Гелиозис - Deirdre May Moss

НЕЗНАКОМКА. Без разницы. Так или иначе, и правила, и мораль придётся преодолеть. А преодолевать – особенно идти против себя самого – всегда больно, ужасно больно.

НЕЗНАКОМЕЦ. И что же? Тебя это пугает?

НЕЗНАКОМКА (мотает головой с отрешённым взглядом). Нет. Когда я сердцем чувствую, что нужно, – значит, непременно нужно.

НЕЗНАКОМЕЦ. И ты готова ради… кхм… любви даже себе изменить?

НЕЗНАКОМКА. Отчего же сразу изменить? Так, внести кое-какие поправки… Иначе будет ещё хуже, иначе… я ещё больше себя предам… если сейчас сердце не послушаю.

НЕЗНАКОМЕЦ. Вот оно как…

Он задумчиво обводит взглядом комнату, выдерживая паузу.

НЕЗНАКОМЕЦ. Ты, стало быть, полагаешь, что у нашей истории может быть продолжение?

НЕЗНАКОМКА (поднимает взгляд на его лицо, в её глазах стоят слёзы). Конечно, может… Ну разумеется, может! Какое – это уже от нас зависит. Но я хочу быть свободной – а значит, принадлежать самой себе в выборе пути и следовать исключительно своим желаниям.

НЕЗНАКОМЕЦ (про себя). А я, пожалуй, спокойствия хочу… Так сказать, отдыха души…

Вдруг НЕЗНАКОМКА встаёт с кровати и стремглав бежит к приёмнику, по пути сбивая стопку бумаг с трюмо. Белый вихрь разлетается по полу комнаты, а по радио начинается песня «Amsterdam» исполнителя Gregory Alan Isakov. НЕЗНАКОМКА так же быстро, спотыкаясь, бежит обратно к НЕЗНАКОМЦУ и становится напротив него.

НЕЗНАКОМКА. Поцелуй меня. Сейчас.

НЕЗНАКОМЕЦ целует НЕЗНАКОМКУ. Свет гаснет. Теперь освещены лишь тёмные силуэты героев. Далее в спектакле задействована хореография, близкая к тексту песни, но базированная всё-таки на чувствах НЕЗНАКОМКИ и НЕЗНАКОМЦА друг к другу. Она наполнена эмоциями и представляет собой постановку в постановке.

По окончании хореографии свет гаснет окончательно. Герои засыпают.

Когда появляется первая утренняя заря, НЕЗНАКОМКА осторожно, чтобы не разбудить НЕЗНАКОМЦА, поднимается с кровати, смотрит на время и, ахнув, начинает спешно собираться.

НЕЗНАКОМКА. Ох, вот я глупая. Почти проспала. Слава богу, мне кошмар приснился, а так – до полудня бы не просыпалась.

Собравшись, она добегает до двери, в последний раз оборачивается и долго, с нежностью смотрит на спящего НЕЗНАКОМЦА в лучах утреннего солнца. После – выбегает, тихо притворив за собой дверь.

Просыпается НЕЗНАКОМЕЦ. В недоумении, как бы пытаясь восстановить в памяти события прошедшего вечера он смотрит на место рядом с собой, где ранее лежала НЕЗНАКОМКА. Лицо его мрачнеет, глаза выражают досаду.

НЕЗНАКОМЕЦ. Убежала, значит… Стрекоза…

Он не спеша поднимается и идёт к окну покурить. Так же, как и в первом действии, герой встаёт лицом к зрителям нога на ногу, раскуривает сигарету, а на его лице – тяжёлые, печальные думы. Он словно пытается абстрагироваться от произошедших за последние три недели событий и, главным образом, от самого себя – глубоко внутри. НЕЗНАКОМЕЦ морщится и нервно постукивает пальцами по подоконнику.

