Марк Бернес в воспоминаниях современников - Коллектив авторов Биографии и мемуары

Наташе — семнадцать, она смотрит на меня фиалковыми глазами, так напоминая собой Паолу…

Я вижу портрет Радина. Кажется, это увеличенная фотография с открытки, подаренной Николаем Мариусовичем «Комсомольскому Ромео».

А вот и Марк Бернес. Усталый, немолодой, грустный, а все-таки со светящимся взглядом.

Я отдала Наташе гвоздики и попросила ее поставить цветы на стол, возле портрета Марка.

— Это ему от воинов. За участие в спектакле «Так и будет», — сказала я.

АНДЖЕЙ БИНЬКОВСКИЙ, ЕЖИ ОЛЬШТЫНЬСКИЙ

По рассказам Бернеса{12}

Мы видели его в Польше, слушали его концерты, он возникал на голубых экранах наших телевизоров. Но кто он на самом деле и какой проделал путь, этот немолодой элегантный человек, сыгравший почти в пятидесяти фильмах, любимец советской публики. Кто он? Весельчак Костя из «Человека с ружьем» или шофер Минутка из фильма «Великий перелом», который, героически погибнув на фронте, должен был воскреснуть по желанию тысяч радиослушателей. А совершив это, он впервые спел специально для него написанную песню, которую мы все хорошо знаем: «Эх, путь-дорожка…»

Еще в Харькове, будучи учеником, он убегал из школы, чтобы отправиться в театр, который был всем известен под названием «Миссури».

Никто толком не знал, кем был этот таинственный Миссури. Известно было только, что там, где размешался театр, был когда-то цирк, владельцем которого был человек с этой странной не то итальянской, не то греческой или турецкой фамилией.

Марк крутился в этом театре, причем так упорно, что кто-то сжалился наконец над ним и взял его статистом.

Атаман статистов смерил его взглядом с ног до головы и сказал: «Ладно, ты годишься для „Помпадур“».

Так он в первый раз оказался на сцене. Он играл официанта в известной в свое время оперетте Лео Фалля «Мадам Помпадур». Он был убежден, что весь зал смотрит только на него. Пот ручьями тек у него со лба, потому что с ним случилось одновременно два несчастья: у него сваливались штаны и отклеивались бакенбарды…

После этого дебюта, не очень удачного, он не пал духом. Ему удалось выступить статистом даже в пьесах, которые ставил московский театр, приехавший в Харьков на гастроли. Тогда-то и пришла ему в голову мысль, возможно, не очень похвальная с педагогической точки зрения, уехать в Москву.

Он так и сделал, забыв, как это ни странно, предварительно известить своих родителей. Началась его жизнь профессионального статиста. У него уже были знакомые в Малом театре, он начал выступать как статист и в других — в Экспериментальном и даже в Большом.

Он с товарищем жил под Москвой в поселке Кунцево в развалившемся сарае. Ездили на поезде и прямо с вокзала неслись в театр. Если опаздывали на последний поезд, то ночевали на вокзале.

Потом он вступил в бродячую актерскую труппу, пока наконец не получил крошечную роль в так называемом театре бывш. Корша.

Таково было начало карьеры Марка Бернеса, одного из самых популярных в настоящее время советских артистов. Популярность его прежде всего была связана не с театром, а с кино.

Так же как греческие города спорили за честь считаться родиной Гомера, так долго оспаривалось и место рождения Бернеса. Если уж быть верным правде, то он родился в небольшом украинском городке Нежине. Но после того как в фильме «Два бойца» он сыграл роль одесского парня Аркадия Дзюбина, одесситы признали его своим земляком.

Как раз в то время, когда этот фильм шел на экранах, у Бернеса был авторский вечер в Куйбышеве. Он рассказывал о своей роли, о работе над фильмом, рассказывал, что родился на Украине и никогда в жизни не был в Одессе. И тогда внезапно в зрительном зале раздался раздраженный голос:

— Ерунда!

В первый момент Бернесу показалось, что он ослышался. В зале наступило неловкое молчание.

— Может, я ошибаюсь, но мне показалось, что кто-то со мной не согласен, — сказал Бернес. — Странно, что кто-то знает, как я готовил роль, лучше, чем я сам. Возможно, он захочет объяснить мне подробнее, в чем дело…

Тут в пятом ряду поднимается молодой офицер в новеньком мундире и говорит: «Это я. Но я объясню вам все позднее…»

Авторский вечер продолжался, а когда Бернес переодевался в артистической, он увидел через приоткрытую дверь необычную сцену.

Появился этот офицер из пятого ряда, но до артистической он не дошел, два здоровяка набросились на него и буквально выволокли на лестницу.

В этом была какая-то загадочность, но Бернесу удалось приподнять завесу над тайной. Как оказалось, молодой офицер был родом из Одессы. Он рассказал своей молодой жене и всей ее родне, что знает Бернеса с детства, что они жили на одной улице и вместе играли в песочек. Что Бернес — свой парень, одессит с головы до ног…

И вдруг актер заявил, что все это неправда, заявил именно тогда, когда он, офицер, пришел на его авторский вечер вместе с родней, чтобы похвастаться своим знакомством с Бернесом перед женой и тещей.

Возглас офицера был криком раненой души человека, который во что бы то ни стало хочет спасти свою честь.

А кто и почему не пропустил офицера в артистическую и так грубо выдворил его? Это уже дополнительный штрих. Два здоровяка тоже были одесситами и, считая Бернеса земляком, защищали его от назойливого невоспитанного гостя.

— Пока мы живы, у нашего Марка волос с головы не упадет, — сказали они. А так как у одесситов масса темперамента, то скомпрометировавшему себя в глазах жены и тещи офицеру так и не пришлось поговорить с другом детства…

Земляки постоянно выражают Марку Бернесу свою симпатию, дружбу и благодарность. Его московский телефон, как и телефоны других известных актеров, конечно, не давался всем, но многие люди сумели это преодолеть: обращались в адресный стол, после чего прямо валили на Садово-Сухаревскую, 19/23. Не будем скрывать, что были среди них и такие, что хотели «протолкнуть» какое-то дело, одолжить немного денег или просто посоветоваться по какому-то сложному семейному вопросу.

Но были и совсем другие. Как-то пришел человек, принес какой-то громадный сверток, упакованный в газеты, и исчез, ничего не объяснив. Странный гость оказался скульптором-любителем, а сверток — вырезанным на дереве портретом Марка Наумовича такого веса, что его с трудом можно было поднять.

Марк Бернес относился к числу тех немногочисленных в Москве людей, у которых постоянно были огромные запасы варенья. Это вовсе не значило, что у Марка такое «хобби» — варить варенье или что его жена — столь запасливая хозяйка. Просто варенье постоянно приходило в конце лета со всех концов Советского Союза. Так благодарили артиста почитатели его таланта. Одна колхозница из-под Курска каждый год присылала Бернесу корзинку самых лучших яблок из своего сада.