Литературная Газета 6385 ( № 38 2012) - Литературка Литературная Газета

2. Я поддерживаю постоянную переписку с самыми интересными и выдающимися мыслителями современности - с Эриком Хобсбаумом, Тони Негри, Витторио Хесле и так далее. Это мои близкие друзья. Я участвую и выступаю организатором оксфордских конференций по истории и политологии. В этом смысле я столь активно участвую в литературном процессе, как никакому бульвардье не приснится. А то, что в кафе не хожу и не обмениваюсь застольными анекдотами, - это мелочь.

3. "Литературному процессу", как он устроен сегодня, - я посторонний, и литературный процесс меня об этом известил. Я написал количественно больше, чем подавляющее большинство писателей, однако писателям удобнее меня считать за художника. И точно так же "процесс изоискусства", из которого я точно так же вышел вполне обдуманно, привык считать меня скорее писателем - ведь я не участвую в их посиделках и массовых развлечениях. Мне остаётся признать, что я со всем смирением и делаю, что я - не художник и не писатель. Они - цеховые, корпоративные, артельные говоруны - они художники и писатели. А я живу сам по себе, просто пишу романы и рисую большие картины.

Знаете, это ведь хрестоматийная ситуация, описанная много раз. Но каждый раз очередные члены Массолита думают, что вот у них-то уже не булгаковский Массолит, а Платоновская академия. Однако это всякий раз тот же самый Массолит.

Сколько их сегодня, авторов одной брошюры и пяти статей, которые бойко участвуют в литературном процессе, рьяно выражают корпоративное прогрессивное мнение.

Зиновьев мне как-то сказал: убивает вовсе не тиран, писателя травит и убивает оппозиционная тирану интеллигенция, просто по мелкой склочности своей. Нет, в литературном процессе не участвую. Дел очень много.

- О двухтомнике "Учебник рисования", вышедшем в 2006 году, до сих пор нет единого мнения - что это: трактат о жизни, политическая сатира или действительно пособие по изобразительному искусству. Так что?

- Это классический русский роман, в том числе и роман исторический, поскольку описывает определённое время и мутации сознания, судьбы героев и их становление. Одновременно - в этом состояла сверхзадача - этот роман трактует мировую историю с точки зрения эволюции эстетического проекта. Я уверен, что изменение эстетической парадигмы - с христианской на языческую - было причиной многих катаклизмов века. В роман включён эстетический трактат. Поэтому роман называется "Учебник рисования".

- Когда мы с вами договаривались об интервью, вы обмолвились фразой, что сейчас готовите к изданию огромный роман, назвав его "делом всей жизни". А можно поподробнее?

- Это - моя главная книга. Роман об истории XX века. Я пишу его шесть лет, а думаю и говорю про это с друзьями - всю свою жизнь. И разговоры с отцом, и сидение в архивах, и всё, что знаю об истории, - всё туда вошло. Это было страшно - решиться на такой роман. Собственно, внятной и честной, непартийной истории минувшего века до сих пор не написано. Я подумал, как когда-то в случае с "Учебником рисования", что, если я сейчас этого не сделаю, этого уже не сделает никто. Архивы открыли не так давно, но, возможно, их однажды закроют вновь. Пока ещё живы свидетели войны и даже ровесники революции, но они скоро уйдут. Мой друг историк Хобсбаум помнит события прихода нацизма, ему сейчас 94 года. Мне посчастливилось знать многих мудрецов этого века и говорить с ними, и дружить. И - что немаловажно - эти знания в моём случае налагаются на определённое представление об истории и философии, вне которых любая информация становится бесполезной. Сейчас публикуются сотни тысяч книг, вырывающих факты из истории, из-за невозможности встроить их в общую картину.

Добавьте сюда идеологическую борьбу и злонамеренное создание фальшивок и пафосных подделок. Надо было написать эпопею XX века - с фашистами, коммунистами, авангардистами и либералами, со Сталиным и Гитлером, Солженицыным и Хрущёвым. И, что существенно, я хотел довести повествование до наших дней, показать, откуда и как произошла сегодняшняя беда.

Если Бог пошлёт мне ещё здоровья и разума, я книгу закончу. Пока закончил первый том. Но он большой.

- На какую реакцию рассчитываете?

- Откровенно говоря, я не жду вообще никакой реакции. Общество устало. Романом больше - романом меньше, какая разница. Эффект от детектива оказывается большим, чем от эпопеи. Мы живём в обществе детектива: важно кто и сколько украл - а большие страсти не в чести. Не жду ничего.

- Вы активно публикуетесь в различных изданиях, пишете статьи на самые разные темы. Как вы вообще всё успеваете?

