Наливайко - Иван Леонтьевич Ле
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Жолкевскому показалось, что канцлер намекнул ему на ночную отправку отряда конных жолнеров в засаду против этого дерзкого сотника.
— Прошу пана сотника извинить, такова уж натура воина, — притворно улыбаясь, промолвил Жолкевский.
Наливайко поклонился обоим и направился к дверям. Но граф пошел за ним и, подавляя гордость, обратился заискивающе:
— Кстати, не могли бы вы, пан сотник, оказать любезную услугу?
О, пожалуйста, пожалуйста, ясновельможный.
— Не мне, — поспешно предупредил Замойский, — пани Барбара просит…
Наливайко слегка покраснел, но сдержал себя, не глянул на сбитого с толку Жолкевского. Гетман воспринял эту просьбу графини как публичную пощечину себе — другу дома и воину.
Не прощаясь, он вышел из кабинета.
А через несколько часов из замка выехала запряженная шестеркой лошадей закрытая карета пани Барбары Замойской. С обеих сторон кареты гарцевало по пять всадников. С одной стороны — жолнеры Замойского, с другой — гусары Наливайко.
Сам сотник на вороном коне (подарок верному слуге от молодой невестки князя Острожского Середзянки) в последний раз молодцевато подъехал к канцлеру, стоявшему на веранде, и приветливо попрощался с ним.
Жолкевский не ответил на поклон сотника. Белоногий конь как-то вдруг присел, осаженный. Наливайко не сдержал своего кипучего презрения к этому надутому гетману:
— Напрасно чванитесь, пан гетман. Из сотников бывают и гетманы, а из гетманов — разве лирник… За мной стоит молодость…
— О, я ей противопоставлю опыт!
— Не шутка убить журавля, а попробуйте живого поймать! — крикнул Наливайко и пустил коня, чтоб не слышать злой брани гетмана.
Этой вызывающей фразой он будто дразнил гетмана Жолкевского еще и тем, что едет он с графиней Барбарой совсем не через Горинский лес, куда заслана засада…
Так пани. Замойская выехала в Стобниц, в гости к своему отцу Тарновскому. Дорога была не близкая, но пани уже не чувствовала себя такой одинокой. То и дело открывала она дверцы и заговаривала с сотником, забывая свое положение высокопоставленной жены коронного канцлера.
С севера двигались тучи, путников окружали широкие степи, высокие леса, иногда заставали в пути непроглядные осенние ночи.
4
Сотник Наливайко вернулся в острожский замок лишь в начале зимы. Старый князь Константин выслушал его с должным спокойствием и самообладанием. Но потом, наедине с собой, дал себе волю: привезенный Наливайко ответ Замойского князь понял как скрытую месть обоих гетманов. Его широкая и густая борода тряслась.
— Украиной подавились прожорливые хитрецы-политики? Заритесь на доходы с православных земель и с церкви? Поперек горла станет, шановные паны! Не поможет вам и уния. Украина получит своего короля, или не буду я князь Острожский! — Старый воевода тревожно оглянулся, не подслушал ли кто-нибудь его затаенных дум…
Приближались рождественские праздники. По старому обычаю, в Острог съезжались гости с украинских, литовских и польских земель. Владелец Острога и теперь, несмотря на тревожные дни на Украине, не изменил обычаю.
Ян Тульский прибыл с Подолья, привез красавицу дочку. Младший сын князя, Александр, должен был жениться, и Тульский связывал с этим большие надежды.
Любимый зять князя Криштоф Радзивилл прислал из Литвы на этот праздник пока лишь свою жену Елизавету, а сам обещал прибыть с челядью попозже. Старый князь с детства выделял эту свою дочь Елизавету, теперь же каждый ее приезд становился в Остроге событием. Пока Криштоф был мужем старшей дочери князя, он не казался таким родным и желанным зятем, как теперь, когда женился на младшей, любимой дочке.
На дворе свистела пред рождественская вьюга. Елизавета поправляла перед большим зеркалом греческой работы свою новую кичку, украшенную цехинами. Зная, что в глазах отца она еще до сих пор выглядит ребенком, хотя у нее самой уже было двое детей, Елизавета вела себя как девочка и не Замечала, что ее порхание по комнатам замка вызывало усмешку даже у служанок.
Старый князь отдыхал перед печкой. Он все еще не мог забыть обиды, нанесенные ему казаками Косинского, а также хитрый ответ коронных гетманов. В горницах говорили шепотом все, кроме самого князя. Он либо молчал в дреме, согретый огнем печки, либо распоряжался так громко, что слышно было на весь замок.
— Януш не прибыл еще? — не открывая глаз, спросил князь о старшем сыне.
Он знал, что ответить ему каждый считает для себя особой честью, и не удивился, услышав, как в комнате спорят, кому первому ответить.
Но в это время неожиданно грохнули двери.
— Ах!.. — приглушенно прозвучало в зале.
Воевода, сидевший в глубоком кресле, повернул голову. В горницу ворвался покрытый снегом, вооруженный с головы до ног человек.
— Где его мощь ясновельможный? — пыхтя, спросил человек, отряхивая с себя снег;
Князь поднялся с кресла, шагнул и обеими руками пригладил свою бороду. Густые брови прикрывали хоть и старческие, но острые еще глаза, обращенные на прибывшего: кто смел непрошено, без доклада, врываться в его покои, пусть то будет и лучший воин?.
— Я воевода. С какими вестями, воин?
Почти ежедневные гонцы из воеводства приучили старика к самым неожиданным известиям.
— Ясновельможный пан князь! На Украине происходит такое…
— Про Украину я первый знаю все…
— А вот все же гетман Косинский разоряет на Киевщине поместья…
— Кто позволил грабителя величать гетманом?
— Простите, ваша мощь… Но так его величает вся Украина. Он идет…
— Украина — это мое владение! В моем владении я не величаю гетманом всякого пройдоху, — значит, не вся еще Украина так его величает. По какой дороге идет этот грабитель?
— Опять под Белую Церковь подступает. Киев занял…
Князь между тем приблизился к замерзшему, заснеженному воину, внимательно всматриваясь в него. Лицо Острожского вдруг изменилось, глаза показались из-под бровей, руки раскрылись, как для объятья:
— Да это же пан Булыга! Неужели из Белой Церкви сам гонцом прибыл? За это время от Белой камня на камне, может быть, не оставили эти насильники!
— У меня есть сведения, ясновельможный князь, что Косинский идет на Глубокую Волынь разорять вашей мощи поместья. Какой-то шляхтич сбежал от Криштофа.
— И что сообщил этот прощелыга?
— Князь, он признался, что Косинский перед этим походом был в Москве. Рокитненское недоразумение князя Януша — только предлог, который ловко используют московские бояре…
Ставни с дрожащим скрипом грохотали о стены. За окнами бушевала лютая вьюга.
— Шляхтича этого немедленно казнить…
— Но он ведь шляхтич, ясновельможный…
— Пусть трижды шляхтич, коли он такое говорит. Ежели Косинский, как некогда Байда, Москве присягнул, да про это узнают и посполитые, то пиши пропало, пан Булыга. Времена безумств Байды