"Фантастика 2023-154". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Барон Алексей Владимирович

Но на сей счет брат-инквизитор не волновался: хозяину Амменира куда выгоднее заручиться поддержкой церкви, чем пытаться выловить в мутной воде предстоящих событий свою рыбешку. Особенно учитывая ту эльфийскую игрушку, что горбун все время таскает с собой.

Иоганн не одобрял каких-либо отношений, пусть даже исключительно торговых, с другими расами, но остроухие в этом отношении были куда предпочтительнее нежити, трупам ведь ничего не нужно, кроме умножения числа себе подобных. Эльфы намного умнее. Конечно, в их уме кроется и большая опасность, но о заботах обитателей осеннего леса можно было начать тревожиться и попозже.

Аббатиса заметила, что сжимает в пальцах складки мантии, только когда руки начали неметь.

Предложение инквизитора было мерзким. Подлым. Бесчестным. Безжалостным. Отвратительным. Но оно таким сладким эхом отзывалось в душе Ирен! Так манило за собой, что отказаться было невозможно.

Эвиэль никогда не вернется назад. Сгинет где-то в окрестных лесах, даже пепла не останется. А всем любопытным можно будет сказать, что несчастная девушка принесла себя в жертву, добровольно исполняя тайное поручение высших иерархов церкви. И непременно соорудить роскошное мраморное надгробие рядом с местом упокоения первой тарнской аббатисы. А может быть, и не там, а прямо во дворе аббатства. Или лучше в саду. Да, среди лилейных кустов, под сенью деревьев, рядом с нежно журчащим ручейком. Там же установить молельные скамьи и, постепенно готовя местных жителей, наконец объявить погибшую ангелом, спускавшимся на землю, дабы уберечь людей от напасти.

Ирен едва не задохнулась от нахлынувших чувств. Представленная картинка оказалась настолько яркой, что последние сомнения, еще остававшиеся в глубине души аббатисы, унесло следующим же вдохом.

Да, обители неплохо было бы обзавестись собственным ангелом-хранителем. Конечно, придется попросить о помощи инквизитора, у которого явно имеется доступ к телам тех, кто решает подобные вопросы, но он не откажет. Не сможет отказать, потому что наравне с Ирен замешан в происходящем. И тогда маленькое, никому толком не известное аббатство сможет увеличить свое влияние. В частности, получит право бороться за получение под свою опеку самых завидных сирот Империи.

Нет, аббатиса не томилась жаждой наживы, но так приятно было кутать плечи в дорогие меха зябкими вечерами, так сладко было вкушать лакомства, которые стоили дорого, потому что их приходилось везти из самой столицы…

А может, и вовсе перебраться поближе к церковному престолу?

Ирен немного поразмыслила и отвергла эту идею. Скромность давала куда больше преимуществ, чем гордыня, особенно по части безопасности, ведь на того, кто довольствуется малым, редко обращаются чужие горящие ненавистью взоры.

Аббатиса разгладила мятые складки и толкнула дверь покоев.

Вокруг висела дремотная тишина. Монахини, как им и полагалось, отошли в послеобеденный сон, дабы ввечеру с новыми силами приступить к служению и молитвам. Солнечные лучи, пробивающиеся через переплеты узких окон, расчерчивали коридор, по которому шла Ирен, на сотни полосок, которые почему-то вдруг напомнили аббатисе ступени, поднимающие ее все выше и выше, туда, где…

Эвиэль была отведена келья, ничем не отличающаяся от всех прочих, чтобы ни один случайный наблюдатель, способный очутиться в стенах аббатства, не заподозрил, что эта девушка отличается ото всех прочих своим происхождением. Ирен не слишком-то боялась, что сироту начнут искать и появятся лазутчики из внешнего мира, но давать монахиням лишний повод к зависти было куда опаснее.

Голые каменные стены, кровать с тонким тюфяком, молельная скамья в углу — вот и все, чем наделили вновь прибывшую послушницу. Впрочем, та по блаженности душевной не замечала скудости обстановки. Да и вообще мало что замечала, рассеянно хлопая ресницами и глядя пустым взглядом каждый раз, когда с ней пробовали заговорить. То ли малышка была подслеповата, то ли совсем глупа, но как раз это и должно было помочь аббатисе в исполнении ее намерений.

