Тонкий полутролль. Часть 2: Берег невозможности - Константин Твердянко

Это что-то новенькое. Выходит, и против бродячей падали у нее приемчики имеются? У них что, тоже функционирует нервная система? Тогда как тот мертвяк шлялся и нападал без мозга? Вообще само по себе наличие таких умений у спутницы очень радует. Не радует только то, что они оказались неэффективными.

— Надо тогда в деревню к нам ходить, — продолжил абориген. — Раны там можем намазывать, чтобы не смогли болеть. Надо!

Вообще имеет смысл. Сепсис нам даром не нужен. Зеленый луч от него, как я понимаю, не спасет. Однако как же не хочется соваться в незнакомое селение… Вот так вот без подготовки, ничего не выяснив, да еще и не предупредив химеру. Она наверняка догадается, куда мы отправились, но неспокойно мне. К тому же неясно, дождется ли она нас. Судя по тому, как спешит… Может и свалить, кто ее поймет.

А вот Звитка явно обрадовалась. Все не оставляет надежды, что ее где-то приютят. Ага, разбежалась. И накормят, и служебное жилье выдадут, и полный соцпакет обеспечат. Видел я, как этот Сартак пару раз на ее клыки поглядывал украдкой. Даром что сам узкоглазый.

— Нам… далеко идти, нельзя долго… стоять, — попытался все же увильнуть я. Хотя возможные медицинские последствия, конечно, немного пугают.

— Попросим! Деревня веселиться будет таким гостем! — не унимался мужик. — Мы хотим бывать, как ваш народ. Не спорим с лесом и водой, не воевали с ними, а жить в ладу.

В этот момент я понадеялся, что человек вряд ли поймет, почему вдруг у меня дернулись уши. Ох ты как, еще один любитель природы! И что, у них весь поселок такой? Неприятный сюрприз. Сомнения усугубились многократно. В конце концов, вовсе не обязательно, что мои ссадины чем-то заражены… Трупные жидкости туда вроде не попадали. Да и царапины-то крохотные.

Но не давали покоя мысли о врачах девятнадцатого века, которые зачастую благополучно помирали, если угораздило порезаться при вскрытии трупа. Эх, была не была. Только в деревне нужно быть предельно внимательным. Ситуация у меня опаснее, чем у разведчика-нелегала в глубоком тылу врага. И рожу надо все-таки спрятать. А еще договориться с химерой… Впрочем, в деревне я все равно задерживаться дольше, чем на пару дней, не намерен. Хватит с меня крестьянского гостеприимства.

— Идем, — наконец проронил я свое веское слово. — Смазать раны, переночевать — и в путь. Не можем долго… ждать. Женщине тоже помочь.

Насчет Звитки уточнил отдельно, на всякий случай. Совсем недосуг выяснять, какой расовой политики здесь придерживаются.

— Всех неживущих надо в реку таскать бы… — заметил вдруг абориген.

Я с сомнением покосился на кучи мертвечины, истекающей гноем вперемешку с кровью и слизью. Они все еще продолжали шевелиться и, кажется, униматься в ближайшее время ничуть не собирались. И вот это тащить к реке, которая не то чтобы в двух шагах? По кустам и гальке, все четыре штуки? Один труп так вообще размазан в кашу, спасибо химере. Нет уж, благодарю покорно, сами этим занимайтесь. Перчаток нынче не завезли, а голыми руками… Дрянь какая.

Однако сразу отказываться я не решился. Почему-то всплыло в памяти откровение эльфа-«эсэсовца». Он как раз что-то упоминал о мертвой плоти. Вот, видимо, это имелось в виду… Действительно, редкостная мерзость. Наверняка высокорожденному надлежит предать воде нечестивые останки. И мужик неправильно поймет, если что.

В итоге сошлись на компромиссе. Я заверил аборигена, что как минимум один дохляк уже точно не поднимется никогда. Когда собеседник увидел лужу давленой тухлятины, то проникся. Оставил его возиться с телом и конечностями обезглавленного, а сам отправился топить тех, которые поближе к реке. Ну а что, я могильщиком работать не нанимался. Спихну их палкой в воду, и все дела.

Нет, этот Сартак и впрямь постарался, когда угощал покойников дубиной. Даже после расчленения заметно. Навскидку угадывались вмятины и ссадины на скальпах, неестественно изогнутые конечности. Одному он, видимо, славно заехал по челюсти, выбив ее из сустава и заодно проредив зубы. У другого — того самого, который жил в соседней деревне, — ухо держалось только на ошметках ткани. И еще взгляд зацепил кое-что странное.

Преодолевая отвращение, я нагнулся, чтобы рассмотреть туловище получше. Так и есть — на боку у покойника сквозь дыру в лохмотьях проглядывали широкие грубые швы. Явно делались уже посмертно. И, похоже, просто для того, чтобы ливер не выпал ненароком. Что же получается — бродягу кто-то… чинил?

А вонища стоит — глаза слезятся. Судя по звукам, неподалеку затошнило Звитку.

Управившись с трупами — с тридцать первой попытки, при помощи удобно подвернувшейся рогатки, — потер шею, размазывая воду и кровь. Место, где кожу вспороли ногти условно мертвого аборигена, слегка саднило. Вот и поди разберись — то ли это психосоматика от самовнушения, то ли действительно уже пошло заражение. До чего же неохота мне в деревню к этим экологам-любителям восточного происхождения! Впрочем, с сепсисом шутить я тоже не возьмусь. От него волшебство косатки-скорпиона вряд ли вылечит. Оно вообще, насколько представляю, не антибиотик, а заживляющее средство. При передозировке вызывает разрастание живых тканей. Правда, до сих пор осталось загадкой, почему обработанные растения напали на карателей… А меня не тронули. Тоже тема для размышлений. Но в другой раз.

Ладно, хватит откладывать. Я мысленно выдохнул и кивнул «татарину»:

— Пойдем.

Украдкой обернулся в сторону зарослей, где, по-моему, скрылось чудовище. Помахал в пустоту и изобразил двумя пальцами ходьбу, указав на себя. Развел руками, покачал головой. Надеюсь, поймет. Благо абориген не заметил — отправился еще раз проведать гнилое месиво.

И мы двинулись в путь-дорогу. Я старательно прятал кисти в рукавах, порадовавшись, что погода к этому располагает. На жаре выглядело бы куда более странно.

Дождь не утихал. Шлепая сапогами по раскисшей земле, я поддерживал ведьму под локоть. Ее обувь, и так потрепанная, за время наших скитаний окончательно износилась. Надо бы при случае ей в деревне что-нибудь выцыганить. И о себе не забыть, конечно. Хламида совсем уже никуда не годится — одно название, а не одежда.

Бытовые мысли неплохо отвлекали от главного повода для тревоги. Но она все равно никуда не делась — лишь отошла на второй план, висела где-то в подсознании. Всколыхнулась с новой силой, когда Сартак решил разбавить молчание светской беседой:

— Высокорожденные приходят сейчас в эти земли? Мы бывали бы очень радостные. Зло