Фермерское охотничье хозяйство - А. Данилкин

Охотничье фермерство – наиболее реальный путь значительного увеличения продуктивности охотничьих угодий. Подмосковный фермер С. А. Егоров, например, на 18 га, помимо мелкой дичи, ежегодно выращивает «под выстрел» около 1000 кабанов и до 200–250 особей других копытных (см. ниже), что существенно больше добычи охотников во многих областях Российской Федерации, площадь охотничьих угодий в которых измеряется миллионами гектаров (табл. 1)!

Таблица 1. Продуктивность (добыча копытных) охотничьей фермы С. А. Егорова и охотничьих угодий областей Российской Федерации

* По: Ресурсы основных видов охотничьих животных и охотничьи угодья России (1991–1995 гг.). М.: 1996.

** По: Состояние ресурсов охотничьих копытных животных, медведей, соболя, бобра, выдры и их добыча в Российской Федерации в 2003–2008 гг. М.: 2009.

Нужно ли охотничье фермерство с государственной точки зрения? Сделаем элементарный расчет. Общая площадь российских охотничьих угодий, по сведениям Государственной службы учета охотничьих ресурсов, составляет около 1400000000 га, а ежегодная легальная добыча копытных на этой огромнейшей территории близка к 100000 особей. С каждого гектара охотничьих угодий охотники изымают примерно 0,00007 особей, с учетом нелегальной добычи – 0,0002. На одной ферме площадью 20 га можно выращивать под выстрел более 1000 голов, или более 50 особей/га. На 100 охотничьих фермах общей площадью всего лишь 2000 га реально отстреливать ежегодно до 100000 голов копытных, т. е. столько же, сколько сейчас добывают легально все охотники страны. Соответственно на 1000 охотничьих ферм общей площадью 20000 га (типичный размер одного небольшого охотничьего хозяйства) можно выращивать под выстрел ежегодно до 1000000 голов копытных, а также десятки тысяч фазанов, уток, куропаток, перепелов, зайцев и другой дичи! Разве это не путь к повышению продовольственной безопасности страны?

Но, может быть, в России уже решена проблема продовольственной безопасности? Посмотрим на цифры. В 1990 г. в стране, по данным Росстата, насчитывали 57 млн голов крупного рогатого скота, 38,3 млн свиней и 58,2 млн овец и коз. В 2005 г. осталось 21,4, 13,5 и 18,2 млн голов соответственно, что значительно меньше, чем было в 1916 г. (33, 11,3 и 47 млн). К 2010 г. поголовье крупного рогатого скота уменьшилось до 20,7 млн, и этот негативный процесс еще не остановлен. Численность домашних животных в России в последнее десятилетие XX – начале XXI вв. сократилась на десятки миллионов голов, увы, не из-за глобального изменения климата, а исключительно по социальным причинам, включая всеобщий развал в управлении и хозяйствовании. И сейчас, проезжая по большинству областей России, не встретишь на пути не только «тучные» стада домашних животных, но и даже отдельных коровенок или овец. Ежегодный импорт мяса достигает 3 млн тонн. Потребление мяса в год на одного человека составляет (кг): в России – 42 (с учетом импорта), в Германии – 98, Франции – 106, в США – 115! Так надо ли нам повышать продовольственную безопасность страны, в том числе и посредством охотничьего фермерства? Ответ, уверен, очевиден.

В отличие от многих стран, у нас неограниченные возможности для размещения охотничьих парков и ферм – заброшены и никак не используются миллионы гектаров пахотных земель, не говоря уже о кустарниковых пустошах, гарях, вырубках и лесных массивах. Многие российские крестьяне стали собственниками земельных «паев» размером от нескольких до нескольких десятков гектаров, которые не обрабатывают. Эти заросшие кустарником участки тоже могли бы быть задействованы в производстве охотничьей продукции, чему есть наглядные примеры. Благодаря созданию охотничьих парков и ферм можно было бы быстро реанимировать заброшенные села и пахотные земли, что тоже немаловажно. И это – реальный путь развития малого бизнеса на селе!

Безработное сельское население вполне могло бы найти себе применение в этом производстве. На каждой созданной ферме, а их уже десятки, трудятся как минимум 5–10 человек. Реальный потенциал – тысячи охотничьих парков и ферм. Следовательно, в этом производстве могли бы быть заняты постоянно десятки тысяч сельских жителей, и косвенно вовлечены в него еще столько же временных рабочих. Разве это не путь к снижению безработицы на селе?