А лицо такое невинное…

Ирен невольно укорила себя за вспышку зависти и постаралась посмотреть на спящую Эвиэль с любовью.

Спи, милая. Очень скоро тебе больше не придется спать. Потому что ангелам небесным нет времени для сна.

Время не хотело ждать, подгоняя Марка к действиям, но он все еще не знал, в какую сторону сделать первый шаг.

Казалось бы, все определено и решено. Лучший материал для проведения обряда — та блаженная дурочка из аббатства. Только как до нее добраться? Не штурмовать же высокие стены приступом! Да и прокрадываться внутрь как-то не хочется. Она же там не одна, что, если заметят? Тогда придется убивать. А лишать жизни монахинь Марк не хотел. Это было бы все равно что прирезать нескольких ягнят, глядящих на тебя по-детски чистыми и испуганными глазами. Конечно, одной смертью больше, одной меньше — невелика беда, но мясником он не был. Палачом — да. Но ведь вряд ли хотя бы в одной из женщин, обитающих в аббатстве, найдется достаточно грехов, чтобы можно было свершить над ней суд Божий…

Фигура, бредущая по дороге через поля к аббатству приблизилась настолько, что Марк плотнее вжался в тень каменной кладки стены. Хотя минутой спустя убедился в напрасной трате сил; селянин явно не замечал ничего из творящегося вокруг. Он шел, опустив голову и словно считая каждый собственный шаг. Шел медленно, как идут на казнь или по меньшей мере на объявление приговора. И когда поднял взгляд, в тусклых глазах не оказалось иных чувств, кроме обреченной покорности.

Мужчина робко дотронулся до дверного кольца и качнул, вместо того чтобы постучать. Правда, неясный звук все же заставил привратницу выглянуть наружу из крошечного окошечка калитки.

— Чего тебе, сыне?

— Милости прошу, сестра! Уж не откажите, сжальтесь над немощными… Жена только-только от бремени разрешилась, ее с места и сдвинуть-то страшно, а дитенку благословение нужно, как же без благословения? А то еще помрет ненароком да нечистым уйдет… Была б у меня лошадь, я б сюда жену привез, да нет лошади, загрызли волки намедни. Дитенок-то слабенький совсем, болен, должно быть.

— Все в руках божьих, сыне, — благостно ответила привратница, намереваясь захлопнуть окошечко и тем самым отделаться от назойливого просителя.

Таковым всегда отказывали, и вовсе не потому, что сердца монахинь были черствы, как прошлогодние сухари. Исцелить можно было многие болезни, даже вернуть умершего с того света, однако на каждое действие требовались силы. Послушница отдавала больному часть себя, пусть не телесную, но духовные траты тоже требовали восполнения. В частности, долгого и глубокого сна, а потом — добротной сытной пищи, иначе каждой из целительниц хватило бы от силы на десяток чудес.

Этот селянин уж точно не мог заплатить за исполнение своей просьбы достаточную плату, чтобы получить помощь, и Марк уже приготовился стать свидетелем всплеска очередной скорби, но тут за спиной привратницы раздался голос аббатисы:

— И в руках тех, кто смиренно служит господу!

Калитка распахнулась, являя изумленному селянину высокую и все еще очень красивую, несмотря на возраст, женщину в лилово-серебряной мантии.

— Я пришлю к тебе людей. Где твой дом?

— Так в Оглобинке! — не веря собственным глазам и ушам, оживился селянин. — Крайний там дом, с северной стороны. Еще изгородь проломлена посередке.

— Жди завтра утром. Придет послушница по имени Эвиэль, она сможет тебе помочь.

— Благодетельница! — Мужчина упал на колени, пытаясь припасть губами к подолу мантии, и аббатиса невольно сделала шаг назад. — Уж я отслужу! Всем, чем скажете!

— Завтра утром, — повторила хозяйка тарнской обители. — Жди.

Селянин послушно кивнул, вскочил на ноги и бодро припустил по дороге обратно в деревню, словно в него только что вдохнули новую жизнь. Впрочем, так и было. Совершилось самое настоящее чудо, и Марк искренне вознес благодарственную молитву Всевышнему. Завтра Эвиэль покинет стены аббатства, и путь к прощению лишится последних преград.