Жизнь и учение Льва Великого - М. Н. Гаврилов

В субботу 22–го февраля 450 г., в день праздника кафедры св. ап. Петра, в обор св. Петра вошли: имп. Валентиан III с матерью, императрицей Галлой Плакидией и с женой, императрицей Евдоксией. Папа был в храме; окруженный епископами, с которыми он провел там всю ночь служа всенощную. Св. Лев, увидя императора и императриц, отошел от Престола и подошел к ним. Он не мог сдерживать свое волнение и заплакал, что было совершению необычайно, при его всегдашних спокойствии и сдержанности. Он плакал, видя бесполезность стольких усилий; он плакал, видя, что и самая благодать Божия представляется как бы бесполезной для многих душ…

В сильных словах напомнил он государю и государыням о той беде, которая постигла Церковь, прося их помощи, умоляя оказать воздействие иа Феодосия. Слова св. Льва Произвели огромною впечатление, и Валентиниан и его мать обещали написать Феодосию (Галла Плакидая была его теткой), а так–же и Пульхерии, о необходимости пересмотра суда над Флавианом и созыва нового Вселенского Собора в Италии. Обещание было исполнено, но настроения Феодосия от этого изменились: он ответил равеннским государям, что на Ефесском соборе все происходило прекрасно, что Флавиан и прочие мятежники устранены, и мир царствует на Востоке.

Анатолий.

Для занятия Константинопольской кафедры, ставшей вакантной после кончины Флавиана, избрали сторонника Диоскора и, повидимому, монофизита, диакона Анатолия, бывшего апокрисиарием, то–есть представителем Александрийского епископа при Константинопольском дворе. Посвящал его, может быть, сам Диоскор. [31]. После своего поставления Анатолий уведомил об этом св. Льва, как будто нормальное общение между Востоком и св. Престолом продолжалось. Ясно было, что открытого разрыва в Константинополе не хотят. [32]. Может быть, это объяснялось изменением настроения самого Феодосия, который, незадолго перед смертью, снова стал допускать мудрое влияние своей сестры и постепенно отстранять Хрисафия[33]. Св. Лев тоже был готов использовать всякий удобный случай для восстановления нормального положения на Востоке. Однако, Анатолий не представил папе никакого исповедания веры. Его православие представлялось весьма сомнительным. Св. Лев решил действовать осторожно: чтобы не вызвать неудовольствия Анатолия прямым требованием прислать православное исповедание веры, как условие принятия его в общение, папа написал Феодосию II (письмо от 16–го июля 450 г.), сообщая ему, что он готов принять Анатолия в общение, если он оффициально признает и подпишет «Томос», догматическое послание к Флавиану. Вместе с тем, св. Лев отправил в Константинополь четырех легатов для сообщения папской формулы веры (que nostrae forma sit fidei), на основании которой, очевидно, и будет восстановлено нормальное церковное общение. В случае несогласия императора на это предложение, св. Лев просил о созыве Вселенского Собора в Италии.

Смерть Феодосия. Пульхерия и Маркиан.

Едва ли Феодосий успел получить это письмо: 28–го июля он скончался, сломав себе спинной хребет после падения с лошади. Правление перешло в руки Пульхерии. Хрисафий был окончательно устранен и казнен. По традиции, однако, жен щина, одна, никогда не управляла государством. Пульхерия не хотела нарушать этой традиции и отдала свою руну пожилому сенатору Маркиану, давшему при этом обещание хранить ее девство. Маркиан был родом из Фракии; он начал службу простым солдатом, но высокие нравственные качества и крупные военные дарования быстро его выдвинули; он достиг звания сенатора и военного трибуна. В момент смерти Феодосия он был вдов; у него была дочь Евфимия, которую он выдал замуж за Анфимия, впоследствии Западного императора (467–472). Вся жизнь Маркиана может быть охарактеризована тремя словами: скромность, честность, честь. 24–го августа 450 г. сенат, войско и народ провозгласили его императором. Маркиану было 58 лет; Пульхерии — 52 года.

