Соседи по планете Млекопитающие - Юрий Дмитриев

В густом лесу, где-нибудь на крутом склоне холма или оврага, можно увидать довольно большое отверстие, отшлифованное по краям до блеска. Это гнездо барсука — признанного мастера-землекопа. Норы его — удивительные сооружения. Впрочем, такими сооружениями норы становятся не сразу: сначала барсук роет примитивную нору — коридор, тянущийся в глубину на 2–3 метра и заканчивающийся гнездовой камерой. Но с каждым годом барсук расширяет и углубляет свое жилище, роет новые коридоры, проделывает новые ходы. И это повторяется из поколения в поколение, в течение многих десятков, а то и сотен лет. Нора превращается в целый город. (Кстати, старые барсучьи поселения так и называются «городками».) Иногда в таком городке до 50 входных отверстий, а общая длина коридоров превышает 200 метров.

Роют барсуки легко — лапы у них сильные, «медвежьи», с длинными крепкими когтями. Этими же лапами барсуки легко выкапывают корешки, которые, как и всякую растительную пищу, поедают очень охотно: она в рационе этих зверей занимает такое же место, как мелкие грызуны, насекомые, земноводные и пресмыкающиеся. На крупных животных барсук никогда не нападает, хотя силы ему не занимать. Но силой своей он пользуется очень редко — во всякие драки, «скандалы» почти никогда не ввязывается, при опасности старается удрать и лишь в крайнем случае вступает в сражение, проявляя при этом незаурядную храбрость и ловкость. Вообще же барсук очень мирное и добродушное животное. Даже лисиц, которые нахально вселяются в его квартиры, он не прогоняет, а если и прогоняет, то редко это делает, хотя такое соседство ему очень неприятно. И дело не в территории: места в городке вполне достаточно, отдельных выходов, чтобы можно было не встречаться, хватает. Дело даже не в возне и шуме, которые устраивают лисицы, хотя барсук любит тишину и одиночество. Однако он стерпел бы и это. Но мириться с нечистоплотностью — выше его сил. Сам барсук — пример аккуратности: возле норы у него всегда чисто, нет следов и остатков какой-нибудь еды, а в нескольких метрах от норы вырыты глубокие ямки — уборные. Когда такая ямка наполняется, барсук зарывает ее и делает новую. Подстилку в гнезде — сухие листья и мох — барсук меняет по нескольку раз за лето. Даже на охоту барсук не отправится, пока не наведет туалет, не очистит шкурку от прилипшей земли, не расчешет примятые шерстинки. И вдруг рядом с таким чистюлей поселяются лисицы, звери неаккуратные, распространяющие ужасный запах, разбрасывающие вокруг кости, остатки еды. Но барсук почему-то не прогоняет назойливых и неприятных квартирантов, а когда ему становится совсем невмоготу, сам уходит из своей норы. И роет новую. Если же барсука не тревожить или относиться к нему почтительно, как это делают енотовидные собаки, тоже иногда селящиеся в норах барсуков, он не станет возражать против такого соседства и будет вести спокойную, размеренную жизнь: днем спать, ночью в поисках еды бродить по лесу, уходя довольно далеко, иногда километров за 10 от норы.

Весной размеренную жизнь барсучихи нарушает появление 2–6 голеньких, слепых барсучат. По сравнению с родительницей, длина которой примерно метр, а вес в среднем около 10 килограммов, детишки крошечные: весят не более 15 граммов, длина их чуть больше 10 сантиметров. Однако эти малыши очень требовательны и капризны: дня три-четыре мать вообще не может оставить их и выйти из норы. Затем выходит очень ненадолго, потому что, едва мать отойдет, барсучата начинают пищать. Успокаиваются они только тогда, когда родительница оказывается рядом. Гнездо барсуков благодаря нескольким выходам всегда хорошо проветривается — животные будто знают, как полезен свежий воздух. Знают они, что полезны и солнечные ванны: мамаша-барсучиха ежедневно в солнечную погоду выносит наружу своих слепых барсучат (глаза у них откроются только через пять недель после рождения). На солнце она их держит до тех пор, пока малыши не начинают попискивать: это означает, что солнечные ванны пора прекращать. Примерно в двухмесячном возрасте барсучата сами уже выходят из норы и вскоре начинают совершать вместе с мамашей небольшие экскурсии. Постепенно прогулки становятся все продолжительнее, и в конце лета молодые барсуки уходят так же далеко, как и взрослые. Впрочем, они уже и стали взрослыми.

Осень — пора расставания. Мамаше надо подремонтировать старое жилье, молодым позаботиться о собственных квартирах, хотя некоторые остаются зимовать с матерью.

В это же время барсуки готовят запасы на зиму. К осени барсуки сильно жиреют. Жир им необходим, чтобы спокойно перенести зиму. Но одного подкожного жира им мало. Высушенные лягушки, коренья, семена, желуди тоже нужны. И этими «продуктами» барсук набивает свою кладовую. Подкожным жиром зверь будет питаться во время спячки, запасами из кладовой — когда проснется: зимой в теплые дни, особенно во время оттепели, барсуки просыпаются и даже иногда вылезают погреться на солнышке. Впрочем, зимой они пользуются запасами не всегда. Гораздо важнее эти запасы весной: проснувшийся зверь очень голоден, а еду еще найти трудно.

