Собирал человек слова… - Михаил Александрович Булатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Страшно читать про тупицу, который приказал Далю разбить стекло, про священника, который три раза подряд выпорол невинного мальчика, про самодура, который крушил пирамиду.
Невозможно поверить, что одни негодяи, неучи и придурки воспитали целую плеяду замечательных флотоводцев, артиллеристов, кораблестроителей.
Придется спорить и с Далем, и с его бывшими товарищами по корпусу, добродушными старичками мемуаристами.
Даль и его товарищи вспоминали не всё и не всех.
За семь десятилетий до того как Владимир Даль стал кадетом, в корпусе, тогда еще Навигацкой школе, учился некто Николай Курганов. Окончил корпус и остался в нем учить других.
Николай Гаврилович Курганов был человек необыкновенный. Он преподавал математику, астрономию и навигацию. Он участвовал в экспедициях, составлял карты морей. Он написал книги по арифметике, геометрии, геодезии, по кораблевождению и тактике флота, по фортификации и береговой обороне.
Все знали одну из книг Курганова — «Российская универсальная грамматика, или Всеобщее письмословие». Она вышла в 1769 году. Ее называли просто «Письмовник». По кургановскому «Письмовнику» учились грамоте, из него черпали научные сведения, стихи чуть ли не на все случаи жизни, анекдоты, пословицы. Далю впервые открылось здесь целое собрание народных русских пословиц. Может быть, выписал некоторые. Труд Курганова неоднократно переиздавали. Во многих домах никаких книг, кроме «Письмовника», не было.
Учениками Курганова стали будущие адмиралы Федор Ушаков и Дмитрий Сенявин. Могло ли случиться, что среди преподавателей корпуса у Курганова не осталось последователей?
И в самом деле, незадолго до поступления Даля в корпус там трудился другой замечательный ученый — Платон Яковлевич Гамалея. Он был автором исследований по математике, астрономии, физике; особенно же известны его труды по морскому делу — «Вышняя теория морского искусства» и «Теория и практика кораблевождения».
Платон Яковлевич очень заботился о том, чтобы преподавателями корпуса были дельные и знающие люди. В числе учителей Даля были воспитанники Гамалеи.
Неучи и тупицы топали ногами, несли околесицу, секли. Но они были не в состоянии учить кадетов высшей математике, картографии, морскому или инженерному искусству. Это делали другие. И делали хорошо. Многие выпускники корпуса — люди образованные, умелые.
Окончить корпус было не просто. При выпуске сдавали экзамены по арифметике, алгебре, геометрии, тригонометрии, высшей математике, геодезии, астрономии, физике, навигации, механике, теории морского искусства, грамматике, истории, географии, иностранным языкам, артиллерии, фортификации, корабельной архитектуре.
Экзамены принимали видные ученые: астрономы Федор Шуберт и Викентий Вишневский, гидрограф, путешественник, исследователь Сибири Гавриил Сарычев — имя его носят два острова, пролив, мыс, вулкан.
Лучшие ученики корпуса подолгу просиживали над книгами, проводили часы возле инструментов и приборов, ходили с преподавателями в Горный музей, Кунсткамеру, Медико-хирургическую академию — смотреть опыты.
Даль учился хорошо. В один год с ним окончили корпус восемьдесят три человека. По успеваемости Даль был двенадцатым. Главное же — корпус дал ему заряд знаний на всю жизнь. Шли годы. Время от времени вдруг выяснялось, что Даль — неплохой математик, географ, даже умелый инженер.
Значит, были учителя, достойные не горестного вздоха, не насмешки, а благодарности.
От умного научишься, от глупого разучишься.
БРИГ «ФЕНИКС»
После мрачноватых коридоров — неоглядная ширь. И высь. Напряженно выгнутые паруса полны попутным ветром. Поскрипывают снасти. Корабль легко рвет покоробленную волнами серую поверхность моря.
После тесного и жесткого, словно жестяного, мундира — просторная парусиновая куртка. Ни бесконечных пуговиц, ни высокого душащего воротника. Ветер ласкает обнаженную шею. Ветер вышибает слезу, едко щекочет ноздри, врывается в легкие. Ветер пропах солью, пронизан острыми брызгами.
Ладони потемнели, от них пахнет смолой. И первые мозоли застыли на непривычных ладонях янтарными смоляными каплями.
Матросский язык ни на какой другой не похож. Слова летают над широкой палубой тяжелыми, сильными птицами. «Норд-ост», «квартер-дек», «грот-марса-рей», «бейдевинд» — от этих слов веяло бездонными синими морями, неведомыми островами, чужим черным небом в крупных, ярких звездах.
Руководил учебным плаванием воспитанников Морского корпуса князь Сергей Александрович Ширинский-Шихматов, лейтенант флота, поэт, академик. Князь составлял рапорт, или, по-морскому, рапо́рт, о занятиях своих подопечных. Поэт и переводчик, он знал в совершенстве русский язык. Но — лейтенант флота! — рапорт писал на своеобразном и четком языке моряков:
«На ходу сами кидают лаг, берут пеленги, делают счисление, прокладывают пеленги, крюйс-пеленги и путь брига на карте; в ясную погоду для сыскания широты берут секстаном высоту солнца, иногда и пополудни замечая азимут и час для поверения компаса и часов. Занимаются также чтением практики и в тихое время ходят на марс
