Свободный Волк - Марина Казанцева

– Ай, какая незадача! – кричал Мосик. – Господин, у вас рассыпался тючок! Где вы брали такие ткани? Почем рулончик?

– Да откуда взялся ты, дубина, со своей зверюгой?! – кричали купцы, ловя беснующихся верблюдов, волочащих за собой упавшую поклажу.

– Из Гвоздилии! – восторженно ответил Мосик, выпутываясь из рассыпавшихся тканей.

– Да как же из Гвоздилии, когда ты говорил про Либертассу?!

– Я космополит! – счастливо воскликнул тот. … Мосика чуть не побили.

– Господа мои, за что?! Коник молодой, глупый. Вот померещилось ему чего-то, он и погнал не глядя! Земляки, примите меня в свою компанию! Поверите ли, так скучно одному шататься по Аффаре! Здесь все такие молчуны, ни от кого не слышно ни шуточки, ни анекдота, ни приветливого слова!

– Нам только бродяг тут не хватало, да еще таких придурковатых! Да еще с конякой величиной с дракона! Жрет, небось, как стая крокодилов!

– Почему это бродяга?! – обиделся Мосик. – Я король. Это признание отчего-то вызвало веселье.

– Ну да! – не сдавался Мосик. – Я женился на принцессе и стал королем.

– Где же, голубок, ты приобрел себе принцессу? Наверно, купил на распродаже у заезжего ворья? Почем у вас в Гвоздилии принцессы? Дают ли скидку? Или идут оптом вся партия, по себестоимости?

– Нет, моя была уже подержанная. Я ее приобрел на виселице всего за пятьдесят монет.

Так объяснялся Мосик, подбирая с земли тюки и помогая их привязывать ремнями. Спесивый корабль пустыни, который решил уж было, что караван прибыл на место, и, следовательно, ему положен отдых и кормежка, начал выражать свое неодобрение по поводу излишней суеты вокруг груза. Он заревел, попятился и попытался плюнуть в короля. Не прерывая речи, Мосик Первый хлопнул величавую скотину своей неслабой ручкой по выпуклому борту. Судно накренилось и с воплями протеста повалилось на колени. Всю картину завершил Мозгляк. Тот был страшно рад, вернувшись к своему хозяину, и теперь старался при случае поддержать его репутацию героя. Конь нагнулся к поверженному кораблю пустыни и, оскалив зубы, страшно хрюкнул непонятливому в ухо. Животное притихло и только таращило глаза.

– Вот что, король, – деловито произнес хозяин корабля пустыни, – у тебя талант укрощать лядащих верблюдов. Я с этой тварью мучаюсь от самого порта, а тебе он разве только руки не целует. Мы идем в Бабеллан. Присоединяйся к нам, кормежка обеспечена. От безделья тоже не пропадешь. Надеюсь, ты один тут, без своей принцессы?

ГЛАВА 7

– Чем меньше болтать об этом, – недовольно проговорил пожилой и потому опытный Магир Йаверак, – тем будет лучше всем нам. Не забывайте, вы в Аффаре. Здесь иббов больше, чем людей.

– Ай, бросьте, дядя, – небрежно возразил ему племянник, – все просматривается до горизонта. Я слышал, что иббы в состоянии подслушивать лишь с расстояния не больше десятка метров.

Тольдрас Теренвилл был молод, хорош собой и жаждал приключений. Его красивые миндалевидные глаза блестели от играющей в нем силы. Ему не сиделось на месте. Спутники его были осторожные, неторопливые на слово пожилые люди. Им бы полежать, да отдохнуть. Развлечь себя за вечерним костерком беседой о таких малозначимых вещах, как коммерческий успех, слишком жаркая погода при отсутствии дождей, оставленные дома семьи, внуки. Они желали бы однажды разбогатеть достаточно, чтобы оставить это опасное ремесло купца. А лучше передать дело в руки молодого, выносливого, но осторожного в делах сына, или племянника. Поэтому все купцы, не жалея слов и времени, назидали Тольдраса, словно он был не одному Магиру племянником, а всей компании.

– В Аффаре много тайн! – многозначительно говорил ему краснобородый толстый Каррадокс, вытирая обильно текущий по лицу пот.

– Знаю, слышал! – нетерпеливо отвечал ученик купца. – Все только и болтают, что о тайнах! Ходят озираясь, спят вполглаза! Если и была в Аффаре какая тайна, то давно, наверно, скончалась от скуки! Вон Мосик, проехал почти до Бабеллана один! И не видел ни одного ибба!

– Мосику можно, – снисходительно заметил Джевардас, – он король.

– Точно, – согласился Моиск, – я персонально неприкосновенен. Но, если честно, мне тоже намаячила вся эта тайна! Нигде в Аффаре я не видел ничего таинственного. Единственное, что мне кажется удивительным, так это безучастность аффов. Такое впечатление, словно их в детстве ушибли пыльным мешком. Еще, я слышал, что королева у них красивая, так этого добра и в других местах навалом!

