За фасадом империи. Краткий курс отечественной мифологии - Александр Никонов

Вот для того, чтобы выбивать нужное, и разъезжаются по всей стране мириады толкачей. Которые дают взятки, заводят знакомства, втираются в доверие… В общем, делают все, чтобы склонить предприятие-поставщик отправить материалы именно к ним. И без того неэффективная экономика становится еще неэффективнее, поскольку вынуждена содержать десятки тысяч ненужных, в принципе, людей, вся задача которых состоит в том, чтобы просто обеспечить законные договорные поставки незаконными или полузаконными методами.

А ведь «договориться» нужно не только с заводом-поставщиком, чтобы отгрузили дефицитный кабель или арматуру, но и с железной дорогой, у которой тоже дефицит — вагонов…

Дефицит порождает дефицитную психологию. Вот простой пример такой психологии на бытовом уровне. У моего знакомого климатолога Клименко дом завален разным барахлом — отрезами ткани, старыми чемоданами.

— Надо выкинуть! — строго посоветовал я.

— Да что вы! — замахал руками Клименко. — Это мамино. Она пережила советский голод. А люди, которые пережили голод, никогда ничего не выкидывают.

И все время создают запасы. Потому что завтра может не быть. Пусть лучше сгниет у меня, чем не окажется, если вдруг понадобится… Поэтому предприятия СССР создают запасы. Нужно, не нужно — гребут всё. После чего импортное оборудование, купленное за валюту, годами гниет под открытым небом, лишнюю кислоту выливают в реку, а солярку — в канаву. Как происходит накопление, описано все тем же Ефимовым:

«Отдел снабжения звонит в цех или лабораторию и требует:

— Подавайте заявки.

— Да мы ведь недавно подавали.

— То было на следующий год. А теперь мы составляем перспективную сводку для Госснаба, что нам потребуется через 2 и 3 года. Приходите, я вам дам каталоги, по которым надо заказывать.

— Да откуда я могу знать, что мне потребуется через три года? И выпускаемая продукция может измениться, и оснастка будет обновляться, и мало ли что еще.

— Так вы что — не будете подавать заявку?

— Но я просто не знаю, что заказывать.

— Ну, дело ваше. Только потом уж не приходите к нам с просьбами — дайте то, дайте это. Раз не заказывали, будете доставать где угодно, только не у нас.

Конечно, в цеху или лаборатории пугаются такой перспективы, послушно открывают каталоги и начинают набирать подряд все, что мало-мальски может иметь отношение к их делу. Отдел снабжения сводит все заявки в единую ведомость, передает ее в главк, и в назначенные сроки заказанное оборудование (или значительная его часть) начинает прибывать с неумолимостью статуи командора. Складских помещений вскоре уже не хватает, нераспакованные ящики выстраиваются штабелями на улице. Электромоторы, насосы, приборы, термостаты, редукторы, тросы, трансформаторы, тиски, абразивы оседают в закоулках цехов, в коридорах управленческих зданий, за шкафами кабинетов, и потом тихо стареют там, дожидаясь естественной смерти и списания в утиль. Лозунг «запас карман не тянет» и опасение остаться в нужный момент без необходимого приводят к тому, что на всех предприятиях страны хранятся миллионы ненужных приборов и механизмов, которые позарез были бы нужны сейчас в другом месте».

Советская «экономика» была на диво парадоксальна. С одной стороны — вечный дефицит. С другой — невероятное, просто фантасмагорическое расходование ресурсов. Нынешним демократам и реформаторам часто ставят в вину то, что после крушения социализма и СССР обнищавшее население срезает и сдает в лом провода и кабели. Им даже невдомек, что в СССР эта форма добычи металлолома была поставлена на поток! Этим занимались целые предприятия:

«Инженер-электрик Д. С. рассказывал мне об ухищрениях, на которые приходилось пускаться ему. Дело их по самой сути своей не связано с большими расходами металла. Кабели, провода, трансформаторы, переключатели. Когда устанавливают новый трансформатор на подстанции, старый можно сдать в металлолом. Но происходит это редко, так что по всему обширному участку за год можно от силы набрать 4 тонны. А план сдачи за счет бесконечных увеличений дорос уже до 25 тонн. И тогда Д. С. решился на прямое вымогательство.

Приходит, скажем, к нему в «Мосэнерго» представитель какого-нибудь завода и подает заявку: нашему заводу понадобится к такому-то сроку дополнительная электрическая мощность в 20 мегаватт, просим обеспечить. Д. С. прячет заявку в папку, высылает всех посторонних из кабинета и говорит:

— Значит так. Строго между нами. Мне нужны три тонны металлолома. Доставите — будет вам 20 мегаватт в срок. Не доставите — и не надейтесь.

