Сексуальная культура в России - Игорь Семёнович Кон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прочитав отзыв, я долго смеялся. Следуя этой логике, астрономы должны засекретить факт вращения Земли, чтобы находящиеся в подпитии граждане не могли использовать его для оправдания своего неустойчивого стояния на ногах. Не следует и упоминать, что все люди смертны: во-первых, это грустно, во-вторых, врачи нас тогда совсем лечить перестанут! Тем не менее, издательство Академии наук СССР стало именно на точку зрения предполагаемого «некомпетентного читателя», и рукопись книги была мне возвращена.
После этого я окончательно плюнул на возможность ее советского издания. Но случайно эту историю услышал покойный академик медицины В. М. Жданов. Он не имел никакого отношения к этой тематике и не читал рукописи, но написал письмо директору «Медицины» (там тем временем сменилось руководство). Издательство согласилось пересмотреть прежнее решение. Философский отзыв, который «Наука» сочла отрицательным, для «Медицины» оказался безусловно положительным. Рукопись еще раз отрецензировал Г. С. Васильченко и снова дал на нее положительный отзыв. Я восстановил и дополнил то, что относилось к сексопатологии, добавил и еще кое-что, необходимое именно врачам, – понимающим людям вряд ли нужно объяснять, что значит четыре раза переписать, без компьютера, толстую книгу, поддерживая ее на уровне мировых стандартов в течение долгих 10 лет! – и в 1988 г. «Введение в сексологию» вышло наконец в свет (Кон, 1988). Годом раньше вышел его сокращенный эстонский перевод.
Вначале, чтобы не развратить невинного советского читателя, книгу хотели издать небольшим тиражом, без предварительного объявления и не пуская в открытую продажу. Затем коммерческие соображения заставили увеличить тираж до 200 тыс., но ни один экземпляр не продавался нормально в магазине, весь тираж был распределен между медицинскими и научными учреждениями по особым спискам. Потом допечатали еще 100 тыс., а в 1989 г. еще 250 тыс., итого 550 тыс., но купить ее все равно можно было только у перекупщиков.
«Введение в сексологию» имело хорошую прессу как в СССР, так и за рубежом, и переведено на несколько языков, включая китайский. Рецензент ведущего международного сексологического журнала оценил ее как «веху в истории сексологии», подчеркнув, что это не книга о «сексе в СССР», а широкое исследование междисциплинарной отрасли знания. «Теперь, с появлением книги Кона (и предположив, что гласность выживет), можно надеяться, что сексологические исследования в Советском Союзе имеют будущее» (Rancour-Laferriere, 1989). В отечественных средствах массовой информации меня с тех пор называют не иначе как профессором сексологии, не совсем понимая, что это значит, или, что еще хуже, сексопатологом.
В известном смысле я оказался заложником собственной книги. Массовый читатель искал и находил в ней совсем не то, что было важно для автора, и я не имел права уклониться от этой ответственности. В последующие годы, чтобы повысить уровень отечественной сексуальной культуры, я опубликовал несколько книг научно-популярного характера, включая вузовский учебник сексологии (Кон, 2004), а в 1998 г. по предложению доктора Сергея Ивановича Фомичева я открыл собственный веб-сайт http:// www.neuro.net.ru/sexology или http:// sexology.narod.ru, который вскоре стал одним из самых посещаемых научных сайтов отечественного научного Интернета. После смерти В. И. Фомичева я перенес его на другой сервер http://www.pseudology.org/Kon/.
Крах либеральных иллюзий
«Медикализация» и «педагогизация» (оба термина принадлежат Мишелю Фуко) сексуальности давно уже справедливо высмеиваются как очередные, заведомо безуспешные, попытки манипулировать человеком и его чувствами. «Секс по рецепту» действительно смешон. Но в российских условиях, как некогда в Европе и в США, эта политика была необходимым этапом перехода от дикости к цивилизации. Какими бы смешными и консервативными ни казались сегодня (это написано в начале 1990-х, в 2009 г. на фоне суждений православных фундаменталистов они выглядят почти либеральными) рассуждения советских медиков и педагогов недавнего прошлого, эти люди заслуживают уважения уже за то, что ставили трудные вопросы. И не так уж важно, был ли их консерватизм искренним или притворным и объяснялся ли он незнанием, лицемерием или двоемыслием.
Уже простое признание самого факта существования пола и сексуальности имело значение. Подобно осознанию неэффективности централизованного экономического планирования, это признание сделало абсолютные нормативные запреты относительными и проблематичными, лишило их привычной легитимации. Король, как в сказке Андерсена, оказался голым. Но что делать с этой сомнительной и не очень привлекательной наготой, никто не знал.
Реформистская стратегия в сфере сексуальной культуры провалилась так же, как хрущевские, косыгинские, а затем и горбачевские экономические реформы. Сталинское наследие было слишком мрачным, а сопротивление переменам – слишком сильным. Попытки «окультурить» советский секс были чересчур медленными и нерешительными. К середине 1980-х медикализация сексуальности успела сделать только первые робкие шаги, а педагогизация вообще осталась на уровне призывов. Да и сами «реформаторы» плохо понимали, чего они хотят. Сексуальность оставалась для них врагом, опасным соблазном, диким зверем, которого нужно обуздать, а репрессивно-запретительная стратегия с реформами несовместима. С ослаблением внешнего контроля вся официальная система советских сексуальных ценностей и способов их поддержания неминуемо должна была рухнуть, причем самым драматическим образом. Так и случилось после 1987 г.
Глава 12
Зверь вырвался из клетки
Ах, как быстро вперед
Время катится!
Кто не пьет, не ебет,
Тот спохватится!..
Частушка 1980-х годов
Сексуальная культура и гласность
Горбачевская перестройка не изменила официального отношения компартии к сексуальности – оно оставалось таким же подозрительно-враждебным, как и раньше. Даже в начальный период перестройки, когда у интеллигенции еще были иллюзии относительно возможности социально-экономических реформ сверху, никакой продуманной сексуальной политики, кроме привычного «держать и не пущать», власть не имела.
Говоря об экономике, власть пыталась, пусть непоследовательно, рассуждать реалистически, доказывая необходимость реформ. Но как только речь заходила о брачно-семейных отношениях и воспитании детей, – а никакого другого приемлемого контекста для обсуждения проблем секса у партии не было, – социологический реализм уступал место наивному и прекраснодушному морализированию. Общие фразы об укреплении семьи, повышении роли женщины-матери, нравственных основах воспитания и тому подобном не имели никакого отношения к реальной действительности с ее кричащими противоречиями.
Либеральные ученые пытались убедить партийное руководство, что страусиная политика отрицания и подавления секса ошибочна и дает эффект бумеранга, что стране срочно нужна другая, более реалистическая стратегия,
