Мародеры. Как нацисты разграбили художественные сокровища Европы - Андерс Рюдель

Главным связующим звеном между различными «подлинно народными» движениями и нацистской партией был основатель Боевого союза Альфред Розенберг, главный нацистский идеолог, в чьем представлении идеи XIX века о расе, искусстве и антисемитизме идеально укладывались в систему Völkische.

Розенберг происходил из остзейской немецкой семьи, родился в Ревеле (Таллине), учился архитектуре в Москве. После Первой мировой войны перебрался в Германию. Розенберг создал мифический образ древней Германии, родины своих предков; большое влияние оказали на него идеи Чемберлена о германской расе. В 1918 году 26-летний Розенберг переехал в Мюнхен – кипящий политический котел, где в то время оказалось и немало контрреволюционеров из России. В начале 1919 года, вскоре после Ноябрьской революции, свергнувшей монархию, немецкие коммунисты захватили власть и в Мюнхене, провозгласив Баварскую Советскую республику. Мятеж был быстро подавлен: всего через месяц Баварская республика была уничтожена отрядами фрайкора (добровольческого корпуса) и воинскими частями, возвращавшимися с фронта. Однако то короткое время, что коммунисты были у власти, не прошло бесследно и лишь сплотило представителей правоэкстремистских кругов Мюнхена.

Среди тех, кто оказался в тот момент в центре политических событий, а позже стал частью элиты Третьего рейха, был не только Альфред Розенберг. В Мюнхене в те дни находились и Адольф Гитлер, и Генрих Гиммлер, и Рудольф Гесс, и Ганс Франк. Некоторые из них были близки к странной организации под названием «Общество Туле» (Thule-Gesellschaft), которая сыграла немалую роль в возникновении нацистской партии. Типичная völkisch-организация (ее полным названием было «Группа изучения германской древности») на самом деле служила прикрытием для подпольного оккультного «Германского ордена Вальфатер» (Germаnenorden Walvater), проповедовавшего арманизм (ариософию) – эзотерическое учение, пытавшееся воссоздать культы древних германцев. Чтобы стать членом общества, полагалось подписать обязательство, что в роду новичка нет еврейской или другой «чужеродной крови».

В революционном Мюнхене «Общество Туле» было видной политической силой. В 1918 году оно стало издавать антисемитскую газету «Народный обозреватель» (Völkischer Beobachter), для которой начал писать Розенберг. Эмблема общества с изображением кинжала и свастики позднее послужила для Гитлера источником вдохновения при создании символики нацистской партии. Древний знак свастики обнаруживается в самых разных культурах: свастику находили в Дании при исследовании орнаментов эпохи переселения народов, она была обнаружена Генрихом Шлиманом при раскопках Трои. Возникшие в эпоху романтизма историософские и теософские движения стали ассоциировать свастику с арийской расой.

В начале 1919 года несколько политиков из круга «Общества Туле» основали Немецкую рабочую партию, к которой в октябре того же года примкнул Гитлер. Розенберг на тот момент уже являлся ее членом. В феврале 1920 года Гитлер настоял на изменении названия партии: теперь она называлась Национал-социалистическая немецкая рабочая партия (НСДАП). В 1920 году НСДАП выкупила у «Общества Туле» газету Völkischer Beobachter и превратила ее в свой партийный рупор.

Розенберг, много писавший в газету, помог сформировать образ большевистской революции как еврейского заговора. Многие из большевистских лидеров действительно имели еврейское происхождение, например Лев Троцкий. Антисемитизм и антикоммунизм стали для нацистов практически синонимами.

Товарищи по партии считали Розенберга негибким и трудным человеком. А Гитлер якобы назвал его «самоуверенным прибалтом, который крайне путано мыслит»[2]. Розенберга считали никуда не годным вождем, и именно поэтому Гитлер назначил его своим заместителем, пока отсиживал свой недолгий срок в тюрьме после «пивного путча», неудачной попытки нацистов захватить власть в 1923 году. Гитлер опасался, как бы его не вытеснил еще более сильный лидер, но очевидно, что от Розенберга такого предательства ждать не приходилось.

