Правда о Первой мировой - Генри Лиддел Гарт

Медленное и осторожное наступление румынских колонн, задерживаемое плохими горными дорогами и мостами, разрушенными австрийцами, но не сопротивлением неприятеля, остановилось перед пятью слабыми австрийскими дивизиями, прикрывавшими границы, и позволило главному командованию противника подтянуть сюда пять германских и две австрийских дивизии и сосредоточить их по линии реки Марош, чтобы перейти в контрнаступление.

Во исполнение другой половины плана Фалькенгайна 2 болгарских дивизии (позднее должны были быть добавлены еще 2 дивизии) с германским отрядом и австрийским мостовым парком были подчинены Макензену. Войскам этим было поставлено задание занять Добруджу. Фалькенгайн добавляет, что были сделаны приготовления, чтобы «в изобилии снабдить армию Макензена таким оружием, которое до сих пор не знали румыны, – тяжелой артиллерией, минометами и ОВ».

Таким образом, вначале Румыния имела 23 дивизии против 7 дивизий противника, но через неделю она уже должна была иметь дело с 16 дивизиями противника. Ясно, что шансы на успех всецело зависели от быстроты ее действий.

В то время как румынские колонны ползли на запад, в Трансильванию, Макензен атаковал 5 сентября предместные укрепления Туртукая, разбив три румынских дивизии, прикрывавших фронт на Дунае. Обеспечив свой фланг, Макензен поспешил на восток, вторгшись в Добруджу. Это было сильным моральным ударом, так как стратегическим эффектом его явилось отвлечение румынских резервов, предназначенных для поддержки наступления в Трансильвании, причем наступление это было сорвано из-за отсутствия питающих его поддержек. А рассредоточение сил привело к тому, что румыны сделались повсюду слабы.

Таким образом, когда 18 апреля прибыл Фалькенгайн, чтобы руководить австро-германским наступлением в Трансильвании, он нашел, что движение румын вперед почти приостановилось, а колонны их разбросаны далеко друг от друга на фронте протяжением более 200 миль. Необходимо отметить, что Фалькенгайн был теперь сменен на должности главнокомандующего Гинденбургом (и Людендорфом), и руководство этой операцией было поручено бывшему главкому в виде компенсации.

Первым решением Фалькенгайна было сосредоточить большую часть своих сил против южной румынской колонны, которая пересекла перевал Ротер-Турм, а меньшей частью сдержать наступление других колонн. Даже учитывая превосходство разведки австро-германцев, он шел на большой риск и пережил много тревожных минут, пока успех, как это часто бывает на войне, стал уделом более смелого. Альпийский корпус, пройдя по горам в три дня 50 миль, обогнул южный фланг румын и принял участие в искусном маневре резервов, чтобы ударом в лоб отбросить румын от Сибиу (Германштадт) и заставить их отступить через горы.

Второй шаг Фалькенгайна был облегчен тем, что румынское главное командование слишком разбрасывалось. Оно позволило своей трансильванской армии бездействовать, а резервы от влекло для недолгой попытки форсировать Дунай в районе Рахово, чтобы ударить по тылу Макензена. Это позволило Фалькенгайну сосредоточить свои силы против центральной колонны румын в Брасове (Кронштадт), и 9 октября он уже ударил по тылу румын, но упустил при этом более заманчивую цель – окружить и разбить колонну противника, что открыло бы ему свободный путь в Румынию.

Неудача эта подвергла опасности весь план германцев и почти спасла Румынию. Пока перевалы через горы оставались в руках Румынии, войска ее стойко отражали все попытки австро-германцев прорваться сквозь хребет и заставляли противника поджидать подкреплений. Попытка Фалькенгайна быстро зайти несколько южнее и проложить себе дорогу через перевалы Вулкан и Чурдук тоже была сломлена румынами, а начинавшийся снегопад вот-вот должен был приостановить операции, когда в последнюю минуту противник сосредоточил все свои силы и между 11 и 17 ноября в том же самом месте прорвался.

Быстро последовавшее преследование через долины Валахии отбросило румын назад, на линию Трансильванских Альп.

Отступление это явилось сигналом для следующего момента этого искусно разработанного и координированного плана; Макензен, оставив небольшой отряд, чтобы удерживать северную часть Добруджи, оттянул главное ядро своих сил на запад к Оистову, где 23 ноября он форсировал Дунай и автоматически обошел фланг румынского фронта по линии реки Альт.