– Ну, тебе виднее, – заметил Магир, – ты с королями якшаешься накоротке, по-родственному. Конечно, Сеяллас далеко до твоей прекрасной висельницы, которую ты купил за пятьдесят монет. Как купец тебе скажу, сделка того стоит. Только тайна королевы одна из самых непроникновенных. Никто не знает, как удается ей быть вечно молодой. Замок Бабеллан неприступен не потому, что у него такая высокая стена, а потому что его остерегают тигры. Тот, кто хотел бы что-то знать, туда сунуться не смеет. А тот, кому не надо, тоже не пойдет. Никто и говорить не станет на эту тему. Но вот по поводу некоторых странностей, присущим жителям Аффары, я могу поведать вам нечто интересное. Только помните, что это тоже тайна. Но вам лучше знать ее. Давным давно, когда я был таким же молодым, как Тольдрас, я тоже был нетерпелив и не слишком уважителен. И, откровенно говоря, считал, что мой отец большой перестраховщик в том, что касалось лишних разговоров. Я, мой племянник, не имею иных наследников мужского рода, кроме того единственного, с которым говорю сейчас. Мне бы следовало затевать подобный разговор не здесь и не сейчас, но, что поделать, почему-то лучше назидается в пути, а дома хочется покоя.

Я с моим отцом шел все тем же путем, которым мы идем сегодня с вами. Аффара словно заговорена от разрушительного действия врага всего живого. Я говорю о времени. Все в ней как будто бы остановилось и застыло. Здесь все так же, как сорок лет назад, изменился только я. И, мне кажется, бесчисленные поколения Йавераков проходили тут, похожие отец на сына.

Мне кажется, что здешние пески помнят все слова, которые прозвучали у вечернего костра в тиши оазиса. Сорок лет назад я думал, что ветер уносит голос моего отца и развевает по песчаным дюнам те ласковые наставления, которыми я тогда не дорожил. Сейчас я вижу тот камень, на котором он когда-то разжигал костер. Я так хотел бы слышать его голос. Может быть, пески умилостивятся и вернут мне те бесценные слова, которые поглощены ими сорок лет назад. Я думаю об этом всякий раз, когда с друзьями прохожу этими местами. Теперь ты, Тольдрас, сидишь на этом месте, где когда-то сидел я. И слушаешь то, что когда-то слушал я.

В тот день мы прибыли в оазис в один из весенних дней. В Аффаре лучше путешествовать весной, когда зимние дожди украсят землю яркими красками. Тогда пустыня вся в цвету, как невеста. Летом тут сильная жара, а осенью торговцы-аффы сами везут свои товары к морскому побережью. Здесь жизнь размерена, здесь все подчиняется однажды заведенному порядку. И внешне кажется, что это и есть то благо, к которому стремятся все народы. Здесь нет нищих, нет бродяг. Здесь нет, как в Терте, ни полиции, ни Зоны отчуждения. Мир Аффары – нетехнологичный мир. Здесь застыла древность. Входя сюда, мы становимся иными. Здесь отовсюду смотрит прошлое. Идеализированный мир. Отсутствуют конфликты. Здесь не бывает войн. Земля ухожена, народ спокоен. Время утекает сквозь песок, но ничего не изменяет. Зачарованное королевство, спящая страна.

Мы прибыли с отцом в оазис, в котором уже расположился на ночлег другой караван. Нам всем было мало места, и мой отец решил отправиться, пока не опустилась ночь, в другой оазис. Он находился в трех часах пути вглубь земли, на запад. Купцы обычно избегают удаляться от прямого пути, но в тот раз нам не повезло.

Было почти совсем темно, когда мы прибыли на место. Отец мой начал уже опасаться, что сбился с пути. В этом случае нам предстояло бы ночевать среди песков, при нехватке воды. Но вот среди темнеющих песков показалось более темное пятно. Верблюды заревели, лошади заржали и пошли быстрее, хотя их не подгоняли. «Оазис Сиддхари!» – проронил отец. Я не знал, что это значит.

Все торопились. Поспешно наливали воду в каменные корыта, поили скот. Потом отгоняли его прочь – спать в теплоте песков. Пока погонщики делали свои дела, отец разжег костер из припасенных дров и поставил греться воду. На шелковой скатерке я разложил серебряные блюда с фруктами, хлебами и вяленым мясом. Слуга доставал вино. Наконец, все угомонились. Скот насытился, напился и затих. Наша трапеза очень запоздала, поэтому все ели молча. Завтра перед рассветом мы уйдем, пока пламенеющее солнце не расплавило пески. «Что такое Сиддхари?» – спросил я.