Есть, господин президент! - Лев Гурский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— «Доктор Вернер», — сказала я вслух. — Потолок не обвалится.
— Сорри, мэм? — У тигра Большого Бизнеса оказался твердый американский выговор. — Вам нужен доктор? Я не доктор.
По-русски американец говорил правильно, но с натугой.
— Да не вы доктор, а они, — указала я на потолок. — Так эта рок-группа называется, «Доктор Вернер». Нэйм у них такой, я уж не знаю, почему. Наши соседи сверху три дня уже празднуют под музыку. Это журналисты, я случайно знаю одного из них.
— Вы живете здесь? — Теперь американец заинтересовался уже не потолком, а мною. — Вы местный житель?
— Как бы да, — ответила я, прикидывая, считать ли постояльцев отеля местными жителями. Или он подразумевал Москву в целом?
— Вери гуд, — почему-то обрадовался собеседник и внезапно подмигнул мне. — Хорошо!
Он достал из бумажника визитку, что-то черкнул на обратной стороне, всунул мне в руку этот твердый картонный прямоугольник и, махнув рукой, запрыгнул в подошедшую, наконец, кабину лифта. С мелодичным звяком лифт отправился вниз.
Я не стала продираться сквозь латиницу на главной стороне визитки, а сразу перешла к посланию на обороте. Оно было крайне лаконичным, словно шифровка. Три знака, шесть цифр: «№ 702, $250». Ясно, кого он подразумевал под «местными жителями»…
— Долго же ты собирался, — укорила я Макса, который возник у лифта две минуты спустя. — И, между прочим, самое интересное упустил. Один американец, с нашего этажа, сулил мне за красивые глаза двести пятьдесят баксов. Думаешь, надо согласиться?
— По-моему, это демпинг, — хмыкнул Лаптев. — Не соглашайся меньше, чем за пятьсот с предоплатой… О, вот и лифт пришел.
В кабине, кроме нас, оказались еще две скучные тетки, и развить свою идею мне удалось только в вестибюле первого этажа.
— А давай я еще пятьсот возьму с вашей конторы? — предложила я. — Буду Матой Хари на службе ФСБ. Нет, ты прикинь, дельце-то взаимовыгодное. Судя по его хитрым глазам, тип этот наверняка разведчик. Я его заманю, подпою и раскручу на пару тайн. А в нужный момент — бац! — являешься ты в черном плаще, припираешь его к стенке и вербуешь тепленьким. Он становится двойным агентом, а тебя повышают до майора. Классно я придумала?
— У тебя, Яна, какие-то голливудские представления о ФСБ, — огорчился Лаптев. Он распахнул передо мной дверь, и мы вышли из отеля на улицу. — Вербовать всех приезжих с хитрыми глазами — эдак нам никакого бюджета не хватит. Да и времена уже не те. Раньше, возможно, каждый пятый приезжий из Штатов и был как-то связан с разведкой, а теперь хорошо, если каждый сотый. Стало быть, для этого американца, пообещавшего тебе двести баксов…
— Двести пятьдесят, — обиженно поправила я.
— Двести пятьдесят, конечно, извини… так вот, вероятность его службы в ЦРУ ныне составляет меньше одного процента.
Холодные цифры остудили мою богатую фантазию, но мне все еще хотелось законопатить в злодеи этого сукина сына. Он ведь имел наглость принять меня — меня! — за гостиничную шлюху.
Пока Макс выводил мотоцикл со стоянки, я творчески переработала прежнюю идею и выдала ему новый, улучшенный, вариант.
