Гуль. Харизма +20. Том 1 (СИ) - Крымов Илья Олегович

«Тиамара — Госпожа Стай, Матерь Чудовищ; богиня-покровительница всех живых, диких и малоразумных, дарующая плодородие, празднующая жизнь; моральный ориентир: хаотично-нейтральный».

Богиня, значит? Нифтар привнёс в свой мир предрассудки Древних? Как-то по-детски… впрочем, кто вправе указывать творцу, как ему творить? Можно лишь давать оценку. И пока в его игрушечном мире эта условность мне помогала, я намерен был пользоваться ею, как только смогу. Что там делали Древние со своими выдуманными друзьями?

— О великая Тиамара, Матерь Чудовищ! Смиренно благодарю за то, что обратила на меня внимание! Да будут чресла твои бесконечно плодородны, а дети — многочисленны! Не говоря уже о том, что я сам твоё дитя. Вероятно.

Почувствовал себя полный и беспросветным субстанцем.

Я попытался свистнуть фестрогам, но язык гуля плохо для этого подходил. Зато им оказалось удобно громко щёлкать. Уродцы, глодавшие кости, подняли головы.

— За мной.

Путь по Великому Погосту — а именно так называлось место моей ссылки — мы продолжили вместе. Он описывался в «Энциклопедии» как величайшее кладбище Галефрата — самоназвание «Нового Мира» — и являлся домом для огромного числа чудовищ, но прежде всего, самых разнообразных, — гулей.

Особо погружаться в чтение я не мог, это ослабляло бдительность, да и укрытие неплохо было бы найти. Нынешнее тусклое время суток считалось на Великом Погосте днём, а основная масса чудовищ просыпалась к закату. Я же предпочёл бы в это время где-нибудь спрятаться.

Внезапно осознал, что со времени начала ссылки ни прежний хозяин тела, ни я сам ни разу не попытался выпрямиться. Спина была постоянно согнута; когда я не передвигался на четвереньках — сидел на корточках словно древний лесной примат. Вот если немного… Ох! Такой острой боли в мышцах не ожидал. Надо разобраться с этим позже.

Со стороны небольшой рощицы, что оторвалась от леса, доносилось рычание и вопли. Я осторожно подвёл стаю ближе. Там три гуля, один из которых был ранен, отбивались от… этих тварей я тоже назвал бы гулями, но парящие плашки гласили: «стригой».

Стригоев насчитывалось девять особей от первого до третьего уровня. Полагаю, эта циферка имела немалое значение в условной иерархии «Нового Мира». И не то чтобы мне было дело до судьбы ещё трёх падальщиков, однако, их спасение могло принести пользу.

Поэтому я щёлкнул языком и первым помчался вперёд, полдюжины фестрогов ринулись следом. Несколько стригоев заметили наше приближение и развернулись, приготовившись к схватке. Они действительно походили на гулей, однако, вместо ртов имели гибкие хоботы, оканчивавшиеся трёхпалыми хватами-присосками.

Мы врезались в них с разбега, я обхватил одного поперёк туловища и покатился с ним по земле, впился всеми зубами в жилистую грудь, опомнился, отпустил, и ударил ребром ладони в шею, обхватил череп урода, добавил коленом в подбородок. Не уверен, что у него за хоботом были челюсти, но если так, то сейчас от них остались бы только фрагменты.

— Эй вы, стоять! Обратно, субстанцы! Деритесь!

Пока я и моя стая боролись со стригоями, виновники этой схватки попытались удрать, неблагодарные трусы.

— Я сказал: в бой!

Кости задрожали, вибрация прошлась по телу и выплеснулась через ступни в землю. Что это? Второй раз за сегодня…

Острая боль в плече стала наказанием за невнимательность, — стригой вонзил свою присоску и прокусил мне шкуру. В правом нижнем углу обзора стала сокращаться красная полоска, и, если я правильно понял основы, когда она закончится, опять придётся уходить в белёсую муть. От раны уже растекалось онемение.

Увидев, как по хоботу толчками проходит моя кровь, я совершенно позабыл о нереальности происходящего. Чувство опасности и смерти было очень натуральным, Нифтар воссоздал его со свойственной себе гениальностью.

Я размахнулся и ударил в голый череп стригоя ногтями. Они были длинными и ороговевшими до прочности камня, суть, — десять тупых долот на длинных пальцах. Я вбил их в череп субстанцу так, что руке стало больно, вырвал и ударил второй раз, пробившись к мозгу и хорошо его перемешав. Приятная волна прокатилась по телу, когда труп рухнул.

