Путешествие вокруг света - Георг Форстер

Мы подошли к маленькой хижине, где жила бедная вдова со своим многочисленным семейством. Ее старший сын Нуна, подвижный мальчик лет 12 с каштановым цветом кожи и очень приятный, веселый на вид, все время особенно льнул к европейцам. При этом он проявлял немалые способности и понимал нас с полуслова лучше, чем другие его земляки, с которыми при всем старании, прибегая к пантомиме и словарям, мы бы не добились такого толка. Мы договорились накануне, что он будет нашим проводником. Когда мы подошли, его мать уже приготовила нам кокосовые орехи и прочую снедь; она сидела на камнях перед хижиной со своими детьми. Младшему из них на вид было года четыре. Хотя она еще выглядела довольно бодрой, на лице у нее было столько морщин, что в этой стране, где девушки так рано созревают, было неловко считать ее матерью таких маленьких детей. Подошла еще женщина, помоложе, лет 23—24; как мы узнали, это была старшая сестра Нуны. Судя по ее воз­расту, матери могло быть лет около 40, но не приходится удивляться, что она выглядела старше, ибо, как известно, в жарких странах этот пол обычно увядает раньше, нежели в краях холодных. Напротив, не достойно ли удивления, что, несмотря на свое раннее созревание, здешние женщины остаются плодовитыми двадцать лет и более? Дело, видимо, в том, что они проводят жизнь в счастливой простоте, не зная забот и нужды, и, несомненно, именно потому здешнее население так многочисленно.

Мы договорились с одним дюжим парнем, что он понесет за нами провизию, которую приготовила гостеприимная старая женщина. Он повесил ее, разделив поровну, на концы четырехфутовой палки, а палку положил на плечо. Нуна и его младший брат Топарри, лет четырех, провожали нас весело и охотно. На прощание мы подарили всей семье бусы, гвозди, зеркала и ножи.

Вначале идти было довольно трудно, поскольку пришлось подняться на гору. Однако труды наши оказались напрасными, ибо, кроме нескольких карликовых кустов и засохших папоротников, мы не нашли здесь ни одного растения. Зато, к немалому своему удивлению, мы увидели, как с этой сухой, бесплодной вершины взлетела перед нами стая диких уток. Что занесло их сюда с обычных гнездовищ в тростниках и на болотистых берегах рек, сказать трудно.

Вскоре мы перевалили еще через одну гору, где папоротники и кустарники, видимо, недавно горели, поскольку одежда наша становилась черной от прикосновения к ним. Спустившись, мы наконец достигли плодородной долины, по которой к морю стекал прелестный ручей. Туземцы запрудили его в нескольких местах камнями, чтобы провести воду на поля, засаженные съедобным корнем (Arum esculentum), так как этим растениям нужна болотистая, насыщенная водой почва. Их здесь два вида; у одного большие блестящие листья и корень длиной добрых 4 фута, но очень грубоволокнистый, у другого мелкие бархатистые листья, а корень тоньше и вкуснее. Впрочем, вкус у обоих острый и едкий, если корень не выварить несколько раз в воде; но свиньи охотно и без вреда для себя поедают его и сырым[283].

Чем дальше мы продвигались по ручью, тем уже становилась долина, а горы с обеих сторон круче и лесистее. Но всюду, где земля была хоть чуть ровнее, росли кокосовые пальмы, бананы, шелковичные деревья и разные коренья; несколько домов стояли тесно друг к другу. Кое-где встречались большие гряды камней, нанесенных с гор и обкатанных водой. В горах мы сорвали несколько новых растений, не раз рискуя при этом сломать себе шею, так как обломки скал то и дело выкатывались из-под ног.

Нас обступили индейцы, они принесли на продажу много кокосовых орехов, плодов хлебного дерева и яблок. Набрав достаточный запас, мы наняли несколько человек, чтобы они несли за нами покупки. Пройдя около 5 английских миль, мы уселись на красивом лугу под деревьями, чтобы пообедать. Наряду с купленными фруктами нашу еду составляли свинина и рыба, захваченные нами с корабля. Таитяне стояли вокруг, а проводникам и помощникам мы разрешили сесть с нами. Они с удовольствием угощались, но были удивлены, что мы каждый кусок макаем в белый порошок, совершенно им неизвестный. Дело в том что мы захватили с корабля немного соли и употребляли ее ко всем блюдам, в том числе и к плодам хлебного дерева. Некоторые захотели ее попробовать, и вкус показался им отчасти знакомым, поскольку они обычно добавляют морскую воду в виде соуса в рыбные и морские блюда.

Около 4 часов пополудни мы решили возвращаться, когда увидели группу индейцев. Они шли через горы с грузом диких плантанов[284], которые здесь растут без ухода, но некоторые несравненно худшего качества, нежели те, что возделываются на равнинах. Они несли их на продажу к палаткам, и, поскольку нам было по пути, мы пошли вместе с ними вниз по ручью. Здесь в одном месте пробегавшие мимо дети нашли между камнями маленьких раков и предложили нам. Как вклад в знания о природе острова они были нам весьма кстати, и мы подарили детям мелкие бусинки. Но едва это увидели старшие, как более пятидесяти мужчин и женщин пошли вброд по ручью и принесли столько этих раков, что нам скоро пришлось остановить их и оставить без вознаграждения.

Часа через два мы наконец добрались до наших палаток на мысе Венус и застали там почтенного О-Вахау, который опять подарил моему отцу фрукты. Во время нынешней прогулки мы заметили, что здесь больше праздных людей, чем в Аитепиехе, хижины и посадки здесь также казались более запущенными, чем там, а вместо дружеских приглашений приходилось то и дело слышать лишь нескромные просьбы о бусах и гвоздях. Однако в общем мы могли быть вполне довольны туземцами; во всяком случае, они разрешали нам беспрепятственно ходить по всей их прекрасной стране. Правда, нам то и дело приходилось убеждаться в их необычайной склонности к воровству, но ничего ценного похищено не было, поскольку в карманах, до которых легче всего дотянуться, мы обычно и не носили ничего, кроме носового платка, а он представлял собой всего лишь кусок тонкой таитянской материи, так что, даже если туземцам и удавалось опустошить наши карманы, они потом обычно сами возвращались и со смехом отдавали добычу. По-моему, эта склонность у таитян более простительна, чем у нас; ведь их потребности так легко удовлетворить, живут они в общем одинаково и обычно поводов для воровства имеют мало. Их открытые, без дверей и засовов, дома достаточно показывают, что в этом смысле им нечего друг друга опасаться. Так что виноваты отчасти мы сами, поскольку дали им возможность познакомиться с вещами, перед соблазном которых они не могли устоять. К тому же сами они, кажется, не считали свое воровство предосудительным, вероятно полагая, что для нас это не слишком большой ущерб.