Улучшение положения на Востоке

Обстановка сразу изменилась: жертвы Эфесского разбойничества возвращались на Востоке из ссылки, а монофизиты почувствовали близость расплаты. Мощи св. Флавиана были торжественно перенесены в столицу и положены в церкви свв. Апостолов. Анатолий поспешил принять приехавших легатов и на Константинопольском Соборе, в ноябре 450 г., торжественно подписать «Томос» св. Льва и анафематствовать Евтихия и Нестория. За Анатолием последовали и все остальные члены Собора. Этот же Собор начал рассматривать вопрос о возвращении в церковное общение раскаявшихся членов Ефесского разбойничества. Завязались регулярные сношения с папой, который руководил всеми этими делами, давая свои инструкции и утверждая решения, принятые на основании этих инструкций. Дело Евтихия было, таким образом, решено, и на Халкидонском Соборе мы его не видим. [34]. Ставленник Диоскора Максим Аитиохийский тоже стал послушным и подписал «Томос» вместе со своими епископами. Вселенское главенство папы римского, его юрисдикционный примат — полностью признавались и осуществлялись. Обвиненные в ереси, подчинеиные Анатолию, восточные священники Василий и Иоанн оправдали себя в Риме, подписав

«Томос», после чего св. Лев принял их в свое общение, и они отправчлись в Константинополь, снабженные папским посланием, которого -

следовало, что оправдание этих священников св. Престолом обязывает и Константинопольскую кафедру принять их в свое общение. [35].

Указ о созыве Вселенского Собора. Условия св. Льва

Ефесское разбойничество побудило св. Льва настаивать на скорейшем созыве Вселенского Собора. Теперь он изменил свою точку зрения: дела на Востоке шли, казалось, настолько хорошо, что являлась надежда уладить все и без Вселенского Собора, силою авторитета Апостольского Престола, пользуясь при этом мерами кротости, благоразумия и снисхождения к кающимся и возвращающимся из ереси в Церковь. К тому же и политическая обстановка не сулила возможности легко и быстро собрать епискспов. Собор казался св. Льву, по меньшей мере, преждевременным. В этом смысле св. Лев и писал в Константинополь. Но Константинопольский двор был настроен иначе: там казалось, что окончательное успокоение евтихианской смуты без созыва Вселенского Собора невозможно. Правительство хотело, чтобы вопрос о Воплощении Сына Божия был поставлен и освещен со всею ясностью и определенностью, и чтобы была выработана окончательная догматическая формула об этом. Простые подписи под «Томосом» св. Льва казались недостаточным оружием против Диоскора. И вот, 17–го мая 451–го года был опубликован императорский указ о созыве Вселенского Собора в малоазиатском городе Никее, 1–го сентября. Извещая об этом св. Льва, император просил его лично прибыть на Собор и председательствовать на нем. Императорское решение шло против желаний папы, тем более, что Собор созывался на Востоке, а не на Западе, как он того хотел. Однако, он, все же, присоединился к этому решению, дабы не нарушать согласия с государем в деле установления церковного мира. Но св. Лев поставил несколько обязательных условий. Он сообщил императору, что сам он присутствовать на соборе не может, причем привел те же основания, на которые он, в свое время, перед Ефесским разбойничеством, указывал Феодосию: установившуюся традицию и угрожающее политическое положение. Вместо себя, папа посылал легатов: известного своим благочестием ученого знатока церковных истории и древностей Лилибейского епископа Пасхазина, который должен был председательствовать на соборе от имени папы, римского священника Бонифация, и Юлиана, епископа Косского; к ним должны были присоединиться ранее отправленные св. Львом в Константинополь, Лукентий, епископ Аскуланский, и свящ. Василий.

На будущем соборе не должно быть никаких рассуждений и прений о вере. В послании Собору, св. Лев пишет по этому поводу, что он давно уже пребывает со всеми членами Собора «возвещением кафолической веры, так что вы не можете не знать, как мы веруем на основании древнего предания, и не можете сомневаться в том, чего мы желаем. Поэтому, возлюбленнейшие братья, совершению отложив д е р з о с т ь спорить против веры, от Бога нам внушенной, пусть умолкнет суетное неверие заблуждающихся. И не следует защищать то, чему не должно веровать; потому что, на основании евангельского авторитета, пророческих внушений и апостольского учения, весьма ясно и полно изложено было в наших посланиях, которые мы послали к блаженной памяти Флавиану, каково должно быть благочестивое и искреннее исповедание относительно таинства Воплощения Господа нашего Иисуса Христа».

«Очень трудно уклониться от заключения», пишет уже цитированный нами выше англиканский писатель Джелланд: «что сам Лев смотрел на свой «Томос», как на окончательное, а потому, в смысле вероопределения, безошибочное решение». [36].