще присоединен оставшийся без учета Ветус Ауксим (Озимо). Также вне Пентополей остался за византийцами Форум Ливия (Форли). Еще много лет Византия будет упорно цепляться за эти земли, которые в силу объективных исторических причин уже будут стремиться к обретению независимости – в истории останутся борьба местных архиепископов с римскими папами за влияние на паству, а также мятежи против имперской власти Константинополя равеннских экзарха Элефтерия (619 г.), хартулария Маврикия (642 г.) и экзарха Олимпия (650—652 гг.) – пока, наконец, лангобарды все же не осилят экзархат в середине VIII в. Однако долгое сохранение там византийской – «ромейской» – власти вкупе с пережитками античной Римской империи привели к культурно-этническому обособлению этого региона от остальной резко варваризировавшейся Италии, оттого и пошло название провинции – Романья, то есть «земля римлян». Интересно при этом упомянуть, что московские великие князья и цари любили сладкое итальянское – «фряжское» – вино на своих застольях, и называлось оно не иначе как… романея. То самое любимое красное сладкое вино Ивана Грозного из Эмилии-Романьи автор в 2014 г. так вот запросто обнаружил в одном из супермаркетов Римини все под тем же историческим названием – Romagna… Но вернемся к началу лангобардского нашествия.
Преемник Нарсеса Лонгин попал просто в невыносимое положение – хуже того, в котором очутился Велизарий в свое «второе пришествие», ибо у Лонгина совсем не было ни денег, ни войск: он просто получил назначение из Константинополя, и все. Не имея ни казны, ни армии, он мог только наблюдать за тем, как новый враг завоевывает Италию. Агнелл пишет: «Вся Италия была в величайшей степени потрясаема скорбями. В те времена в Цезарее, около Равенны, префект Лонгин соорудил частокол наподобие стены из-за страха перед язычниками».
Альбоин вошел в Венетий, взял Верону и иные города. В Форуме Юлия (Чивидале) Альбоин посадил герцогом Гизульфа (или его отца Гразульфа), и это фриульское герцогство стало одним из сильнейших квазигосударственных лангобардских образований. По замыслу Альбоина, оно должно было ограждать его новые владения от удара из-за Альп. Взяв Медиолан, Альбоин на 3 года был задержан под Тицином доблестью его защитников. В ярости он поклялся истребить там все живое, но, когда голод заставил осажденных сдаться, Альбоин сменил гнев на милость. Позднее Тицин (уже как Павия) станет столицей лангобардского королевства, однако в начале завоевания у лангобардов не было какой-то определенной столицы; Альбоин любил Верону, где подолгу жил во дворце Теодориха. Пали Мантуя, Модена, Болонья, Форум Корнелия, Петра Пертуза… А потом случилось прелюбопытнейшее событие, одной из центральных фигур которого стал равеннский префект Лонгин, а второй – гепидка Розамунда, жена Альбоина, взятая королем «с бою».
Поистине шекспировский размах страстей и преступлений заставляет попристальнее вглядеться в этот исторический эпизод 572 г. О нем нам рассказывают как минимум пять авторов разных времен. Ближайший по времени – галло-римлянин Григорий Турский (VI в.). Он краток и повествует несколько скомкано и иначе, чем общепринято – впрочем, то, как он извратил историю Амаласунты, заставляет отнестись к его изложению с недоверием – может, он и слышит звон, да не знает, где он. Второй автор – Павел Диакон (VIII в.), который, как лангобард, был очевидно более сведущ в лангобардских же делах; кроме того, его версию рассказа в целом подтверждает (хотя с вариациями, но зато и с большими подробностями) третий автор, наш излюбленный Андреас Агнелл Равеннский (IX в.), чей авторитет, конечно, непререкаем; кроме того, как равеннец, он тоже мог знать многое, ныне нам уже неизвестное. Наконец, небольшое сообщение Сигеберта из Жамблу (XI—XII вв.) показывает, что и в то время эта древняя история пользовалась вниманием и популярностью, равно как и во времена Возрождения – Никколо Макиавелли (XV—XVI вв.) ничего особо нового не сообщает, хотя излагает все довольно подробно; чтоб не утомлять читателя одним и тем же сюжетом, сего коварного флорентийца мы цитировать практически не будем, за исключением пары фраз. Итак, начинаем.
Григорий Турский, «Деяния франков» (книга 4, глава 41): «Альбоин же, король лангобардов, женатый на Хлодозинде, дочери короля Хлотаря, покинул свою страну и со всем племенем лангобардов устремился в Италию. После того как войско было собрано, лангобарды с женами и детьми отправились в путь, намереваясь остаться там. Когда они пришли в эту страну, то скитались по ней в течение семи лет, грабили церкви, убивали епископов и подчинили страну своей власти. После смерти Хлодозинды Альбоин женился на другой, отца которой он убил незадолго до этого. Поэтому она всегда ненавидела мужа и выжидала случая отомстить за оскорбления, нанесенные ее отцу. Случилось так, что она воспылала страстью к одному из слуг и отравила мужа ядом. После смерти Альбоина она ушла с этим слугой, но их схватили и умертвили обоих. Затем лангобарды поставили над собой другого короля».
Павел Диакон, «История лангобардов» (книга 2, главы 28—31): «Альбоин, после трех лет и шести месяцев правления в Италии, погиб в результате заговора своей супруги. Причина же его убийства была следующая. Однажды в Вероне Альбоин, веселясь на пиру и оставаясь там дольше, чем следовало бы, приказал поднести королеве бокал, сделанный из черепа его тестя, короля Кунимунда, и потребовал, чтобы она весело пила вместе со своим отцом. Пусть никому не покажется это невероятным – клянусь Христом, я говорю сущую правду: я сам однажды, в какой-то праздник, видел этот бокал в руках короля Ратхиса, когда он показывал его своим гостям. И вот когда Розамунда осознала это, сердце ее поразила жгучая обида, которую