Воспоминания Петра Николаевича Врангеля - Петр Врангель

«Некомплект в полках достиг угрожающих размеров. Настоятельно прошу принять самые срочные меры присылки конных пополнений, в противном случае сведение всех кубанцев в один корпус неминуемо. Царицын, 20 июля 1919 года Нр 01613. Врангель».

20 июля противник перешел в контратаку. 4-й конный корпус был атакован большими силами красной конницы «товарища» Думенко. После упорного боя, понеся большие потери в людях и конском составе и потеряв часть своей артиллерии (3 орудия), генерал Топорков вынужден был отойти назад, в район Пановка – Гнилушка. На следующий день генерал Топорков снова перешел в наступление и хотя и отбросил противника, но сам вновь понес большие потери. 22 июля я телеграфировал Главнокомандующему и кубанскому войсковому атаману:

«Вчера генерал Топорков в районе Гнилушки принял удар обеих дивизий конницы Думенко. Генерал Топорков доносит, что хотя неизменной доблестью Кубанских частей противник отражен, получив жестокий урок, но и кубанцы вновь понесли тягчайшие потери. Во избежание перехода всей армии вследствие истощения к обороне, не использовав успеха, необходим ряд самых срочных мер для высылки немедленно Кубанью конных пополнений. Царицын, 22 июля 1919 года. Нр 01664. Врангель».

Группа генерала Покровского, занявшая Красный Яр и выдвинувшаяся к 22 июля на линию деревень Тетеревятка – Грязнуха – В. Добринка, также столкнулась с превосходными силами красной конницы. В течение трехдневных, 22–24 июля, упорных боев генерал Покровский разбил конницу Буденного. К вечеру 24 июля части армии вышли на линию Ниже-Банное – Французская – Карамышевка – Верховье – Помедная – Добринка. Этот новый успех стоил нам очень дорого. Части понесли большие потери, и особенно значительные потери были среди командного состава. Силы армии были надломлены.

1-й Донской корпус продолжал вести борьбу с красными за обладание железной дорогой на участке Самойловка – Красный Яр. Борьба эта велась с переменным успехом. Однако 22–25 июля на Донском фронте обозначилось значительное усиление противника. Последний перешел в наступление и, обрушившись 22 июля на 3-ю Донскую пластунскую бригаду, оттеснил ее от железной дороги и отбросил ее затем на долину реки Бузулук. 25 июля красные, наступая долиною реки Медведицы, атаковали 14-ю конную бригаду полковника Голубинцева, овладевшую около 20 июля участком железной дороги ст. Медведица – ст. Ильменская и действовавшую весьма успешно севернее дороги.

На фронте адмирала Колчака противник продолжал одерживать крупные успехи, преследуя отступавшие по всему фронту войска Верховного правителя.

Учитывая опасность, в случае занятия нами Саратова, противник, используя свои успехи на востоке, снимал с Сибирского фронта ряд дивизий, спешно перебрасывая их к Саратову. Из внутренних городов России беспрерывно подходили свежие пополнения. Спешно производилась мобилизация в прифронтовой полосе.

Напрягая крайнюю энергию, красные в середине июля успели сосредоточить в Саратов большую часть своей II армии. Силы, коими располагал противник, достигали 40 000, превосходя численностью мою армию во много раз. Результаты ошибочной стратегии главного командования начинали сказываться. Предложенный мною по освобождению Северного Кавказа план – освободившиеся по завершении Кавказской операции наши силы использовать на Царицынском направлении, дабы соединиться с силами адмирала Колчака, – был Главнокомандующим отвергнут. Вместо этого Кавказская армия была переброшена в Донецкий бассейн. Сложившаяся независимо от нас общая обстановка вынудила нас в конце апреля сосредоточить значительные силы на Царицынском направлении, но драгоценное время было уже потеряно, противник получил возможность, действуя по внутренним операционным линиям, сосредоточить свои силы на Восточном фронте, разбить армии Верховного правителя и освободившимися силами обратиться на нас.

25 июля я на автомобиле с начальником штаба выехал в Камышин. Чем далее продвигались мы на север от Царицына, тем более местность представляла собою характерные черты средней полосы России. Вид деревенских построек, характерный великорусский говор крестьян – все это резко отличалось от Кавказа и Задонья.

26-го вечером мы выехали из Камышина по железной дороге до станции Неткачево, откуда проехали в деревню Грязнуха, где находился штаб генерала Покровского. Осмотрев расположенные в резерве части, мы проехали с генералом Покровским в Каменный Овраг к генералу Топоркову. Я хотел совместно с начальником штаба и командирами корпусов обсудить общее положение. Последнее складывалось для нас весьма неблагоприятно. Значительно усилившийся, превосходящий нас во много раз численностью противник должен был ежечасно перейти в наступление, и наши части должны были неминуемо быть отброшены к югу. Единственный наш коммуникационный путь – Волга – был под ударами врага. Наша транспортная флотилия состояла всего из двух захваченных нами в Царицыне буксиров, весьма слабой силы. На своевременный подход подкреплений рассчитывать было нельзя. При значительном удалении от базы и отсутствии путей подвоза артиллерийское снабжение пришло в расстройство. Вплоть до Царицына подготовленных узлов сопротивления не было. Войска, отброшенные к югу, неминуемо должны были сотни верст катиться назад. Имей мы силы продолжать наступление и атаковать противника в Саратове, не дав ему закончить сосредоточение, обстановка могла бы круто измениться в нашу пользу. Однако в настоящих условиях об этом нечего было и думать. Не только продолжать наступление, но и рассчитывать продолжительное время удержаться на настоящих позициях мы не могли. Надо было думать лишь о том, чтобы сберечь армию впредь до прибытия подкреплений и возможности с помощью них перейти в контрнаступление.

На военном совещании 27 июля было принято решение в случае перехода противника в общее наступление избегать решительных боев и медленно отходить, задерживаясь на каждом рубеже, лишь нанося короткие удары врагу, с целью выигрыша времени.

27 июля я вернулся в Камышин, откуда телеграфировал Главнокомандующему:

«Противник продолжает спешно сосредотачивать части к Саратову: с Уральского фронта переброшена 22-я стрелковая дивизия, из Нижнего Новгорода отряд волжских матросов, из Казани и Самары 16 легких и тяжелых батарей, прибыло из внутренних губерний шесть тысяч пополнения, за счет которых восстановлены вторая бригада второй дивизии и полностью 38-я дивизия, сформированы в саратовском районе 2-я бригада 34-й дивизии, 5-я отдельная стрелковая бригада и Николаевский батальон.

Обстановка повелительно требует полного использования камышинской победы и неустанного продвижения на Саратов, дабы не дать красным закончить сосредоточение и вырвать у нас инициативу. Однако полное расстройство снабжения вследствие невозможности иметь впредь до падения Астрахани водный транспорт, крайнее истощение частей Кавармии, сделавшей за три месяца с непрерывными боями более тысячи верст, и огромный некомплект в единственно боеспособных Кубанских частях исключает возможность дальнейшего продвижения Кавармии на Саратов. На военном совете комкоров, собранном мною вчера в Каменном Овраге, дальнейшее продвижение на север единогласно признано невозможным. С болью в сердце вынужден отказаться от дальнейшего наступления Кавармии и отдать директиву Нр 01226. На поддержку северной группы Кавармии выдвигаю три полка 6-й дивизии, прибытие которых на фронт могу ожидать не ранее 15 августа – части с тяжестями следуют походом. Камышин, 28 июля 1919 года, Нр 193/ш.