Россия или Московия? Геополитическое измерение истории России - Леонид Григорьевич Ивашов

После окончания войны разгром держав Оси и ослабление Англии и Франции коренным образом изменили соотношение сил в мире. Из всех великих держав только США и СССР сохранили свое влияние и ресурсы и могли претендовать на роль полюсов, определяющих баланс сил. Само существование двух сильных независимых держав обрекало их на неизбежное соперничество. То, что они руководствовались во многом противоположными идеями, усилило это соперничество, но не более. Поэтому предъявление взаимных счетов является делом безнадежным.

Анализируя мотивы советской геополитики, следует учитывать асимметрию мощи двух держав: США – типичный центр морской силы, СССР – континентальной. США за годы войны более чем удвоили свой золотой запас, окончательно ликвидировали последствия Великой депрессии, консолидировали нацию и кратно раскрутили промышленное производство. СССР понес огромные людские потери, разрушение всей экономики, разорение больших территорий. На территорию США не упала ни одна вражеская бомба. Американский экономический потенциал превосходил советский в 1945 году многократно. США располагали подавляющим превосходством в воздухе, мощной стратегической авиацией и ядерной монополией. У американцев после Второй мировой войны фактически не осталось военных противников и угроз, а основной геополитический соперник – владычица морей Великобритания – был повержен в результате Второй мировой войны и в союзе Рузвельта и Сталина. США стали лидером капиталистического мира. Победоносная Красная армия, сильная своим боевым духом и опытом, фактически не имела стратегической авиации, она понесла тяжелые потери в боях на территории Германии и смертельно устала от войны. США опирались на идеи демократии и либерализма, имели массовую поддержку в Европе и Азии, какой-либо угрозы коммунизма изнутри им не приходилось всерьез опасаться. Влияние же коммунистов даже на народы Восточной Европы было явно недостаточным. Так, они получили всего 17 % голосов на свободных выборах в Венгрии. В Западной Европе рост их влияния ограничивался максимум четвертью голосов. Широкое знакомство голодных, страдающих от репрессий советских людей со свободными и сытыми США и Англией могло серьезно дестабилизировать внутриполитическую обстановку в стране. И, как мы уже сумели убедиться, внедрение демократии и рынка, да и помощь США не привели бы к решению социальных проблем и ускорению экономического роста.

В свете этого представляется вполне объяснимым стремление советского руководства сохранить существующий политический строй и обеспечить безопасность своей страны. Правящий слой, каким бы он ни был, какой бы идеологией ни руководствовался, не может полностью игнорировать национальные интересы, их отстаивание для любого не марионеточного режима равносильно борьбе за сохранение своей власти.

Ослабленный войной Советский Союз мог представлять только потенциальную угрозу могущественной Америке, национальный доход которой за годы войны также удвоился. Вполне возможно согласиться с американским исследователем К. Бутом, что СССР находился в состоянии слабости по отношению к Западу, и в этом же отношении его внешняя политика была продолжением политики царской России, экспансия которой была не столько стремлением к имперской мощи, сколько реакцией на военную уязвимость со стороны враждебного окружения[273].

Сохранить полученную в результате войны сферу влияния и существующий в СССР строй было, бесспорно, намного важнее для Сталина, чем стимулирование мировой революции. Его политика была весьма осторожна. Об этом свидетельствуют: отказ даже морально поддержать греческое коммунистическое сопротивление против английских войск, согласие на третьи роли в Италии, вывод советских войск из Ирана, оставивших на произвол судьбы просоветские правительства иранских Азербайджана и Курдистана, быстрая эвакуация войск СССР из Чехословакии, Китая и Северной Кореи. Вместе с тем вопрос сохранения в составе советской сферы влияния Польши и Венгрии был вопросом не идеологии, а безопасности. Невозможно представить себе, чтобы Сталин оставил в тылу советских оккупационных войск в Германии и Австрии враждебные или могущие стать таковыми правительства ради соблюдения демократических норм и прав человека.

Советское руководство, опираясь на горький исторический опыт, считало, что выживание их страны зависит от неоспоримого контроля СССР за теми зонами, через которые враг так часто вторгался на русскую землю, и уступить их означало бы потерять плоды победы, признать, что миллионы жизней отданы напрасно. У Сталина не было никаких оснований полагаться на добрую волю бывших союзников. Параллельно И. Сталин решал проблему Всеславянского союза, предлагаемого еще Н. Я. Данилевским в 1869 году.

Так же трудно представить себе правительство США, кто бы его ни возглавлял, помогающее своему главному геополитическому противнику поднять свою разрушенную войной экономику. Мотивы отказа США от предоставления кредитов СССР и от продолжения поставок по ленд-лизу после войны или использования плана Маршалла для предотвращения расширения советской сферы влияния вполне понятны. Никакое чувство благодарности СССР за спасение от нацизма не могло подвигнуть их на это. Тем более что даже исповедуемые ими идеалы свободы и демократии, как свидетельствует американская история, подвигают правительство США на реальные действия только тогда, когда защита этих идеалов соответствует или, по крайней мере, не наносит ущерба американским интересам.

Известный американский исследователь Д. Холлоуэй выделял 4 геополитические тенденции в советской внешней политике:

I – тенденция к автаркии;

II – тенденция к разрядке напряженности, экономическому сотрудничеству с Западом, предотвращению гонки вооружений;

III – тенденция расширения советской мощи и влияния, укрепление безопасности путем сокращения мощи своих главных противников;

IV – тенденция, направленная на создание нового мирового порядка[274].

Этим достаточно противоречивым тенденциям соответствовали и достаточно противоречивые мотивы советского внешнеполитического поведения. С одной стороны, идеологические воззрения, которые не всегда адекватно отражали сложную и меняющуюся картину мира; с другой – геополитические соображения, которые тоже не всегда в полной мере соответствовали реальностям. И наконец, соображения, обусловленные экономическими реалиями, которые опять же могли неадекватно оцениваться. Но проявлялась еще одна тенденция – третий мир. Ф. Рузвельт и И. Сталин на Ялтинской конференции (февраль 1945 г.) вопреки позиции У. Черчилля «проломили» вопрос о деколонизации. Начался процесс национального освобождения колонизированных стран и народов. Советский Союз не мог стоять в стороне от этого процесса и решительно поддержал борьбу за национальную независимость и оказание помощи освободившимся странам. В то же время колонисты пытались любыми способами сохранить свои колонии или же поставить во главе этих стран своих ставленников. США также не отстранились от процесса деколонизации, пытались поставить подконтрольные им режимы. По сути дела, был запущен процесс, получивший имя неоколонизация. Особое внимание страны Западной Европы и США обращали на освобождающиеся от колонизации государства, обладающие богатыми природными ресурсами и стратегически важными объектами, такими как Суэцкий канал, Баб-эль-Мандебский пролив, Аденский залив и др.