Розенберг был нацистом-идеалистом, но никак не практическим политиком. Он не выдерживал конкуренции с такими стратегами и мастерами карьерной интриги, как, например, Йозеф Геббельс. Розенберга в первую очередь занимали идеи о чистоте расы и превосходстве немецкой культуры, и он стал связующим звеном между различными «истинно народными» движениями и «культурным департаментом» нацистской партии. В 1920-е годы на страницах Völkischer Beobachter он яростно нападал на цветущую культурную жизнь Веймарской республики, в том числе на искусство модернизма и набиравший силу немецкий экспрессионизм. Его художественным идеалом было искусство Древней Греции, о чем он написал в книге «Миф XX века», сделавшей его главным идеологом партии. К 1945 году она разошлась миллионным тиражом и по замыслу Розенберга должна была стать идеологической опорой политики национал-социализма. Многие идеи он непосредственно заимствовал у правоэкстремистских мыслителей XIX века, таких как Чемберлен. Но по части художественной критики Розенберг пошел дальше, осудив главные художественные течения своего времени. В его описании экспрессионизма звучат отголоски Ницше:

Трагизм, присущий лишившейся мифа эпохе, характеризует и последующие десятилетия. Интеллектуализм потерял свою привлекательность, постоянное разложение на цвета уже не вызывало ничего, кроме ненависти, а коричневым тонам картинных галерей и копиям Тициана было уготовано лишь презрение. В глубине души каждый жаждал свободы, стремился к раскрепощению и искал выразительности. Но рождение экспрессионизма, ставшее следствием такого сильного напряжения чувств, было сродни насмешке. За право на самовыражение боролось поколение, которому выражать было нечего; красоты требовали те, для кого идеала красоты больше не существовало. Желание запечатлеть жизнь, создав новые художественные техники, обернулось невозможным из-за потери подлинной изобразительной силы. Так, выразительность превратилась в манерность, а атомизация творческой жизни продолжилась, поскольку новые стилеобразующие силы так и не были разбужены. Общество, отличавшееся внутренней неустойчивостью, принялось жадно поглощать «примитивное искусство»…[3]

Эти слова звучат как приговор яркой культурной жизни Веймарской республики – миру, в уничтожении которого Розенберг вскоре примет личное участие. Немецкий экспрессионизм зародился до Первой мировой войны, но расцвет его пришелся на послевоенное время.

Как ни парадоксально, экспрессионизм тоже черпал вдохновение у Ницше. Работа Ницше «Так говорил Заратустра» считается провозвестником экспрессионизма. Отношения экспрессионизма и нацизма были неоднозначными. В нацистской партии были сторонники экспрессионизма, которые, как Геббельс, выступали за то, чтобы назначить экспрессионизм официальным искусством. Консерваторы во главе с Розенбергом утверждали, что экспрессионизм ведет к коммунизму и хаосу (большевики считали, что экспрессионизм ведет к фашизму). На самом же деле «антиидеалы» экспрессионизма не имели никакого отношения ни к коммунизму, ни к фашизму.

В немецком экспрессионизме доминировали две школы. В начале века появилась группа «Мост» (Die Brücke). Это было фигуративное экспрессионистское искусство, вдохновленное работами Мунка, Ван Гога и Гогена. Наиболее известными представителями группы считаются Эрнст Людвиг Кирхнер и Эмиль Нольде. Группа «Синий всадник» (Der Blaue Reiter) представляла второе направление, более абстрактное. В группу входили Франц Марк, Пауль Клее и Василий Кандинский. Обе группы распались еще до Первой мировой войны, но именно в послевоенные годы все эти художники приобрели широкую известность.

Любопытно, что и экспрессионистов, и крайне правых объединяло ощущение беспощадной дегуманизации нашего времени. Экспрессионисты реагировали на это отказом от традиционного реализма в пользу совершенно субъективного восприятия действительности. Искусство должно отражать не объективную реальность, а внутреннюю субъективную эмоциональную жизнь человека.

Для Розенберга экспрессионизм и другие направления модернизма означали в первую очередь потерю идеальной красоты:

Сущность этого хаотического развития лежит, в частности, в потере того идеала красоты, который, во всем своем многообразии, служил опорой для всего художественного творчества в странах Европы. Демократическая доктрина, оказавшая разлагающее влияние на человеческие расы, и появление мировых городов, обесценивших значение национального самоопределения отдельно взятого народа, совпали с методически осуществляемой деморализующей и вредительской деятельностью евреев. Последствием всего этого стал не только крах мировоззрений и национально-государственных идей, но и уничтожение искусства нордической Западной Европы[4].