История Петербурга в преданиях и легендах - Наум Синдаловский

В Петербурге магазин Елисеева был построен в 1902–1903 годах, в самой респектабельной части города, на углу Невского проспекта и Малой Садовой улицы, по проекту одного из крупнейших архитекторов конца XIX – начала XX века Г.В. Барановского. Коммерческое назначение этого необычного здания подчеркивали огромные витринные окна и мощные аллегорические скульптуры Промышленности, Торговли, Искусства и Науки на фасадах. Кроме магазина «Колониальные товары» на первом этаже, в здании размещались театральный зал (на втором) и ресторан (на третьем). Особым богатством и разнообразием отличался интерьер торгового зала, экзотически убранные витрины которого ярко освещались причудливыми настенными светильниками. Никакой люстры в зале не было, хотя о ней рассказывает одна из самых популярных в городе легенд. Легенда утверждает, будто богатейший петербургский купец, глава знаменитой торговой фирмы «Братья Елисеевы», перед бегством из России в 1917 году обратил свои несметные богатства в золото, из которого была отлита огромная затейливая люстра для главного зала магазина на Невском. Люстра должна была дожидаться возвращения своих владельцев из эмиграции после падения большевистской власти. На самом деле люстра в главном зале Елисеевского магазина появилась только в 1930-х годах. Она понадобилась для освещения механических касс, установленных тогда же в центре зала. Понятно, что, несмотря на свой вполне презентабельный вид, золотой она не была.

Здание Елисеевского магазина

При реставрации интерьеров магазина в начале XXI века пресловутую люстру убрали, как не имеющую никакого отношения к первоначальному проекту. Однако тут же появилась новая легенда о том, что «золотая люстра» всё-таки существовала, и пропала при реставрационных работах. Тогда же на фасаде магазина со стороны Малой Садовой улицы была установлена бронзовая фигура Кота, тут же прозванного в народе Елисеем. Согласно современной легенде, это памятник подлинному коту, которого увековечили за его успешную работу по ловле мышей в магазине.

Но мы несколько забежали вперёд. Вернемся в начало XIX столетия. В Петербурге того времени не было недостатка в прорицателях, чудаках и оригиналах, которыми всегда славилась Русь. Память о некоторых сохранилась в городских преданиях. Согласно одному из них, некий сибирский помещик Мартын Лукьянов, разорённый «через земский суд» своим богатым соседом, десять лет обивал пороги столичных учреждений в поисках справедливости, пока не решился на отчаянный поступок. Осенью 1820 года «и в дождь, и в ветер с утра до сумерек он неустанно бродил вокруг памятника Петру Великому и что-то бормотал, взмахивая руками». Когда чудака привели, по его настоянию, к императору, тот спросил, что он делает в Петербурге. «Десять лет хожу вокруг памятника и думаю, какой великий государь был Пётр. Всё видел. Сидит он на коне и одной рукой на Сенат показывает, а другой на Неву», – ответил сибирский помещик. «И что это значит?» – спросил будто бы Александр. «А значит это вот что: кто имеет дело в Сенате, тот бросайся в Неву! Десять лет уж как я подал жалобу Сенату на неправедный суд и до сих пор не вижу решения», – ответил Лукьянов. Согласно преданию, уже через неделю дело было решено в его пользу.

Скульптура Кота Елисея

По воспоминаниям графа В.А. Соллогуба, накануне наводнения 1824 года появились предсказатели, которые пророчили, что «Петербург погибнет от воды, и что море его затопит». Наводнение, действительно, случилось. Это произошло 7 ноября. Последствия разгула стихии были катастрофическими. Сведения о них сохранились во многих литературных произведениях, письмах и воспоминаниях очевидцев. Но остались и легенды. Рассказывают, как спасся часовой, застигнутый наводнением на посту. Будка его, сорванная с места, проплывала мимо Зимнего дворца. Увидев стоявшего у окна государя, солдат сделал на караул, и только поэтому, рассказывает легенда, был спасен. Надо сказать, что это был не единственный случай, когда государь, как свидетельствуют многие очевидцы, лично заботился о погибавших.