«Внимание! Примите поздравления! Вы достигли уровня 2!»

— Великолепно, — пробормотал я, выбирая следующего стригоя, дравшегося с фестрогом.

Набросился на него сзади, ухватил зубами за левый бок и стал рвать. Инстинкты гуля перевесили навыки человека.

Схватка не продлилась и пяти минут, по итогу был потерян один фестрог, — его выпили досуха, — и один гуль, раненного добили. Семь стригоев разлеглись вокруг фрагментарно, истекая чёрной кровью, два сбежали. Выжившие фестроги и гули были порядком покусаны.

— Нет! — рявкнул я, когда один из спасённых решил сунут в рот предплечье стригоя. — Сбежать хотели!

— Ага, — харкнул он, — хотели. Не сбежали. Дрались. Есть хочу теперь.

Фестроги подались вперёд, рыча на неудачливую парочку. Эти двое были чужаками, а добыча принадлежала стае.

— Тихо, — сказал я своим. — Ты урод, понял?

— Я?

— И ты тоже.

— Мы как ты.

— Ошибаешься, урод. У вас нет моего природного обаяния и бунтарского духа. Вот моя стая. Где твоя?

Гули переглянулись.

— Нету.

— Будете в моей стае. Или сожру.

Один из спасённых облизнулся, медленно протянул предплечье мне. Я принял дар, также медленно откусил, бросил самому крепкому фестрогу, затем раскидал мяса остальным, проявившим себя зверям, и следил, пока фестроги ели. Когда время прошло, позволил гулям:

— Набивайте животы.

Мясо стригоев сильно отличалось от мяса фестрогов. Оно показалось мне более сухим, имело тёмный цвет, почти никакого жира, и чёрная кровь слегка… оно словно было мертво уже некоторое время, в отличие от свежей плоти моих маленьких друзей. Разжёвывая мышцы, я чувствовал, что здоровье поправляется, а кровотечение из плеча замедляется. Потом вспомнил, что говорил Нифтар, — мозг. Не пренебрегать мозговым веществом, или отупею. Хм. Оно как раз вытекало из черепа первого убитого мной.

Язык сам высунулся изо рта, отвратительный, длинный, удивительно гибкий и подвижный. Я сомневался некоторое время, человеческая суть и так сдала много позиций. А вдруг, потакая гулю в себе, сам стану гулем? Буду бегать здесь на четвереньках словно… кончик языка прикоснулся к кровянистой массе и меня прошил импульс удовольствия. Я припал к уродливой башке и стал с упоением вылизывать мозг, ничего вкуснее в жизни не пробовал! Эту черепушку опустошил подчистую и даже наткнулся внутри на что-то твёрдое.

Поработав камнем, я достал из черепа небольшой чёрный кристаллик в неясных прожилках. Как там сказал чешуйчатый субстанц? Драгоценный… квинтессант?

— Ну, раз ты такой драгоценный, может быть, и мне понадобишься.

Обойдя трупы, я достал из каждого черепа по кристаллу. У гуля и фестрога они оказались не чёрными, а бурыми, но такими же мелкими. Продолжая разглядывать улов, я крикнул стае:

— Идём! Надо выследить тех двух!

— Зачем? — спросил один из спасённых. — Неходячая еда ещё есть.

Я тут же боднул его лбом в нос, а когда визжащий урод упал, добавил оплеуху.

— Затем, что я так сказал, ты, бледный субстанц! Ещё раз засомневаешься, — выдавлю глаза!

У остальных членов стаи мои действия не вызвали никакого порицания. И фестроги, и второй гуль могли броситься на провинившегося и разорвать его, если бы я разрешил.

— Всё, пошли, нужно успеть до ночи.

Глава 3. Первая охота

Фестроги шли по следу, роняя слюну. Они уже дважды поели сегодня, но явно были не прочь набить животы ещё раз. Да и сам я… неужели так и будет? Неужели этот голод нельзя унять по-настоящему и надолго?

Запах стригоев привёл нас к опушке леса, некоторое время фестроги шли вдоль небольшого ручейка, дно которого было устлано костями, пока тот не изогнулся и наш, пологий берег, не сделался более крутым. Близ воды, в подножье кручи нашлась чёрная дыра. Фестроги напряжённо замерли возле неё, зарычали.