НЕЗНАКОМЕЦ. Нужно просто жить дальше… Выбросить из головы, постараться оставить позади. Зачем мне это нужно? Ни спокойствия, ни комфорта… Это резко. Трудно. Болезненно.

Пауза.

НЕЗНАКОМЕЦ. Она – солнечная вспышка. Мой солнечный удар. Как бы этот солнечный удар не сделался для меня фатальным…

Он тушит сигарету и в раздумьях ходит туда-сюда по комнате, собирая вещи. Вдруг останавливается, поворачивается к зрителям и – перед ними и перед самим собой – выносит вердикт.

НЕЗНАКОМЕЦ. Отпустит… Со временем непременно отпустит. Ну а пока – так…

Делает паузу, оглядывает комнату, подмечая не забыл ли что. Взгляд его вновь цепляет ковёр на стене.

НЕЗНАКОМЕЦ. И ковёр этот – безвкусица.

Не оглядываясь, он решительно шагает в сторону двери. Свет гаснет.

Конец третьего действия и всей пьесы.

27 января 2022 года

Москва

Примечание автора к пьесе

Главная идея «Гелиозиса» – это одномоментная и невероятно сильная влюблённость, подобная солнечному удару и призванная либо растопить ледник в душе, либо сгореть изнутри дотла. Огромная по силе – любовь побеждает правила и нормы, ожидания и надежды, рутину и хандру.

Оба героя решаются на измену – отличие состоит в том, что Незнакомец и Незнакомка совершают данный поступок из абсолютно разных побуждений. Беззаботная и ведомая сердцем Незнакомка, в целом, и не рассматривает события в плохом ключе, поскольку понимает их неизбежность и надеется на радужное будущее, однако для Незнакомца чрезмерное сближение, наоборот, служит сигналом к отдалению. Эмоционально незрелый, в душе совсем ребёнок (пусть он и замечает данный грешок за Незнакомкой) – он оказывается неготовым столкнуться с настолько мощным и светлым чувством, потому и выбирает бегство к столь же морально юной Лине.

Резюмируя вышесказанное, можно отметить, что Незнакомка руководствуется детскими по своей природе, но искренними чувствами, Незнакомец же прячет их глубоко на подсознательный уровень и действует исходя из скуки, подавляемого желания и стремления к компенсаторному удовольствию.

Как правильно отмечает Незнакомка в одном из диалогов, Незнакомец не готов стать действительно счастливым, поэтому он и выбирает лгать самому себе. Поэтому и отворачивается от «пламени», обращая взор на «перегоревшую спичку». Даже осознавая фатальность своей ошибки, нелогичность своего решения, Незнакомец во главу угла ставит не здравый смысл, а страх.

Чтобы динамика отношений героев стала более понятной и живой, можно построить два графика, где по оси абсцисс будет отложено время действия, а по оси ординат – качество отношения персонажа к оппоненту.

У Незнакомки подобный график будет представлять собой прямую линию, где кульминация приходится на третье действие. Она не склонна бесконечной рефлексии и переосмыслению собственных эмоций, вследствие чего её любовь нарастает поступательно и относительно здоро́во.

Незнакомец же обладает волнообразным графиком с резкими перепадами. Имея кульминацию во втором действии, он совершает массу необдуманных поступков, однако потом, наблюдая за последствиями (прежде всего, внутри самого себя), пугается и старается дистанцироваться. Тем не менее, его тянет к Незнакомке – и вот причина, по которой он в третий раз посещает квартиру, осознавая, что скорее всего она тоже там окажется.

На протяжении всего спектакля герои не теряют контакт – зрительный, вербальный или просто неощутимый – их тела почти всегда повёрнуты друг к другу. Кожей они постоянно стараются соприкоснуться с собеседником, и, если есть такая возможность, – смотрят ему в глаза.

Главное, что должен видеть зритель, – это химия между героями. Если актёры сумели передать одну эту химию, можно сказать, что они наполовину сыграли весь «Гелиозис».

D. M. Moss