— Ладно, — сказала я, — пускай он не цэрэушник, тебе видней. Но что, если этот тихий американец и есть таинственный
Заказчик? Ну тот, что нанял покойника из «мерседеса» украсть страницу? Представь, он нарочно поселяется в том же отеле, что и Кунце… то есть он думает, что ты Кунце… держит его, в смысле, тебя, в смысле, нас двоих под наблюдением. И смирненько ждет. Как паук. Если нам везет и мы находим книгу Парацельса, он забирает весь джекпот. Если нет, он забирает хотя бы страницу…
Макс подал мне мотоциклетный шлем и снисходительно улыбнулся:
— Законы конспирации, Яночка, едины — что в Америке, что в России. Ну как законы Ома или правило буравчика. Настоящий Заказчик никогда не поселится с исполнителем в одной гостинице, и уж тем более на одном этаже. Он за километр должен нас обойти — лишь бы себя не выдать, лишь бы не засветиться рядом с нами. И раз тот американец попытался тебя, как говорится, «склеить», это в его пользу. Вернее, в пользу того, что он ни при чем… Ну садись, поехали. Сама же меня торопила.
Нацепив шлем, я уселась за кожаной спиной Макса. Мотор взревел.
— А женская интуиция? — Я использовала последний довод. — Ее не проведешь. Она мне подсказывает, что американец очень даже при чем!
Над моим ухом в шлеме послышалось ироническое хмыканье:
— Тысяча извинений, Яночка, но твоя женская интуиция три дня преспокойно молчала, пока ты считала меня Максом-Иозефом Кунце.
Вот зараза! Мотоцикл уже выехал на набережную и набрал приличную скорость, так что я не могла хорошенько пихнуть локтем эту подлую черную спину, не опасаясь вызвать дорожную аварию…
Центральная клиническая больница Медицинского центра Управления делами Президента Российской Федерации — а для краткости Кремлевка — располагается на западе Москвы и занимает гектаров двести, если не больше. С одной стороны весь массив окаймляет Рублевское шоссе, с другой — улица маршала Тимошенко, а с двух остальных — почти настоящий лес. Растительности, впрочем, вольготно и на самой территории «Кремлевки»: как ни старались люди привести каждое деревцо и каждый кустик к общему знаменателю ландшафтного дизайна, все было напрасно. Сил, воли или просто денег для обустройства здешней буйной флоры явно не хватает. Человек кое-как забирал у природы квадратные метры, но не километры. Белые, кремовые и светло-серые больничные корпуса припаркованы по всей зеленой зоне на значительном отдалении друг от друга и часто без видимых номерных знаков. К счастью, Рашид Харисович вчера нарисовал мне схему — куда двигаться сначала, куда потом и где искать его корпус 23-Б.
Вначале, правда, вышла легкая заминка — в Бюро пропусков. Мне сразу выдали две лиловые бумажки с голограммами, а вот Макса как иностранного подданного мурыжили минут сорок. Не без любопытства я следила за схваткой фальшивого Кунце с нашей больничной бюрократией и все гадала, не нарушит ли Лаптев маскировку, не высунет ли из какого-нибудь потайного карманчика краешек чекистской ксивы-вездехода. Однако Макс героически снес придирки, получил отдельный пропуск для себя и отдельный для «кавасаки». Впервые я порадовалась, что у нас мото, а не авто. Машина без спецномеров, флажков и мигалок застревала бы здесь у каждого КПП; на двух же колесах мы легко проскакивали между деревьями, срезали углы и объезжали посты. К стеклянным дверям корпуса 23-Б мы подкатили слегка поцарапанными, но бодрыми.
Удача нам сопутствовала еще минут десять-двенадцать. Все преграды между нами и Окрошкиным мы с Максом одолевали без проблем. Одна из вахтерш за полтинник согласилась приглядеть за мотоциклом, а другая — всего за стольник — забыла, что приемные часы уже закончились. Четверо охранников, проверив наши пропуска, легко допустили нас к лифту Сам лифт тоже не заставил себя долго ждать. В вестибюле девятого этажа оказалось всего два охранника, и среди них — ни одного, кто стал бы приставать к Максу с глупыми вопросами по поводу гражданства. На этаже мы не заблудились, потому что здесь было всего две «люксовые» палаты и на двери первой же я увидела надпись «А Окрошкин» — отчего-то без точки после инициала. Я велела Максу постоять в коридоре, приоткрыла дверь… И тут нашему везению пришел конец.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});