Вторая жизнь Арсения Коренева #4 - Геннадий Борисович Марченко

Практически до самого утра ломал голову над этим вопросом, поспать удалось часа полтора. А в половине восьмого утра, предполагая, что генерал ещё дома, набрал номер Лебедевых. Трубку взяла Ольга Леонидовна, но по моей просьбе пригласила супруга.

— Сергей Михайлович, хочу обсудить с вами очень важный вопрос. Он касается в том числе и вашей дочери.

— Маргариты? Хм, давай обсудим. Приезжай сегодня вечером к нам…

— Сегодня вечером не могу, у меня в это время назначена встреча, которую проигнорировать не удастся. Но именно из-за неё я вас и беспокою. Получится пересечься где-то на нейтральной территории?

— На нейтральной? Хм… А что так.

— Не по телефону. Нужно какое-нибудь место, где не будет свидетелей. И желательно до вечера. Потому что вечером мне назначили встречу, от которой я не жду ничего хорошего.

Повисла пауза, только секунд пять спустя Лебедев ответил:

— Через час-полтора можешь подъехать ко мне в Академию?

— В принципе, могу позвонить в отделение, что задерживаюсь, наврать что-нибудь про институт…

— Вот и хорошо. Давай в 10 часов буду ждать тебя в своём кабинете. Пропуск на тебя я выпишу. Только паспорт не забудь.

Кабинет у Лебедева был просторный. И стол большой, и кресло удобное, а сзади со стены на посетителей смотрят Ленин и Брежнев. Именно в этом кабинет он должен застрелиться 19 апреля, всего лишь через месяц. Но я питал надежду, что теперь этого выстрела не случится.

— Присаживайся, — предложил генерал после обмена рукопожатиями, кивком указывая на мягкий стул с высокой спинкой. — Чай будешь? Или кефир? А то я после вчерашних возлияний и то, и другое употребляю всё утро.

— Лучше чай… С лимоном.

— Можно и с лимоном.

Он нажал кнопку селектора:

— Аллочка, сделайте пожалуйста чай на двоих. С лимоном.

— Хорошо, Сергей Михайлович.

— И пока у меня посетитель – никого не впускайте.

— Хорошо, Сергей Михайлович, — как робот, повторила Аллочка.

Отпустив кнопку, Лебедев поднял глаза на меня. Побарабанил в своей излюбленной манере пальцами по столу.

— Ну, Арсений, рассказывай, что стряслось?

— У нас сколько времени в запасе?

Сергей Михайлович посмотрел на часы.:

— Минут сорок точно есть. В одиннадцать у меня совещание.

— Тогда успею рассказать всё с самого начала.

И я поведал про подаренные супругой видного деятеля правящей партии Народной Республики Конго за спасение мужа часы «Ролекс». Про то, как решил их выгодно толкнуть, и как продавец из комиссионного посоветовал мне некоего Георгия Большого по фамилии Джапаридзе, который любит ужинать в ресторане «Арагви».

— Я продал ему часы, а ещё он пожаловался на проблемы со здоровьем, что врачи ему с этим не могу помочь, только временно притупляя симптомы. Я и тут ему помог, причём, как я и обычно это делаю, совершенно безвозмездно. Георгий Зурабович был впечатлён, после чего по прошествии некоторого времени вышел на меня с предложением лечить богатых людей, которых он мне будет поставлять, а прибыль делить пополам. А помимо этого некоторых по его наводке предлагал не лечить, а напротив, под видом лечения наносить вред их здоровью, — слегка изменил я реальный ход событий. — Я отказался, напомнив ему, что за деньги я не лечу, и уже тем более никому вреда наносить не намерен. Его это явно задело, но я был непреклонен. На том и расстались.

Я отхлебнул уже чуть остывшего и светлого от лимонной дольки чая.

— Думал, Джапаридзе вроде бы как смирился. Но, как выяснилось, это я так думал. Вчера вечером в подъезде моего дома, когда мы с вами попрощались, на меня напали трое. Напали неожиданно, когда я уже отпер дверь своей квартиры, я ничего не успел предпринять. Одним из них был тот безымянный бугай, что я сопровождал в «Арагви» Джапаридзе. В общем, мне было сказано, что я поступил опрометчиво, отказавшись от предложения Георгия Зурабовича, и теперь в любом случае выполню его указания, только уже буду получать треть, а не половину. А если что-то пойдёт не так – они знают, где живёт моя невеста…

Лицо Лебедева как-то слишком уж быстро налилось кровью, я даже испугался, не хватит ли его удар. Но он всё же справился с эмоциями.

— И что дальше?

— Старший вчерашней троицы назначил мне сегодня встречу в ресторане «Арагви», велено прийти к семи вечера. Я так думаю, там мне дадут конкретные установки, скажут, кого лечить, а кому навредить. И почему-то мне кажется, что у них долгоиграющие планы, что они собираются доить меня долго, шантажируя моими близкими. А мне не хочется быть их дойной коровой. Всю ночь не спал, думал, как поступить, в конце концов решил спросить совета у вас.

Наступила пауза, которая тянулась едва ли не минуту. Лебедев, подперев кулаком левой руки подбородок, пальцами правой выстукивал на полированной столешнице какую-то мелодию и задумчиво смотрел в окно, где мартовское солнце подтапливало последние сугробы на газонах, куда не добралась снегоуборочная техника. Его высокий лоб прорезали глубокие морщины, свидетельствовавшие о напряжённой мыслительной деятельности.

— М-да, ситуация, — вздохнул он, наконец переводя взгляд на меня и перестав барабанить пальцами по столешнице. — Так, говоришь, сегодня вечером в «Арагви»?

Я кивнул. Генерал откинулся на спинку кресла, сцепив пальцы в замок. По выражению его лица я понял, что он что-то придумал. Надеюсь, что-то, что может реально сработать.

В 18.50 я стоял у входа в ресторан «Арагви». На мне под пальто был серый костюм, а под рубашкой на поясе сзади крепилась коробочка записывающего устройства, передающая звук через встроенную антенну на принимающее устройство, которое находилось в «РАФике», стоящим в соседнем с рестораном дворе. Миниатюрный микрофон был стилизован под запонку. Всего их, естественно, было две, но только одна из них являлась микрофоном, от которого шёл тонкий проводок к коробочке записывающего устройства. Старт записи давала маленькая кнопочка на запонке, выполненная в виде ромбовидного белого камешка я ля бриллиант.

— Поаккуратнее с аппаратурой, — наставлял меня техник, помогая экипироваться. — Вещь импортная, таких на всю Москву всего две, вторая, кстати, у комитетчиков. Что случится – всю жизнь расплачиваться будешь.

— И держитесь естественно, — добавил руководивший операцией полковник Попов.

Валентин Макарович Попов был он