Существует ли опасность утраты биоразнообразия при вольерном разведении зверей? Содержание преимущественно двух-трех видов диких копытных на большой по площади огороженной территории действительно пока не позволяет считать это «разнообразием». Однако проблема легко решается путем вовлечения в зоокультуру большего числа диких видов, в том числе и экзотических (на многих ранчо и парках мира содержат вместе более 10 видов копытных), а также прекращением практики отвода под вольеры огромных территорий, что обычно толкает эти предприятия на экстенсивный путь развития. С другой стороны, а есть ли биоразнообразие в российских охотничьих угодьях, где сейчас доминируют всего лишь один-два вида: лось и кабан, косуля или северный олень? Остальные виды копытных – эфемеры. Разнообразие птиц в вольерах всегда не меньше, чем в природе, а плотность их населения всегда выше из-за постоянной подкормки. Некоторые не совсем бедные российские охотники организовали парки исключительно из-за скудности разнообразия охотничьих видов в охотничьих угодьях и намерены завозить в вольеры животных со всего мира.

Санитарно-эпидемиологическое благополучие животных на фермах зависит лишь от человека, и, при надлежащем уходе и контроле со стороны ветеринарной службы, проблем, как правило, не бывает. Хорошее кормление, ветеринарное и зоотехническое обеспечение и целенаправленная селекция (отбор и выбраковка) предотвращают деградацию животных. Более того, их трофейные качества нередко бывают лучше, чем в природе, что тоже побуждает «этичных» охотников, особенно российских, охотиться в вольерах.

Замечу также, что все охотничьи издания превозносят трофейные царские охоты. Однако большинство царских охот осуществлялось, как показано выше, в зверинцах. По аналогии охоту в современных охотничьих парках вполне можно считать «царской». Собственно, так оно и есть, если посмотреть на дворцы, выстроенные в вольерах или рядам с ними, на изобилие дичи, великолепную организацию охот, а также на контингент охотников: бизнесмены; владельцы нефтяных и газовых приисков, заводов, бензоколонок и руководящие работники энергетической отрасли; банкиры; прокуроры, полицейское и армейское начальство, вплоть до генерал-полковников и заместителей министров; депутаты всех партийных мастей; чиновники всех рангов. И, если бы не было охотничьих парков и ферм, вся эта охотничья «элита», представить страшно (!), бесконтрольно паслась бы в охотничьих угодьях, уничтожая все живое. Только ради этого стоило бы развивать фермерское охотничье хозяйство.

При развитии фермерства и усилении конкуренции охота в парках станет дешевле и будет доступной для всех. Для молодых охотников парки станут полезной охотничьей школой, а егеря и охотоведы смогут на практике осваивать здесь новейшие биотехнологии. Охотники-инвалиды тоже получат возможность удовлетворения своей природной страсти.

Среди фермерских клиентов, однако, не только охотники и экологические туристы. Здесь круглогодично отдыхают на природе семьи с детьми, а бизнесмены «без галстуков» нередко заключают выгодные контракты. Многих привлекает специфическая кухня: ну где еще можно попробовать вкуснейшее дикое мясо сразу многих видов: косули, оленя, лани, лося, кабана, муфлона, зайца, бобра, фазана, перепела, уток и дополнить это рыбой, только что выловленной из местного пруда.

Мясо дичи, копытных в частности, не только вкусное, диетическое, но и целебное. В энциклопедии китайской медицины (1977), например, приводится 25 частей оленя, с успехом применяемых в лечебных целях: панты, твердые рога, клей из рогов, костей головы и шкуры, мясо, кости, спинной и головной мозг, семенники, пенис, хвост, кровь, жир, сухожилия, желудок, желчный пузырь, щитовидная железа, эмбрионы, молоко, содержимое желудка и кишечника и др. Эти части входят в состав 76 медицинских препаратов. В России в фармакопее, парафармацевтике и косметологии разрешены к применению панты, кровь и мясо оленей. В связи с обозначенным курсом на развитие отечественной фармацевтической промышленности, не за горами глубокая переработка и использование остальных оленьих частей, уже применяемых в народной медицине. Уникальные отечественные лекарственные препараты: пантокрин, рантарин и БАДы маранол, пантогематоген, кропанол, гемахол, сологем, гемафемин, феррогем, ванны «о-панто», мясо алтайского марала в капсулах помогли многим людям (Фролов, Луницын, 2007). Разве это не нужно нашим, нездоровым в большинстве, гражданам, средняя продолжительность жизни которых на 10–20 лет меньше, чем в Китае, Японии, США и многих западноевропейских странах?