Крылатый штрафбат. Пылающие небеса (сборник) - Георгий Савицкий

Ничего, иногда отсутствие стрельбы за спиной действует на нервы сильнее, чем бестолковая пальба и крики. Особенно – на профессионалов. Да и несколько лишних метров дистанции, выигранные в этом смертоносном спринте, тоже в итоге повлияют на исход погони.

И вот он – исход. Небольшой полянке в лесу суждено стать полем боя для двоих непримиримых врагов.

Заметив колыханье кустов справа от себя, капитан Анатолий Воронцов, не меняя направления движения, выполнил кувырок. Очередь из ППШ в очередной раз прошла у него над головой. И с ходу он вскинул свой автомат, намереваясь нашпиговать окрестные заросли потоком раскаленного свинца. На ближней дистанции тяжелый, весом в пять килограммов, семидесятизарядный пистолет-пулемет Шпагина был просто «абсолютным оружием». Шансов уйти от веера смертельных свинцовых брызг не было ни у кого.

Но внезапно серо-зеленая камуфлированная тень метнулась вперед, прямо на ствол готового разразиться длинной очередью автомата! Самый парадоксальный тактический ход в данной ситуации оказался и самым верным. Офицер НКВД этого никак не ожидал и поэтому помедлил, всего на доли секунды, но этого оказалось достаточно.

Отброшенный мощным ударом ноги, автомат улетел в кусты, а перед глазами капитана Воронцова тускло сверкнул десантный немецкий нож – такими же убивали «зеленые дьяволы» беззащитных раненых и медсестер.

Вспышка холодной ярости заставила немыслимым движением уйти от смертельного удара, а следующий, такой же, встретить клинком финки, которая, казалось, сама прыгнула в ладонь из-за голенища сапога.

Скрестились клинки, скрестились в немыслимом напряжении и взгляды противников. Оба были сжаты, словно тугие пружины. Ноги полусогнуты, руки переплетены во взаимных захватах, и только подрагивают холодные острия клинков, сдвигаясь то в одну, то в другую сторону.

И вдруг – серия молниеносных, практически неразличимых движений руками, резкий поворот корпуса на опорной ноге, подсечка, бросок. Скрюченное тело, подрагивая, лежало в позе эмбриона на земле, в которую впитывалась толчками вытекающая из раны на левом боку кровь. На губах пузырилась пена.

– Гитлер капут, сука! – тяжело выдохнув, сказал капитан госбезопасности Анатолий Воронцов, вытерев кровь с финки о камуфлированную куртку мертвого командира гитлеровских десантников-диверсантов.

В рапорте на имя начальника Особого отдела авиадивизии капитан госбезопасности Анатолий Воронцов особо отметил четкое командование комэска отдельной штрафной эскадрильи капитана Александра Волина и слаженные действия летчиков-штрафников Ивана Мартыненко и Игоря Березкина. Благодаря их своевременному взлету и умелым действиям по наземным целям удалось уничтожить два минометных и один пулеметный расчет немецких диверсантов-десантников.

В документе также указывалось, что при отражении нападения на охраняемый аэродром погибли смертью храбрых четверо бойцов Осназ НКВД отдельного стрелкового взвода охраны (имена и фамилии прилагаются), также проявили себя (имена и фамилии прилагаются). В результате ночного боя диверсионная группа немецких парашютистов уничтожена, часть личного состава десанта захвачена в плен. В качестве трофеев взяты также и важные секретные документы, включающие в себя топографические карты с нанесенными объектами диверсий, а также шифры радиостанции.

В целом операция по ликвидации группы диверсантов прошла успешно.

Глава 17 Горький осадок

В штабном блиндаже капитан Александр Волин принял из рук радиста бланк радиограммы.

– К станице Крымская прорываются крупные силы немецких бомбардировщиков. Там сейчас очень сложная ситуация, гитлеровцы непрерывно контратакуют при поддержке авиации. Наши наземные войска ведут у станицы тяжелые бои, и ни одна бомба не должна упасть на наши боевые порядки! В воздухе уже находятся гвардейцы из 16-го истребительного авиаполка. Мы должны их сменить.

– На подходе – полсотни «Юнкерсов», – хмуро кивнул заместитель командира эскадрильи.

– Товарищ комиссар, – по старинке обратился к замполиту эскадрильи капитан Волин. – Идете с прикрывающей группой. Я возглавлю атакующую.

– Есть, товарищ капитан, – кивнул лейтенант Павел Лазарев.

– Взлет – по зеленой ракете. По самолетам!

Прокрутились воздушные винты, чихнули и окутались сизым дымом, запускаясь один за другим, двигатели. Техники, пригнувшись, вырывали тормозные колодки из-под пневматиков шасси и отбегали в сторону.

