Странник - Михаил Русаков

– На самом деле в сегодняшних материалах будет две темы для изучения: проводимость полупроводников и кибернетика. На мой взгляд, кибернетика важнее. А по поводу полупроводников, возможно, напрягать наших людей за рубежом не придётся, может быть, советские учёные и так знают состояние дел в изучении этой проблемы западными коллегами.

– А в кибернетике, значит, не знают?

– А она не запрещена в СССР? Я что, в очередной раз ошибся со сроками108? Сейчас надо будет подредактировать материл. А генетику-то запретили, или с ней я тоже ошибаюсь?

– Генетику, вроде, запретили. Я, знаете ли, работал за границей, за происходящим в СССР следил не очень внимательно. Сейчас уточню у товарища Емельянова.

Жаткин вышел и менее чем через минуту вернулся:

– Да, запретили в 1939 году. А про кибернетику он не слышал.

– Спасибо, успокоили. Ну я тогда пойду, займусь делом, если вы не против.

– Идите.

Вернувшись к себе, Сергей Петрович занялся правкой расшифрованных Люсей стенограмм. Поскольку у машинки, в отличие от компьютеров 21-го века, был только кириллический шрифт, латинские буквы ему пришлось вписывать от руки, благо их было не так уж и много. Последний материал он оставил у себя, а остальные вернул Люсе для перепечатки начисто. И задумался над тем, как выправить информацию о кибернетике. Полностью отказываться от этого материала он не хотел, так как считал тему очень важной, но и попадать пальцем в небо очень не хотелось.

– Так, здесь переделаем предпоследний абзац. Пиши:

– В течение многих лет я был убеждён, что кибернетика была объявлена буржуазной лженаукой и запрещена примерно в то же время, что и генетика. Но уже работая над этим материалом выяснил, что генетика была запрещена в 1939 году, а кибернетика – нет. И я не могу исключить того, что сам этот термин ещё не появился. Это надо уточнять у учёных-математиков, а обращаться к ним напрямую я не могу. Поэтому сформулировать рекомендации очень сложно, но я попробую. Абзац.

Рекомендации. На начальном этапе своего развития кибернетика – сугубо теоретическое направление в теоретической науке математике. Для её развития, в настоящее время, нужна лишь небольшая поддержка прикладных направлений в математической науке, может быть, имеет смысл дать кому-то бронь от призыва в армию. А в будущем, по мере появления запросов, обеспечивать прикладных математиков ресурсами для строительства вычислительных машин. Причём не как у нас принято: просят десять, дадим пять, а наоборот, с запасом. То есть, если попросят тысячу ламп для создания вычислительной машины скобку открыть как я уже писал, первые вычислители будут ламповыми скобку закрыть, то надо выделить полторы. Попросят десять тысяч – дать двадцать. Не штук, тысяч. Абзац.

– Последний абзац оставляем как есть. Расшифруй то, что я сейчас продиктовал, я ещё раз посмотрю.

Дождавшись, когда Люся закончит расшифровку, Сергей Петрович ещё раз перечитал раздел, посвящённый кибернетике, и решил его дополнить.

– Так, Люся, добавляем в конец ещё один абзац. Пиши с красной строки:

– И ещё. На начальном этапе развития вычислительных машин было противостояние между сторонниками аналоговых и цифровых скобку открыть кажется так они называются скобку закрыть машин скобку открыть вот только не спрашивайте меня в чём разница скобку закрыть. И первое время аналоговые машины выигрывали, по крайней мере в нашей стране. Они были проще и быстрее выдавали ответ, но этот ответ был менее точен, чем у цифровых машин. В 1970 году мне об этом рассказали на Дне открытых дверей в одном из московских ВУЗов. Но потом оказалось, что это тупиковая ветвь. Не знаю как, но кто-то должен отслеживать ситуацию в этой области и, в нужный момент, аккуратно и незаметно вмешаться в научный спор.

– Вот теперь, кажется, действительно всё. Но ты распечатай, а я ещё почитаю.

Перечитав весь текст ещё раз, Сергей Петрович карандашом вписал перед последней фразой предпоследнего абзаца ещё одну фразу:

“Если поиск окажется безрезультатным, то его надо повторять с периодичностью 2-3 года”.

– Всё, печатай начисто, а я займусь опечатками.

Проверив и разобрав по копиям все четыре записки, Сергей Петрович по одному экземпляру отдал Крымову в сейф, остальные отнёс Жаткину, а вернувшись предложил пойти поужинать. Смутившийся Меньшов напомнил, что они с Люсей обещали сегодня поужинать у её родителей, да и уйти хотелось бы пораньше. Сначала Крымов не хотел их отпускать, мол, работать надо, но вмешался Сергей Петрович:

– Виктор Фролович, а мы успеем сегодня в магазин? Мне ведь нужна лёгкая обувь, да и на голову что-нибудь по погоде.

– Хорошо, давайте сходим. Только я не уверен, во сколько закрывается ЦУМ. Кто-нибудь знает?

Никто точно не знал, только Игорь предположил, что он может работать до десяти вечера.

– Ну хорошо, езжайте. Только не напиваться. Лучше вообще не пей. А будут настаивать, скажи, что ты в форме и с оружием, значит при исполнении. А при исполнении не имеешь права. Всё, идите. Стоп. Учти, завтра ты охраняешь Сергея Петровича ночью, так что никому ничего не обещай. Теперь идите, а мы пойдём ужинать.

На ужин им предложили тефтели с макаронами или, на выбор, овсяную кашу на молоке (Сергей Петрович взял кашу), чай и булочки с изюмом. Сразу после ужина они пошли в ЦУМ. толпа женщин около приёмной ещё увеличилась. И около неё стояла группка, окружавшая женщину, которая что-то возбуждённо рассказывала, одновременно смеясь и плача.

Народу в ЦУМе было мало, хотя товаров на полках прибавилось. В обувном отделе кожаных сандалет, на что в тайне надеялся Сергей Петрович, не оказалось, им предложили белые парусиновые туфли на кожаной подошве, не помогло даже волшебное удостоверение Крымова. Зато в отделе головных уборов среди десятка кепок из плотного материала обнаружилась белая матерчатая фуражка, даже не пришлось вызывать завотделом и давить ей на психику. Фуражку Сергей Петрович одел сразу, а туфли решил пока нести в руке – они были заметно легче тех, которые были в этот момент на нём. Потом Сергей Петрович вспомнил, что нужны ещё и какие-то штаны, чтобы ходить дома и они зашли в спортивный отдел, где купили трикотажные треники. Когда вышли из магазина, было ещё не поздно и Сергей Петрович предложил идти на квартиру не кратчайшим путём, а сделать небольшой крюк, например через Бульварное кольцо. Крымов возражать не стал. К этому времени они уже успели свернуть на Кузнецкий мост, поэтому пошли не по Петровке, а по Неглинке. Проходя мимо здания Госбанка, Сергей Петрович вспомнил, что где-то здесь