- Я очень мало сплю. К сожалению. Хотел бы спать на два часа больше.

Три обязательных вопроса:

- В начале ХХ века критики наперебой говорили, что писатель измельчал. А что можно сказать о нынешнем времени?

- Это правда. Писатели последнего времени не ставят перед собой больших целей - в основном это бульварные писатели. Но чего и ждать от бульварного времени? Мораль успешного рантье стала сегодня определять направление дерзаний художника и масштаб писателя. Когда трагедия страны и беда мира станут очевидны многим, тогда появится больше настоящих писателей.

- Почему писатели перестали быть "властителями дум"? Можете ли вы представить ситуацию "литература без читателя" и будете ли продолжать писать, если это станет явью?

- А я так и пишу - без читателя.

- На какой вопрос вы бы хотели ответить, но я его вам не задал?

- Вы спросили про книгу, но не спросили, что я сейчас рисую. А я пишу картину "Атлантида", которую скоро покажу в Венеции.

Беседу вёл Игорь ПАНИН

На какую ногу опирался маршал Жуков?

На какую ногу опирался маршал Жуков?

НЕДОУМЕВАЮ, ДОРОГАЯ РЕДАКЦИЯ!

В 2012 году писатель Виктор Николаев получил Патриаршую литературную премию. Безусловно, это ко многому обязывает. Так получилось, что мне в руки попала первая и, пожалуй, самая главная в творчестве награждённого книга "Живый в помощи". Произведение имеет подзаголовок: "Записки "афганца", жанр сочинения определён как "документальная повесть".

В Википедии есть отдельная статья, рассказывающая о жизненном и творческом пути Виктора Николаева. Там я и прочитал, что документальная повесть "Живый в помощи" на сегодняшний день переиздавалась 15 раз общим тиражом более 500 тысяч экземпляров. Солидно. Лично мне в руки попало 12-е издание этого замечательного сочинения.

Об Афганской войне написано немало. Но всякий раз, когда берёшь в руки книгу, принадлежащую перу участника тех событий, открываешь её с особым волнением[?]

Через несколько страниц текста я понял, что литературный дар у автора, как бы это сказать, немного хромает. К этому я в принципе был готов и не ждал от майора запаса больших открытий в области изящной словесности. Ведь главное в его книге - свидетельство очевидца Афганской войны. В документальной повести хочешь встретить правдивые подробности реальных событий. Автор, побывавший там, "за речкой", знает то, что незнакомо нам. Для читателя чрезвычайно важно посмотреть на ту войну глазами её участника, офицера-вертолётчика. Пускай стиль повествования, мягко говоря, не очень, зато можно вдоволь попить "из реки по имени факт".

Однако ещё через несколько страниц у меня возникли серьёзные сомнения в документальности этой повести. Я читатель дотошный, придирчивый, въедливый. Может быть, Виктор Николаев рассчитывал на другую, нетребовательную публику, с раскрытым ртом внимающую любым его байкам, но[?] Ещё через несколько страниц я окончательно убедился, что в книге "Живый в помощи" рассыпаны просто килограммы вранья, что автор попытался подсунуть нам самую откровенную фальшивку, причём весьма низкопробного пошиба.

Судите сами.

Подлинная история героев

В самом начале своего сочинения Виктор Николаев пишет (повествование в его книге ведётся от третьего лица, но автобиографичность текста везде подчёркивается):

"По отцовской линии дед Виктора - Василий Кряжин был танкистом. Во время Курской битвы он командовал ротой тридцатьчетвёрок[?] В общей сложности их рота сорвала атаку 30 танков противника, пока не возобновилось наступление свежих наших сил. В живых остались тяжело раненный Кряжин и его наводчик. За этот подвиг дед Василий был удостоен звания Героя Советского Союза.

Дед матери - Григорий Астафьев был связистом, званием сержант. В конце апреля 1945 года их группе, состоящей из трёх человек, было приказано восстановить прервавшуюся телефонную связь между Ставкой Жукова и бункером Гитлера, по которой маршал вёл переговоры о немедленной капитуляции. Разрыв нашли, но в перестрелке двое связистов были убиты, а Григория Астафьева смертельно ранили - трижды в грудь и в голову. Единственно, на что ему хватило сил, это соединить разрыв провода зубами. Связь была восстановлена. Маршал Жуков спрашивал потом, почему прерывалась связь. Когда ему доложили обстоятельства её восстановления, он тут же, оперевшись ногой на подножку машины, на своём планшете написал представление о награждении Григория Астафьева званием Героя Советского Союза, а его товарищей орденами Ленина. Посмертно".