Чужая планета - Евгений Гуляковский

– Нет там никакого скандия! Остановись! – заорал я. Но Каринин меня не услышал. Рация вновь переключилась, и голос невидимого собеседника произнес:

– Не беспокойся о нем. Я не причиню ему вреда. Ты считаешь его своим другом, поэтому с ним ничего не случится. Он даже найдет свою игрушку. Иди ко мне.

– Идти к тебе? – повторил я, как попугай, с трудом ворочая непослушными губами.

– Ты ведь хочешь меня увидеть? Я знаю об этом из твоих снов. Тогда иди по вершине гребня, на юг.

«Нас разводят в разные стороны», – обреченно понял я, даже не пытаясь сопротивляться этому приглашению. Ноги уже несли меня прочь от неподвижно застывшего робота, и я мельком подумал о том, что следовало бы включить защитный режим и взять робота с собой. Но в реализовавшихся наяву снах не было места для робота или Каринина – это касалось только меня, меня одного!

И вслед за этой мыслью остатки благоразумия покинули меня вовсе.

Глава 4

Метров триста я прошел, как во сне. Бывают такие редкие сны, когда человек словно летит над поверхностью Земли. Он знает, что с ним ничего не случится, и необъяснимое чувство восторга переполняет все его существо.

Риск сломать ногу, возможное падение с обрыва и даже смерть – потеряли для меня какое-либо значение.

В инфрареде я видел, что справа и слева зияют пропасти. Всего один шаг отделял от последней черты – такой узкой стала в этом месте тропа, если можно было назвать тропой изрезанный расселинами и усеянный обломками скальный гребень.

В старой электронной книге я читал о том, что монахи древних тибетских монастырей умели бегать в полной темноте без дороги, с недостижимой для нормального человека скоростью. Нечто подобное сейчас происходило со мной, и только глубоко в подсознании притаился едва заметный комочек страха. Подсознание не желало мириться с моей восторженной расслабленностью, оно чувствовало, как близко подступила ко мне смертельная опасность.

Наконец в наушниках прозвучал приказ остановиться. Это был именно приказ. Я знал, что не посмею ослушаться, и даже не удивился своей раболепной покорности. Скорее всего, потому что считал, в случае необходимости я смогу сбросить с себя овладевшее мной оцепенение. Но пока я не получу всей информации о том, что здесь притаилось, я не стану сопротивляться...

Было ли это самоуспокоением, самоуверенностью? Или мой мозг полностью контролировался внешним воздействием? Вот этого я не знал, это можно будет проверить, только когда наступит время психологического поединка с чужим разумом. А пока не надо сопротивляться, – моя цель продвинуться как можно дальше в начавшемся контакте и получить всю возможную информацию.

Удивившись собственному витиеватому мышлению, совершенно мне несвойственному, я на внутреннем плане сознания, закрытого от внешнего воздействия, пытался понять, зачем мне все это? Почему я не побежал прочь от притаившегося здесь ужаса тогда, когда это еще было возможно? Ответа на этот вопрос я не знал, или не хотел знать, – что было вернее. Во всяком случае, не одно любопытство было тому причиной.

Легенды о таинственном существе, обитавшем на Багровой планете, говорили о том, что тот, кто встретится с ним и не побоится пройти до конца, скорее всего, потеряет разум или найдет счастье, такое, о котором даже и не слышали в обычных человеческих мирах.

Похоже, я тоже искал свой клад, свой скандий – только другого, не материального свойства.

– За этой скалой ты увидишь свет. Не бойся, войди в него. – Голос стал теперь мягче, он потерял безликий металлический оттенок, он уже не приказывал, скорее уговаривал меня, как испуганного ребенка. Неужели они догадались о моем глубоко запрятанном страхе? Это никуда не годилось. Я терял очки еще до старта.

Шагов через двадцать я действительно увидел в скале глубокую нишу, словно занавесью прикрытую зеленоватым светящимся туманом.

В нерешительности я остановился перед ней, ожидая дальнейших указаний, но голос теперь молчал, как будто сказал уже все, что было необходимо, и остальное зависело теперь от меня самого.

Я понял, что еще не поздно. Что в этот момент меня отпустили, предоставив возможность самому решить – хочу ли я вернуться или пойду до конца за решением своей загадки. Возможно, именно потому, что мне предоставили свободу выбора, я шагнул к светящейся занавеси и прошел сквозь нее, не почувствовав ничего, кроме легкого покалывания кожи, которое бывает в ионном душе.

