Две недели на Синае. Жиль Блас в Калифорнии - Александр Дюма

Содержание этого послания, прочитанного в главной мечети, вскоре стало известно всему Каиру. Трусы помышляли о том, чтобы скрыться, храбрецы — о том, чтобы идти навстречу опасности. В течение трех дней горожане предавались унынию и проливали слезы, словно эти ужасные франки уже стояли у ворот города. А крестоносцы тем временем продолжали идти вперед, не имея ни малейшего представления о здешней мест­ности, но поднимаясь вверх по течению Нила и твердо зная, что на его берегу им встретится Мансура, а после Мансуры — Каир.

Неожиданно в нескольких льё за Бермуном авангард остановился, издавая громкие крики: впереди был виден Город победы, а по другую сторону канала Ашмун, по обоим берегам реки, виднелись два неприятельских стана, поддерживаемые флотом, который преграждал путь по воде, тогда как турецкое войско преграждало путь по суше. На этот раз предстояло преодолеть настоя­щую реку, а не отвести воду из ручья, и разгромить целое войско, а не побороть пять сотен сарацин. Наконец-то крестоносцы пришли на место, отмеченное знаком судьбы, и здесь должен был решиться исход войны. Флот христиан остановился напротив Мансуры, а их конники достигли берегов канала, не подвергшись нападению и не встретив сопротивления. Корабли бросили якорь, а войско разбило лагерь. Насир Дауд, эмир Карака, наблю­дал за этими действиями, став лагерем на западном берегу Нила. Все это происходило 19 декабря 1249 года, в 13-й день месяца рамадан.

Крестоносцы тотчас же наметили пояс укреплений на том самом месте, где за тридцать лет до этого стояли лагерем войска короля Жана де Бриенна, и Людовик IX отдал приказ переправляться через канал.

Этот канал, отдельной прядью выбивавшийся из кос­матой головы Нила, возле Мансуры шириной не уступал Сене. Русло его было глубоким, берега — обрывистыми; на нем не существовало никакого моста, не было ника­кого разведанного брода, и нескольких человек, расстав­ленных на другом его берегу, оказалось бы достаточно для того, чтобы уничтожить целую армию, которая попы­талась бы пересечь его вплавь. И потому Людовик решил соорудить насыпную дорогу, строителей которой должны были защищать две передвижные многоярусные башни. Эти башни были построены за несколько дней, а затем строители принялись за устройство насыпи.

Тем временем сарацины привезли шестнадцать мета­тельных орудий и расставили их на южном берегу реки, чтобы метать на ее северный берег камни и стрелы. Ко­роль тотчас же приказал выставить в противовес им восемнадцать орудий. Среди этих восемнадцати одно отличалось особой смертоносностью: его изобретателем был рыцарь по имени Жослен де Корно. Пока размещали все эти башни и орудия, братья короля и рыцари днем и ночью несли караул на берегу.

За это время, несмотря на град камней и стрел, обру­шивавшихся на строителей, башни были построены, и насыпь начала постепенно вдаваться своей головной частью в канал. Но сарацины тотчас же принялись рыть землю как раз напротив насыпи, так что берег отступал под напором усилий, подобных тем, с какими пытались его достичь. В течение трех дней насыпная дорога с тру­дом продвигалась вперед, облитая потом и обагренная кровью, но к концу третьего дня оказалось, что кресто­носцев отделяет от противоположного берега такое же водное пространство, как и до начала работ.

Тем временем Фахр ад-Дин отдал многочисленному отряду сарацин приказ спуститься по левому берегу Нила; отряд переправился через реку в Шармезахе и, проделав за ночь тот самый путь, какой прошли христи­ане, двинулся вперед, чтобы напасть на них; эмир обо­дрял своих воинов, клянясь именем Пророка, что в день святого Себастьяна он будет ночевать в шатре короля Франции.

Как-то раз крестоносцы обедали, бдительно охраняя подступы со стороны канала и реки, как вдруг в тылу лагеря, со стороны Дамьетты, раздался сигнал тревоги. Жуанвиль, который, как мы уже видели, всегда одним из первых вступал в бой, поднялся из-за стола вместе со своим товарищем Пьером д’Авалоном и всеми своими рыцарями; они поспешно оседлали лошадей и бросились в ту часть лагеря, на какую было совершено нападение. Одновременно с ними на помощь тем, кто подвергся нападению, пришло все ополчение тамплиеров во главе с их неутомимым маршалом Рено де Вишье. Два этих доблестных отряда напали на сарацин в ту минуту, когда те уже уводили сира де Перрона и его брата сеньора Дюваля, застигнутых ими неподалеку от лагеря. Когда сарацины увидели преследующих их крестоносцев, они решили убить своих пленников, но тех спасли прочные доспехи, и Жуанвиль обнаружил обоих на земле, уши­бленных и раненых, но живых. Вскоре к крестоносцам подошло новое подкрепление, так что сарацинам при­шлось покинуть поле боя, и два славных рыцаря были с триумфом доставлены в лагерь.

После этого Людовик приказал продолжить строитель­ные работы и проявлять еще большую бдительность. Вдоль всей линии, обращенной к Дамьетте, были вырыты рвы, так что теперь лагерь, имевший форму треуголь­ника, с одной стороны оказался защищен Нилом, с дру­гой — каналом Ашмун, а с третьей — свежевырытыми рвами, которые к тому же были снабжены палисадом. Король и граф Анжуйский взяли на себя охрану той части лагеря, которая была обращена к Каиру; граф Пуа­тье и сенешаль Шампанский поставили свои палатки так, чтобы охранять подходы со стороны Дамьетты, а граф Артуа с отборными рыцарями разместился вокруг метательных орудий. Таким образом, никогда ни один лагерь не охранялся лучше, чем лагерь на Ашмуне, ибо на страже его стояли король и три его брата.

Турки же, видя, что у них нет возможности застичь крестоносцев врасплох, привезли и установили напротив насыпи еще одно метательное оружие, мощнее и страш­нее всех тех, какие здесь уже находились; тем временем другие орудия метали камни и стрелы не только через канал Ашмун, но и с левого берега Нила на его правый берег. Эти приготовления, предвещавшие скорое насту­пление врага, послужили тому, что мессиру Готье де Кюрелю и сенешалю Шампанскому было велено нести караул вместе с графом Артуа, на которого король не слишком полагался по причине его молодости и горяч­ности. Так что два доблестных рыцаря установили свои палатки возле метательных орудий.

Около десяти часов вечера, когда они бдили в десяти шагах друг от друга, на противоположном берегу реки появился какой-то огонь; они сблизились, полагая, что там что-то затевается; в то же мгновение огненный шар размером с бочку, оставлявший позади себя след, кото­рый походил на хвост кометы и напоминал летящего по небу дракона, вырвался из адского орудия, разлив вокруг такой яркий свет, что стали