Весною барсуки покидают норы, когда еще не совсем сошел снег. Самцы сразу же отправляются на поиски пищи, самки сразу же начинают приводить в порядок нору — готовить ее для будущего потомства. Правда, весной детишки появляются не у всех барсучих — рожают они не каждый год.

Барсуки — животные очень полезные. Они уничтожают слизней, гусениц, личинок, вредящих лесу насекомых, мышевидных грызунов. Кроме того, разыскивая еду, барсук постоянно взрыхляет лесную подстилку, что очень важно для лесной растительности. Но, к сожалению, понимают это далеко не все. На барсуков продолжают до сих пор усиленно охотиться. Их истребляют просто ради истребления, и зверей этих становится все меньше и меньше. А сведение лесов, пригодных для жизни барсука, делает этого зверя еще более редким.

На нашем параде не только звери проходят перед нами, но и сами мы путешествуем, попадая то в степи, то в непроходимые леса, то оказываемся на берегах водоемов. Вот и сейчас, расставшись с барсуками в лесу, мы подходим к водоему. А навстречу нам выскакивает небольшой гибкий зверек, похожий на уже знакомых нам колонка и хорька. Но, в отличие от своих родственников, этот зверек имеет очень густой мех и очень короткие лапы. А на лапках между пальцами у него — небольшие перепонки. Зверек промелькнул и исчез так же внезапно, как и появился. Скрылся в норке? Нет, этот зверек хоть и называется норкой, нор не роет. И вообще не любит копаться в земле. Жилище устраивает под корнями деревьев или в каких-нибудь других углублениях, но обязательно вблизи воды — у лесного ключа, речки или ручья. Потому что без воды норка жить не может. В воде добывает еду — мелких рыбешек, раков, моллюсков. Правда, и на берегу находит пищу — все тех же грызунов, которыми питаются многие хищники, насекомых и ягоды. Зимой норка пробирается под лед и еду отыскивает на дне водоемов.

В Европе, в том числе и на территории нашей страны, живет европейская норка. В начале этого века из Северной Америки завезли американскую норку и выпустили во многих странах. (У нас в 1933 году выпустили эту норку и в европейской части страны и в азиатской, там, где европейская норка не живет.) Американка быстро прижилась, освоилась и нашла в Старом Свете свою вторую родину. Мех норок очень красив и высоко ценится, поэтому их, как и некоторых других куньих, разводят на фермах и даже научились выводить зверьков, шкурки которых имеют самые разнообразные цвета и оттенки, не встречающиеся в природе.

На берегах водоемов, рек с быстрым течением живет еще один представитель куньих — выдра. За пристрастие к рекам в народе ее называют поречня (раньше говорили «порешня»).

К представителям семейства куньих относились и относятся по-разному: росомаху, например, не любят, соболя ценят за шкурку, барсука недолюбливают за угрюмость. Далеко не всегда такие оценки справедливы. А вот выдру и любят и уважают. И это вполне справедливо. Люди знают выдру хорошо. И уважают за смелость и благородство: при необходимости она не только отважно сама защищается или защищает свое потомство, но и, не раздумывая, бросается на выручку собратьев. Любят выдру и за своеобразную благожелательность: она никогда не прогоняет со своих участков норок или ондатр. Наконец, выдры не кровожадны: никогда не ловят больше того, что им надо съесть. Выдра очень наблюдательна, и у нее отличная память: она замечает малейшие изменения, произошедшие на ее участке, особенно там, где бывает часто, — сломанную ветку, упавшее дерево, примятую траву. Вообще свой охотничий участок — это полоса примерно 100-метровой ширины, тянущаяся вдоль реки на 2–6 километров, — выдра знает до мельчайших подробностей. На этом участке у нее несколько нор. В одних выдра спит или отдыхает, в других живет только во время выкармливания малышей. Эти гнезда сделаны особенно тщательно: вход спрятан под воду, вентиляционное отверстие ловко замаскировано в кустах. Выдрята появляются слепые и лишь через месяц-полтора откроют глаза. Пройдет еще немало времени, пока мать приведет их на берег и начнет учить плавать очень простым и очень действенным способом: возьмет за шиворот и швырнет в воду, — и выдрята, работая всеми четырьмя перепончатыми лапами, помогая себе длинным мускулистым хвостом, плывут. Затем мамаша обучает их нырять, ловить рыбу — в общем, всему, что необходимо в жизни. Довольно скоро выдрята уже становятся заправскими пловцами и охотниками, как и все выдры. Среди куньих нет пловцов, равных выдрам. Вообще все у них приспособлено для жизни в воде: торпедообразное тело, гладкий мех, перепонки на лапах, хвост, служащий рулем, специальные клапаны, запирающие нос и уши. Под водой выдра может оставаться 3–4 минуты. На суше она чувствует себя хуже. Особенно трудно двигаться ей по глубокому снегу. Хоть выдра и избегает зимних прогулок, но поскольку в спячку она не ложится, то вынуждена охотиться и зимой. А если водоем промерзает до дна, отправляется она искать другой. И проходит иногда не один десяток километров, пока не найдет то, что требуется. К счастью для выдры, такие путешествия ей приходится совершать не часто.