Внутри ниша оказалась совершенно пустой, если не считать стоявшего на постаменте небольшого растения с ладонь величиной – уменьшенной копии огромных лопухов, росших вокруг корабля. Разве что цветка у этого растения не было. «Для цветка, видимо, еще не пришло время, – решил я, – растение похоже на молодой росток». От него исходил мягкий зеленоватый свет, который я принял за туман и который каким-то непонятным для меня образом делал невидимой снаружи внутренность часовни.

Ровные узкие стены и сводчатый потолок ниши напоминали именно часовню.

«Кладбищенскую часовню»,– добавил мой внутренний голос, принадлежавший той части сознания, которая все еще оставалась на страже, хотя здесь, внутри, голос моего рассудка стал почти не слышен, убаюканный обманчивым чувством безопасности, исходившим скорее всего от самого растения.

«Всего четыре небольших листочка, неужели этого достаточно, чтобы скрыть внутри разумное существо? Разве возможно, чтобы подлинными хозяевами этой планеты были какие-то жалкие растения, неспособные к активным действиям?» – Я подошел к растению вплотную, уже не испытывая прежнего страха. Под листьями не было даже корней. Вместо них какая-то твердая лепешка, присосавшаяся к гладкой поверхности камня. Непонятно, чем оно питается и как вообще возможно существование этого ростка внутри закрытого помещения, куда не проникают снаружи даже жалкие крохи инфракрасного излучения.

Может быть, за ним кто-то ухаживает? Я нервно обернулся, но вход в нишу ничто не загораживало, и свет не мешал мне видеть то, что происходило снаружи. «Зачем вообще меня сюда позвали?»

– Ну, вот, я на месте, что дальше? – спросил я, обращаясь к цветку. Никто мне не ответил, рация молчала на всех каналах. Возможно, внутрь ниши радиоизлучения не проникали вообще.

«Может быть, я ошибся? Может быть, меня ждут совсем в другом месте? Это нетрудно проверить. Если снаружи вновь появится голос, который привел меня сюда, значит предположение правильно».

Я медленно повернулся и направился к выходу. Никто мне не препятствовал – вот только выхода не было. То есть я по-прежнему его видел, но та самая, едва заметная, прозрачная, зеленоватая дымка, что так легко пропустила меня внутрь, теперь стала совершенно непроходимой.

Я уперся в невидимую стену и от неожиданности потерял равновесие. За спиной у меня раздался звонкий девичий смех. Он прозвучал не в наушниках рации, а в воздухе этого небольшого помещения. Я не мог ошибиться, когда наружные микрофоны скафандра улавливали посторонние звуки, выделявшиеся из общего фона, на пульте вспыхивал крохотный индикатор. Но когда я повернулся, в часовне по-прежнему никого не было.

На этот раз я ощутил не страх, а раздражение. Эти детские игры начинали мне надоедать.

Я отстегнул от пояса бластер, снял его с предохранителя и, направив раструб излучателя на растение, сказал:

– Открой выход, или я буду стрелять.

– Бедный червяк, растение тебя не слышит. Оно всего лишь передатчик звуковых колебаний, как твои наушники в рации. А выйти отсюда ты сможешь, если угадаешь мое имя. Оно здесь, в воздухе, вокруг тебя, стоит только прислушаться как следует. Произнеси его – и выход откроется.

И я действительно что-то услышал, на самой границе слышимости, нечто едва уловимое, похожее на звон комариных крыльев в дальнем углу комнаты.

– Вы, червяки, не умеете слушать никого, кроме самих себя. Сними шлем, не бойся. Здесь нормальный воздух, в нем нет ничего вредного для тебя.

«Осталось снять защитный костюм и выбросить оружие», – обреченно подумал я, отстегивая тем не менее магнитные застежки шлема. Звон, плывущий в воздухе, стал громче и походил теперь на басовитое гудение шмеля. В нем появились ритмичные повторявшиеся вибрации, уже почти сложившиеся в слово, почти знакомое, но все еще непонятное.

– Ну же, это так просто, не пытайся слушать своими маленькими ушами, – в них нет никакого толку. Слушай сознанием. Ты ведь разговариваешь во сне? Вспомни слова, которые ты слышал в своих снах, – это тебе поможет.

Я не знал, слышал ли я во сне какие-нибудь слова. Слышат ли вообще люди свои сны? Этого я тоже не знал, но совет был хорош, он помог мне сосредоточиться и в то же время расслабиться, отключиться от всего внешнего – только сейчас я понял, что звук был внутри меня и не имел отношения ни к часовне, ни к говорящему растению.

«ДЖИ-ДЖИ-ДЖИ», – жужжал шмель и моей голове, но в перерывах между этими «Джи» был еще какой-то, совсем маленький слог, его я понять не смог, и потому, чувствуя себя полнейшим идиотом, повторил вслух это самое «ДЖИ».