Представитель завода ахает, возмущается, говорит, что у него свой план по сдаче. Но в конце концов уступает. Ибо он отлично знает, что, хотя «Мосэнерго» и обязано удовлетворить все поступающие заявки, должным образом заверенные, только от конкретного работника зависит, в какой последовательности и в какие сроки их выполнять.

Рассказывая об этих своих трюках, Д. С. сознавался, что каждый раз после подобных сцен он испытывал в течение нескольких дней приступы отвращения к себе. Единственным утешением для него служило то, что его коллеги выкидывали номера похуже: объявляли какой-то участок электросети пришедшим в негодность, вырывали из земли несколько десятков метров абсолютно исправного кабеля и сдавали его в металлолом».

В 1969 году советские специалисты увидели в Европе линию по разливу пива в банки. Диковинка! Дорогая! Но решили закупить, чтобы разливать по банкам квас. Госплан выделил драгоценную валюту. Закупили. На Останкинском заводе сломали и списали старую линию по разливу кваса в бутылки и смонтировали на ее месте новую, заграничную. И только после этого поняли, что работать она не может. Нужны еще автомат для укладки банок в коробки, машина для заклейки коробок, пастеризатор, автомат для выбраковки, два элеватора, ополаскиватель банок… И стоимость недостающего оборудования в три раза превышает стоимость купленной линии. Опростоволосились.

Что же делать? Не пропадать же валюте! Госплан крякнул и выделил деньги на все это добро. Недостающее оборудование закупили. Привезли. Смонтировали. Запустили. После чего выяснилось, что советская жесть для этой линии не подходит по качеству. Она не выдерживает давления, а покрывающий ее защитный лак лежит на ленте неравномерно, поэтому квас быстро портится, приобретая от контакта с металлом отвратительные запах и вкус.

Что же делать? Не выкидывать же колоссальные деньги! Не получается разливать квас, давайте попробуем разливать в банки хотя бы квасной концентрат, там меньше давление, и он не столь требователен к качеству лакового слоя. Попробовали. Дело пошло ни шатко, ни валко: вместе 4000 банок в час линия выдавала 1000 банок… в месяц! Почему? Потому что наливные форсунки не рассчитаны на густой сироп и быстро засоряются.

Деньги на ветер. Но поскольку деньги ничьи — государственные, никто о них не плакал. И огромная куча бюрократов из Госплана, Техноимпорта, Внешторга, Минпищепрома, Росглавпива ничуть карманом не пострадала.

И так было везде и во всем!.. Я сам по образованию металлург. Но металлургом я стал не сразу. Во время моего младенчества моя страна — могучий Советский Союз, который вывел первого человека в космос, решил наконец сделать то, что в нормальных странах уже было давно сделано — посадить своих жителей на массовый автомобиль. И когда я сидел на горшке, то есть в 1966 году, ЦК КПСС принял мудрое решение построить в Тольятти большой автозавод. На свои силы было решено не полагаться: к тому времени в них уже были серьезные сомнения; решили купить автозавод под ключ у проклятых капиталистов — у них это лучше получается. И в том же году, через два дня после того, как мне исполнилось два годика, глава «Фиата» подписал контракт с советским министром автопрома.

Как водится, ЦК ВЛКСМ объявил стройку ударной и комсомольской. И пока я ходил в детский сад, завод строился. Я еще не пошел в школу, когда первые автомобили «Фиат-124», названные у нас «Жигулями», сошли с конвейера. Я пошел в школу, поступил в Московский институт стали и сплавов, закончил его, год оттарабанил в стенах родного вуза при аспирантуре, после чего попал в Центральный научно-исследовательский институт черной металлургии. Центральный — это вам не хухры-мухры!.. Чем же там занимались? Какие-такие «центральные» научные исследования вели? Не утаю.

Я, молодой и дико талантливый инженер-исследователь 23 лет от роду попал прямо на передний, так сказать, край науки. Где с удивлением узнал о большой проблеме: советский холоднокатаный лист не годится для производства жигулевских кузовов. А вот зарубежный годится. Из нашего листа можно было штампануть что-нибудь простенькое. Но глубокой вытяжки он не выдерживал — рвался. Текстура советской стали 08Ю, специально предназначенной для глубокой штамповки, глубокой штамповки не выдерживала. Поэтому металл для «Жигулей» приходилось закупать за валюту, ибо у капиталистических металлургов сталь для глубокой вытяжки глубокую вытяжку почему-то выдерживала. Наш институт пытался решить эту удивительную задачку…