Самозащита гражданских прав - Денис Микшис

Отсюда вытекает необходимость обосновать возможность включения правомерного бездействия в предусмотренную ст. 8 ГК РФ систему юридических фактов. Данная проблема обусловлена тем. что некоторые способы самозащиты (удержание, приостановление встречного исполнения) представляют формы правомерного бездействия. Например, С. В. Сарбаш, придерживаясь существующей классификации юридических фактов, именует удержание действиями по невыдаче вещи, носящими, в том числе, и пассивный характер[110], что выглядит неудачно с точки зрения правил русского языка, поскольку «действие в пассивной форме» принято обозначать более простым и удобным термином «бездействие». Подобные лингвистические казусы свидетельствуют о насущной потребности в уточнении существующей классификации юридических фактов путем ее дополнения новыми категориями, в частности понятием правомерного бездействия. Бездействие не укладывается в традиционную классификацию юридических фактов, что создает существенные трудности для правильной юридической квалификации способов самозащиты гражданских прав. Допустимость пассивной самозащиты может быть подвергнута сомнению, если обратиться к общим положениям гражданского законодательства, а именно к ст. 8 ГК РФ «Основания возникновения гражданских прав и обязанностей», не включающей бездействие в число таковых. На основании буквального толкования положений названной статьи[111] можно сделать вывод, что бездействие как таковое не может повлечь возникновения права либо обязанности и потому не связывается с какими-либо правовыми последствиями[112] и, следовательно, не является способом защиты. Поэтому большинство современных ученых утверждают, что самозащита может осуществляться только в форме действия[113], «поскольку трудно представить, как, бездействуя, можно защитить свое право»[114].

Однако подобный вывод является ошибочным, так как исходит из ложной посылки, что бездействие не имеет правового значения. Между тем русские цивилисты еще в XIX в. говорили о возможности противодействия нарушению права как в активной, так и пассивной форме[115]. К ним примыкают и некоторые современные исследователи. Так, М. А. Рожковой высказывалось мнение, что защита гражданских прав осуществляется посредством действий (в некоторых предусмотренных законом случаях – посредством бездействия)[116].

Несмотря на жесткость формулировки ст. 8 ГК РФ, разделяющей правообразующие юридические факты исключительно на действия и события, изучение других положений ГК РФ доказывает существование самостоятельного юридического факта, лежащего вне данной классификации, а именно бездействия. Например, из формулировки ст. 307 ГК РФ следует, что воздержание от некоторого действия может составлять предмет так называемого отрицательного обязательства. Далее, ряд норм гражданского законодательства описывает последствия неправомерного бездействия (упущения), проявляющиеся через возникновение у потерпевшей стороны определенных гражданских прав. Так, неисполнение первоначального обязательства влечет возможность отказа во встречном исполнении (п. 2 ст. 328 ГК РФ) либо взыскания убытков (ст. 393 ГК РФ); просрочка кредитора смягчает ответственность должника (ст. 406 ГК РФ); неправомерное бездействие является основанием для возмещения причиненного им морального вреда (п. 2 ст. 1099 ГК РФ). Закон предусматривает возможность заключения сделки путем молчания, т. е. бездействия (п. 3 ст. 158 ГК РФ). Наконец, законодатель в отдельных случаях предусматривает несовершение определенных действий в качестве способа неюрисдикционнной защиты интересов добросовестного кредитора в случае неисправности должника. Примерами самозащиты гражданских прав путем бездействия являются приостановление встречного исполнения (п. 2 ст. 328 ГК РФ), удержание (ст. 359 ГК РФ), отказ от принятия исполнения по частям (ст. 311 ГК РФ), от досрочного исполнения (ст. 315 ГК РФ) и от иного ненадлежащего исполнения (п. 2 ст. 468 ГК РФ). Правомерное бездействие по своим основным признакам – целевой направленности и самостоятельности – соответствует понятию самозащиты гражданских прав. Поскольку такое бездействие прямо предусмотрено законом, оно с полным основанием может быть названо способом самозащиты гражданских прав, что приводит к выводу о необходимости расширения понятия самозащиты за счет включения в нее различных случаев правомерного бездействия. В пользу высказанной точки зрения можно указать, что в некоторых научных работах упоминаются правомерное бездействие и бездействие в порядке самозащиты[117].