С наводнением 1824 года петербургский фольклор связывает происхождение известного топонима «Автово». Поселение с таким именем находится вблизи Финского залива и известно с давних, ещё допетербургских времен. На топографических планах XVII века среди более или менее мелких обжитых мест отмечена и финская деревушка Аутово. Как полагают исследователи, это название восходит к финскому слову «ауто», что означает «пустошь». Жизнь обитателей этой приморской деревушки из поколения в поколение сводилась к добыче пропитания в открытом море и к спасению нехитрого скарба, когда стихия обрушивалась на берег. Во время наводнения 1824 года Аутово было совершенно уничтожено. Александр I посетил его, объезжая наиболее пострадавшие от стихии места. Как рассказывает предание, плачущие разоренные крестьяне обступили императора. Вызвав из толпы одного старика, государь велел ему рассказать, кто что потерял при наводнении. Старик начал: «Всё, батюшка, всё погибло! Вот у афтова домишко весь унесло и с рухлядью и с животом, а у афтова двух коней, четырёх коров затопило, у афтова…» – «Хорошо, хорошо, – нетерпеливо прервал его царь, – это все у Афтова, а у других что погибло?» Тогда-то и объяснили императору, что старик употребляет слово «афтово» вместо «этого». Рассмеявшись, государь «приказал выстроить на высокой насыпи нынешнюю красивую деревню и назвать её Афтово».

Русская общественность связывала с воцарением Александра огромные надежды. И действительно, «дней Александровых прекрасное начало» вселяло в людей уверенность, что эти надежды будут исполнены. Молодой император приказал освободить всех заключенных Петропавловской крепости. По преданию, один из арестантов, оставляя каземат, написал на дверях: «Свободен от постоя». Узнав об этом, Александр якобы улыбнулся и заметил, что следовало бы прибавить к надписи слово «навсегда». В петербургских салонах наперебой рассказывали умилительную историю о случайной прогулке Александра I по берегу царскосельского пруда. Государь обратил внимание на лебедей, которые плавали у берега и никак не могли взлететь. «Что это значит?» – спросил царь у садовника. «Лебеди летать не могут, государь, у них обрезано по одному крылу, чтобы не разлетелись», – ответил садовник. «Это не дело, – будто бы сказал Александр, – когда им хорошо, они и сами здесь будут жить, а дурно – пусть летят, куда хотят». Интересно, что на этом рассказчики не останавливались. Дальше шла назидательная часть легенды: «После сего большая часть лебедей разлетелась в Павловск и в Гатчину, но к осени действительно почти все возвратились».

Да, надежды на Александра I возлагались большие. Но уже в самом начале его царствования городской фольклор отметил у молодого императора черты, мало доброго сулящие в будущем. Однажды во время его прогулки по Царскосельскому парку к нему подбежала собака директора Лицея Егора Антоновича Энгельгардта, гулявшего тут же. Собака по кличке Султан спокойно подошла к императору и стала лизать ему руку. Подбежал побелевший от ужаса Энгельгардт. «Чего вы так испугались, Егор Антонович?» – спокойно спросил Александр. «Но ведь она может укусить!» – пролепетал Энгельгардт. «Вас же она не кусает», – попытался успокоить владельца собаки Александр. «Да, но ведь я её хозяин», – продолжал извиняться Энгельгардт. «А я ваш хозяин, – сказал император, – и собака это понимает».

А ещё через несколько лет, увидев однажды в закрытых залах Эрмитажной библиотеки статую Вольтера, предусмотрительно спрятанную сюда после Французской революции, государь возмутился и, по преданию, велел убрать «эту обезьяну». Таким образом, фольклор обозначил конец либерального периода царствования Александра I.

Император Александр I с супругой Елизаветой Алексеевной

В официальной историографии конец периода либеральных реформ отмечен строительством пресловутых военных поселений. О них много говорили и много спорили в Петербурге. Но когда кто-то осмелился лично высказать Александру сомнения в полезности этих поселений, то император будто бы сухо ответил: «Военные поселения будут существовать, хотя бы для этого пришлось выложить трупами всю дорогу от Петербурга до Новгорода».

Казарменная идея военных поселений, приписываемая школьными учебниками и энциклопедическими словарями всесильному при Александре I временщику графу А. А. Аракчееву, на самом деле принадлежала самому императору. Аракчеев всего лишь сыграл роль усердного и ревностного исполнителя. Правда, он был настолько жесток и безжалостен, что историческая традиция именно его именем обозначила целый период александровского царствования – так называемую аракчеевщину. Первое военное поселение в Петербурге было организовано на Охте в 1816 году.