Новые законы робототехники. Апология человеческих знаний в эпоху искусственного интеллекта - Фрэнк Паскуале
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Медицина как профессия давно сталкивается с подобными дилеммами. Работа врачей никогда не ограничивается лечением болезней, с которыми они имеют дело непосредственно. Врачи, обязанные понимать и отслеживать постоянно меняющиеся риски и возможности, должны не упускать из виду направление развития медицины в целом, учитывая актуальные исследования, которые либо подтверждают, либо ставят под вопрос общепринятые медицинские знания. Рассмотрим такое, на первый взгляд тривиальное, решение – давать пациенту с синуситом антибиотик или нет? Хороший терапевт должен сначала решить, есть ли клинические показания для данного лекарства. Позиции врачей касательно того, насколько сильна их обязанность ограничивать предписания антибиотиков с целью замедления эволюции резистентных бактерий, могут несколько разниться. Они могут учитывать и значение возможных побочных эффектов антибиотиков, таких как весьма опасные инфекционные болезни, вызываемые в некоторых случаях бактерией Clostridium difficile, а также вероятность последствий для пациентов разных типов. Когда пациенты приходят к терапевту, у них есть некоторое представление о подобных вещах, однако они не несут ответственности за правильное решение, и точно так же они не обязаны объединять все субъективные суждения в конкретные рекомендации. Это задача профессионала.
С точки зрения адептов всемогущества больших данных, предсказательной аналитики, алгоритмов и ИИ, «мозги» роботов могут найти путь, чтобы обойти все эти проблемы. Это весьма привлекательное представление, которое обещает быстрое развитие технологии, сопровождаемое ростом уровня жизни. Но является ли оно реалистическим? Даже системы, работающие в чисто цифровой сфере, такие как поисковые алгоритмы, высокочастотный трейдинг и таргетированная реклама, во многих случаях оказывались предвзятыми, нечестными, неточными или неэффективными[59]. Гораздо сложнее собирать информацию в полевых условиях, да и вообще спорно то, что следует измерять в первую очередь. Ставки значительно выше, когда алгоритмические системы переходят на новый уровень, реализуясь в мозгах роботов, которые могут воспринимать свою среду и воздействовать на нее. Существенное значение в таком случае приобретает осмысленный человеческий контроль.
Подобный человеческий контроль необходим не только в таких областях, как медицина с ее историей профессионального самоуправления. Даже в сфере транспорта у профессионалов еще многие десятилетия будут сохраняться критически важные роли. Каким бы быстрым ни был прогресс в техниках роботизированного вождения, фирмы, его развивающие, не могут автоматизировать социальную апробацию дронов-доставщиков, переходных тележек или автомобилей. Как заметил эксперт по праву Брайант Смит, юристы, маркетологи, инженеры-строители и законодатели должны работать сообща, чтобы помочь обществу подготовится к широкому применению подобных технологий[60]. Государствам следует изменить политику обеспечения как в области транспорта, так и инфраструктуры. Локальные сообщества должны принять сложные решения о том, как управлять переходами, поскольку светофоры и дорожные знаки, оптимизированные для водителей-людей, возможно, не будут достаточно хорошо работать для роботизированных транспортных средств, и наоборот. Как отмечает Смит, «необходимо пересмотреть долгосрочные принципы планов землепользования, инфраструктурных проектов, строительных кодексов, ценных бумаг и бюджетов»[61].
Для этого перехода понадобится выполнить большую и многостороннюю работу[62]. Эксперты по безопасности будут моделировать то, создают ли транспортные средства без людей-пассажиров особые риски для критически важной инфраструктуры или для толп. Террористам не нужен самоубийца-подрывник, если можно начинить взрывчаткой беспилотный автомобиль. Эксперты по здравоохранению будут моделировать распространение инфекционных заболеваний в той ситуации, когда в транспортных средствах перевозятся незнакомые друг с другом люди. Законодатели уже мучаются с вопросом о том, следует ли обязать такие транспортные средства возвращать контроль человеку по его запросу или предоставлять контроль полиции, если она его требует[63]. Я использовал в последнем предложении двусмысленный термин «человек», поскольку у нас все еще нет хорошего термина для того, кто находится в полуавтоматическом транспортном средстве. И право, и нормы постепенно определят, что представляет собой подобная идентичность[64].
Ни одно из таких решений не должно приниматься исключительно – или даже в первую очередь – программистами и корпорациями, разрабатывающими алгоритмы беспилотных автомобилей. Для них требуется участие властей и значительно более широкого спектра экспертов, начиная со специалистов по урбанистке и заканчивая регулирующими ведомствами, полицией и адвокатами. Переговоры всех этих заинтересованных сторон, скорее всего, будут длительными, но такова цена демократического, инклюзивного перехода к новой и более качественной технологии. И это только немногие из этических, правовых и социальных составляющих масштабного перехода к беспилотным автомобилям[65].
Тем не менее некоторые футуристы утверждают, что ИИ обходит саму необходимость наличия профессий. По их мнению, если у нас есть достаточный массив данных для обучения, практически любую человеческую функцию можно заменить роботом. В этой книге мы исходим из прямо противоположного взгляда: в той мере, в какой наша повседневная жизнь оформляется ИИ и машинным обучением (которыми часто управляют далекие крупные корпорации), нам нужно больше профессионалов, причем профессионалов более квалифицированных. Это вопрос утверждения и расширения схем образования и лицензирования, которые у нас уже имеются в таких областях, как медицина и право. Также может потребоваться создание новых профессиональных идентичностей в других критически важных секторах, где существенную роль играет широкое участие общества и в то же время экспертные знания.
Два кризиса экспертных знаний
Утверждение человеческих ценностей как формы экспертных знаний у некоторых читателей может вызвать раздражение. В настоящий момент наиболее популярным аргументом против проникновения ИИ в управление рабочими местами и городами является не что иное, как принцип демократии. Критики ИИ утверждают, что технические эксперты в таких областях, как машинное обучение и нейронные сети, недостаточно отличаются друг от друга, чтобы представлять людей, на которых воздействует их технология[66]. Также они слишком далеки от местных сообществ. То же самое можно сказать и о многих других экспертах. Давно известны выдающиеся активисты, которые обличают безразличных врачей и преподавателей, юристов в «башне из слоновой кости» и ученых, далеких от проблем обывателя. Обратив внимание на предсказания экономистов, указывающие на катастрофические последствия Брексита, британский политик Майкл Гоув заявил, что «народу в этой стране эксперты надоели»[67]. Когда это ощущение начинает питать популистские кампании по всему миру, становится заметен все больший разлом между политикой и экспертными знаниями, массовыми движениями и бюрократической компетенцией, народной волей и соображениями элиты.
Комментируя подобные тенденции, социолог Джил Эйал утверждает, что экспертные знания и навыки – способ говорить о «пересечении, оформлении и трении