– От винта!

– Есть от винта!

– Контакт!

– Есть контакт!

Капитан Александр Волин вырулил на линию исполнительного старта и убавил обороты двигателя. Воздушный поток от винта гнал по короткой траве мелкие зеленые волны.

Над полем стремительно вознеслась и, неслышно шипя в реве моторов, описала плавную дугу зеленая звезда.

Александр Волин надвинул плексиглассовый колпак кабины и увеличил обороты двигателя.

– «Искра», я – «Леопард», взлетаю!

– Я – «Искра», вас понял. Ни пуха вам, мужики!

– К черту…

Шестерка Як-9 набрала высоту, над ней, «этажеркой», шла четверка прикрытия замполита Павла Лазарева. Молодой лейтенант уже проявил себя весьма опытным и смелым воздушным бойцом не только словом, но и делом, вдохновлявшим людей на каждодневный подвиг, который и был их работой.

По-другому и быть не могло, ведь в штрафной эскадрилье собрались довольно опытные бойцы. Каждый до своего проступка уже успел повоевать, получить награды и звания и, соответственно, насбивать «фрицев». Летчики-истребители и так были весьма яркими индивидуалистами, а штрафники – и подавно. Верили они лишь авторитету командира – в прошлом такого же штрафника, как и они сами, напарнику, не раз проверенному в стремительной огненной карусели, и самому себе. И еще – лейтенанту Павлу Лазареву, признавая за тем право не только дела, но и слова, мирясь с его горячностью и абсолютизмом молодости. В эскадрилье молодого замполита называли не иначе как Данко. И позывной у него был такой же.

– Я – «Леопард», прием, разворот влево двадцать пять, – скомандовал капитан Александр Волин, взглянув на лежащий на коленях планшет, где под целлулоидом лежала полетная карта. Планшет летчик не любил: «Сапог в бою надежнее». Но он все-таки командир и должен подавать пример подчиненным. Да и несолидно как-то… – Выходим к станице Крымская.

– Вас понял, «Леопард», выполняю.

Шестерка истребителей легла на крыло в широком развороте и задрала острые носы, набирая высоту. Им навстречу пронеслись «красноносые» «Аэрокобры» из 16-го гвардейского авиаполка 216-й истребительной авиадивизии. Один из американских, «ленд-лизовских», истребителей сильно дымил и раскачивался в воздухе с крыла на крыло. По бокам и чуть выше него шла пара прикрытия – летчики своих не бросали. Гвардейцы помахали крыльями краснозвездным «якам», идущим им на смену.

Комэска Александр Волин ответил им тем же, покачав ручкой управления влево – вправо. Этот же сигнал предназначался и для летчиков его ударной шестерки.

– Я – «Леопард», прием. Всем – внимание.

– Вас понял, «Леопард».

Ударная группа истребителей заходила на станицу от солнца, прячась в его слепящих лучах. А над ней с превышением метров триста шло звено прикрытия, маскируясь в облаках.

– Я – «Второй», прием. «Лапти» ниже на десять часов! – вышел на связь ведомый Игорь Березкин.

«Ух ты, какой глазастый!» – подумал Александр Волин. Уже в нескольких вылетах его ведомый первым обнаруживал немецкие самолеты, буквально на пределе видимости.

На двести метров ниже проплывали, сливаясь пятнами камуфляжа с местностью внизу, тройки немецких пикирующих бомбардировщиков – всего Александр Волин насчитал восемнадцать неуклюжих самолетов с неубирающимся шасси, «обутым» в толстые «лапти» обтекателей под широкими крыльями с черными крестами. Высоко над ними противным комариным звоном оглашала небеса десятка «Мессершмиттов» прикрытия.

– Я – «Леопард», атакуем бомбардировщики на встречном курсе! Потом – выход боевым разворотом и повторная атака!

– Вас понял, «Леопард», выполняю!

Шестерка Як-9 спикировала из слепящих лучей солнца лоб в лоб на головную тройку «Юнкерсов-87». Капитан Александр Волин нацелился на ведущего гитлеровского строя. Концентрические линии коллиматорного прицела перечеркнули неуклюжий, но оттого не менее опасный силуэт. Летчик отдал ручку управления чуть от себя, вынося точку прицеливания чуть вперед, и с упреждением дал спаренную очередь из пушки и крупнокалиберного пулемета. Казалось, что это слепящие солнечные лучи удлинились и хлестнули по кабине и носовой части ведущего «Юнкерса-87» безжалостным потоком раскаленной стали и свинца. Пикировщик с черными крестами на широких крыльях мгновенно окутался пламенем и стал разрушаться прямо в воздухе. Его обломки огненным дождем рухнули на Кубанскую землю.