Возникшая коллизия между общим положением ст. 8 ГК РФ и множеством специальных норм ГК РФ, несомненно, должна быть решена в пользу пересмотра общей нормы, поскольку приведенные выше частные нормы были включены в Кодекс вовсе не по недосмотру законодателя, а с определенными целями. Поэтому автор считает целесообразным абзац 1 п. 1 ст. 8 ГК РФ после слов «из действий» дополнить словами «и бездействия», а пп. 8 п. 1 ст. 8 ГК РФ после слова «действий» – словами «либо бездействия».

Представляется, что кажущаяся трудность обоснования правового значения бездействия носит в большей степени терминологический характер. Отметим, что в цивилистике появились две различные трактовки термина «действие»: узкая, включающая в это понятие только активное поведение субъекта, и широкая, согласно которой действия разделяются на «положительные» и «отрицательные». Современная доктрина использует узкую трактовку термина «действие», основанную на его грамматическом толковании. Различие взглядов ученых в значительной мере обусловлено отсутствием в понятийном аппарате гражданского права общей категории для обозначения действия и бездействия, в отличие от уголовного права, использующего собирательный термин «деяние». Поскольку такое понятие достаточно полно характеризует поведение заинтересованного лица при самозащите, предлагается для определения содержания самозащиты как совокупности действий и бездействия субъекта также применять термин «деяние»[118]. В теории права подчеркивается, что «деяние человека заключается как в том, что он совершает конкретное действие, так и в том, что он конкретного (должного) действия не совершает»[119]. В целом терминологический аспект обозначения действий по самозащите не имеет принципиального значения, так как термин «действие» применительно к самостоятельной защите права охватывает как активное, так и пассивное поведение заинтересованного лица.

Проведенное исследование юридического состава самозащиты дает основания утверждать, что концепция самозащиты как «фактического» средства, применяемого для защиты строго определенных гражданских прав, не соответствует сущности рассматриваемой юридической категории. Более того, идея «локализации» самозащиты утратила свою актуальность в связи с принятием Конституции РФ и последовавшей реформой гражданского законодательства. Расположив ст. 14 ГК РФ среди основных положений гражданского законодательства, законодатель распространил ее действие на все отношения, входящие в предмет гражданско-правовой охраны, и тем самым снял с повестки дня вопрос об ограничении сферы применения самозащиты. Поэтому предложения некоторых современных исследователей рассматривать самозащиту в рамках отдельных институтов (договорное право, деликты, необходимая оборона) не соответствуют духу действующего гражданского законодательства.

На основе полученных выводов предлагается следующее определение: самозащита гражданских прав – это правомерное деяние, направленное на обеспечение неприкосновенности субъективного гражданского права от наличного нарушения либо его реальной угрозы и осуществляемое путем самостоятельных односторонних действий или бездействия обладателя права, а также действий третьих лиц по защите его жизни и имущества в состоянии необходимой обороны или крайней необходимости.

1.2. Механизм самозащиты гражданских прав

Как обоснованно отмечалось в юридической литературе, политику защиты прав и интересов личности, законности и правопорядка невозможно строить на должном уровне без формирования понимания механизма защиты субъективных прав[120]. В судебной практике термин «механизм защиты» часто используется для обозначения различных юридических категорий: способы защиты прав, санкции охранительных норм, формы защиты права[121].

В правовой науке под механизмом правовой защиты понимается «взятая в единстве система правовых средств, при помощи которой обеспечивается восстановление нарушенных субъективных прав, защита охраняемых законом интересов, разрешение правовых споров и устранение иных препятствий в реализации субъективных прав»[122]. Такое определение представляется автору неполным, поскольку «действие этого механизма можно представить как движение от одного этапа к другому», вследствие чего «актуальным является не только рассмотрение статики механизма защиты гражданских прав… но и динамики данного правового явления»[123]. Системный анализ понятий «правовой механизм»[124] и «защита гражданских прав»[125] показывает, что механизм защиты прав существует в двух измерениях: материальном (совокупность средств) и процессуальном (деятельность). В свою очередь деятельность складывается из определенных приемов, именуемых способами. Правовые и иные средства как субстанциональные явления зримо отличаются от явлений правовой деятельности, в том числе актов реализации юридических норм[126], к которым относятся способы защиты прав. Исходя из вышесказанного, механизм самозащиты гражданских прав можно определить как направленную на самостоятельную защиту субъективного права совокупность применяемых определенными способами средств, содержание которых для каждой формы защиты (судебная, административная, самозащита) имеет свои особенности.