Быстрый и хорошо задуманный контрудар румын, вдохновителем и инициатором которого являлся генерал Персон (новый румынский начальник Генерального штаба), некоторое время серьезно угрожал войскам Макензена; даже охват их фланга почти удался. Но когда контрудар этот был отражен, то охватывающий натиск Макензена и Фалькенгайна оказался не под силу для последних отчаянных попыток румын сопротивляться на линии Аргес, и 6 декабря австро-германцы вступили в Бухарест. Преследование быстро оттеснило румын и русских (действия которых в Добрудже оказались безрезультатными) на линию от Серета до Черного моря. Большая часть Румынии с ее плодородными и нефтеносными землями оказалась в руках противника. Румынская армия была разбита, а союзники Румынии получили моральный удар, значительно более сильный, чем любые материальные выгоды, на которые можно было рассчитывать в итоге вступления румын в войну.

Для военной истории эта короткая кампания представляет собой наглядное доказательство того, что люди не значат больше, чем машины. Наоборот, лучшая машина, управляемая лучшим человеком – командиром, может свести на нет ценность «больших батальонов». Оружие и подготовка значат несоизмеримо больше, чем только численность.

6. Захват Багдада

Вступление британцев в Багдад 11 марта 1917 года явилось событием, которое произвело большое впечатление на весь мир – как вследствие романтичности занятия знаменитого города «Тысяча и одной ночи», так и потому, что событие это явилось первым проблеском рассвета, осветившим тьму, которая тяготела над действиями союзников в течение всего 1916 года.

Если историческая дата, которую мы теперь имеем, потеряла блеск непосредственного, вызванного у общества впечатления и потускнела, показав, что военное достижение было не столь уже блестяще, как это тогда казалось, все же моральное значение и ценность этой даты не уменьшились.

Стратегический замысел и организация этой кампании были несоизмеримо более здравы и более надежны, чем ее тактическое выполнение. Кампания эта отмечается рядом упущенных возможностей, несмотря на большое превосходство сил. Признавая трудности, которые представляла здесь для действий местность, у историка все же создается впечатление, что здесь пытались кузнечным молотом прихлопнуть блоху. Пока молот опускался, блоха, конечно, ускользнула. А если измерять искусство армии ее качеством, а не количеством, то сравнение приводит нас к выводу, что наступление и отход 6-й дивизии Таусенда перед лицом превосходящих сил противника – при недостаточном снаряжении войск, примитивных средствах связи и полной изоляции в самом сердце страны противника – вписало действительно славную страницу в британскую военную историю.

Успехи 1917 года, помимо всего, обязаны стратегическому руководству, а также искусству и энергии тех, кто правильно поставил организацию снабжения и транспорта. Более того, преимуществ этих было достаточно, чтобы достигнуть намеченных военных целей без всякого дальнейшего невыгодного выдергивания войсковых частей из более важных театров войны. Общее руководство операциями на этом фронте теперь всецело перешло в Лондон.

После капитуляции Таусенда в Куте, несмотря на геройские, но дорого стоившие усилия спасти его, начальник Генерального штаба (Уильям Робертсон) резко стоял за оборонительную стратегию в Месопотамии. Робертсон склонялся на отход к Амара как на простейший и наиболее дешевый способ сохранить в своих руках нефтеносные участки и командовать двумя речными артериями – Тигром и Евфратом.

Но новый командующий Моод (личный выбор Робертсона), ознакомившись с обстановкой, настаивал, что выдвинутая вперед позиция у Кута удобна с военной и разумна с политической точки зрения. Его поддержали Дефф и Монро, главнокомандующий в Индии. Робертсон сдался, согласившись с точкой зрения людей, находившихся на месте.

Психологически глубоко интересно изучение того, как сильная воля Моода и военные успехи, которые он шаг за шагом одерживал, незаметно изменили его оборонительную тактику, превратив ее в наступательную. Некоторое влияние имел также мираж взаимодействия с Россией.

Наступление это началось просто как поддержка русского наступления, а затем оно превратилось в чисто британское.

Все лето и осень 1916 года были посвящены тщательной реорганизации и подготовке, начатой еще Лэком, но развитой и усиленной его преемником Моодом. Он поставил себе целью улучшить не только материальное благополучие своих войск, но и их подготовку, усовершенствовать ненадежные коммуникационные линии и сосредоточить возможно большой запас предметов снабжения и боеприпасов. Таким образом, Моод создал надежную базу для своего последующего наступления весьма мудро, согласно заветам Наполеона. Его план операций также был замечателен, соединяя в себе элементы и дерзости, и осторожности. Изучение его приказов как до начала операции, так и во время ее показывает, что в недостатке энергии и воли Моода нельзя упрекнуть. В вину ему можно поставить исключительную централизацию и чрезмерную секретность. По-видимому, чрезмерное увлечение тайной явилось отчасти причиной досадной задержки у Азизия на пути к Багдаду.