Плутовка Ниниана ; Сила любви ; Роковые мечты - Мари Кордоньер

Помнила ли королева Катарина, очень почтительно относившаяся к свекру, об этом эпизоде или просто устала смотреть на массу изображений и монограмм Богини Охоты, определить было трудно, но, во всяком случае, она покинула трапезу, как только оказалось возможно это сделать, не нарушая приличий. Флёр вместе с другими дамами из свиты королевы тоже пришлось уйти с торжества.

Как и следовало ожидать, темой разговоров в покоях королевы был прелестный замок Шенонсо. В то время как Флёр осторожно вытаскивала из одежды королевы украшенные жемчугами булавки, которыми были прикреплены рукава платья, у нее сорвалось с языка неосторожное замечание:

— Я бы, кажется, никогда не пускалась ни в какие путешествия, если бы владела таким изумительным домом, как этот, — пробормотала она, отвечая на восклицание Катарины, которая радовалась тому, что скоро вернется в стены своего собственного дома.

— Замок действительно красив, — холодно согласилась королева, — настоящая жемчужина среди всех остальных замков короля, и я рада, что его повидала.

Флёр прикусила нижнюю губу, чтобы не выболтать того, о чем узнала днем. Если королева не желала принимать к сведению, что король подарил замок Диане де Пуатье, то пусть уж кто-то другой, а не Флёр, напомнит ей об этом. Но, быть может, божественная Диана допустила роковую ошибку, выставив свои сокровища на обозрение королевы с такой помпой? Что ж, время покажет!

Флёр сложила булавки в специальную шкатулку и передала тяжелые рукава Виоле де Монтень, а та убрала их в сундук, предусмотренный для хранения предметов туалета королевы. Мадам де Гонди была предоставлена честь удалить остальные булавки из корсета госпожи, и прошло еще немало времени, прежде чем исчезли в сундуках украшенная жемчугами мантилья и нежнейшее кружевное жабо. Оставшись в одном домашнем халате с меховой опушкой, с распущенными волосами, королева отпустила своих дам спать.

Флёр первой выскочила наружу, прежде чем кто-либо смог бы ее задержать. Духота и перенасыщенный парфюмерными ароматами воздух покоев королевы, где в тесном помещении набилась масса людей, вызывал головную боль. Если не глотнуть хоть немного свежего воздуха, то всю ночь, наверное, и глаз не сомкнешь.

Она подобрала вышитую шелковую бирюзовую юбку и, миновав дремавшего охранника, побежала по узкому мостику, соединявшему замок с окружающей местностью. Туда, до обнесенной каменной стеной террасы, не доносился шум банкета, устроенного в большом зале, где теперь фигляры и артисты выкладывались до предела, чтобы развлечь короля.

Флёр ощущала под руками шероховатые камни. Она сидела на насыпи и слушала тихое журчание реки Шер, протекавшей под мостом и превращавшей замок в остров света и роскоши. Крепкий штормовой ветер, причинявший кавалькаде путешественников в течение всего дня неприятности, поднимая тучи пыли, утих, превратившись в легкое дуновение воздуха, едва ли достаточное для того, чтобы прогнать на восток тяжелые облака, проплывавшие мимо узкого серпа луны.

Ее глаза постепенно привыкали к темноте, Флёр уже различала очертания и тени предметов. Река поблескивала в тех местах, где вода заливала камни и устремлялась серебряными вихрями в сторону от главного направления течения. Воздух был прохладен, свеж и местами как будто пронизан туманом, который, наверное, в течение ночи будет медленно ползти наверх от зеркала реки.

— Какое-то предчувствие мне подсказало, что я найду вас, словно русалку, на берегу реки…

— Вы!

Флёр повернулась и оказалась перед фигурой человека, занимавшего все ее мысли. Ее вдруг охватил страх, когда она подумала, сколь бесшумно он пробрался во мраке к тому месту, где стояла она. Как ни мечтала Флёр встретиться во время этого путешествия с Ивом Сен-Тессе, сейчас она ощущала себя скованно. Флёр не находила слов, чтобы поговорить с ним о незабвенных минутах их любви. Ведь в сущности она знала его так мало!

— Прекрасная моя подруга!

Низкий мелодичный голос придавал словам особую проникновенность. Флёр ощутила, что он берет ее руки в свои, обнимает и крепко прижимает к себе. Его жадные чувственные губы приникли к ее дрожащему рту, и пронизывающе страстный поцелуй затмил последние проблески рассудка и способности к размышлениям. Она наслаждалась вкусом вина, которым отдавал его язык, упивалась окутавшим ее мужским духом и желала любимого всем своим существом.

От его ласки Флёр таяла, как воск. За прошедшие дни она часто пыталась внушить себе, что сила притяжения, которым он удерживал ее, не так уж и велика, но его поцелуи доказывали обратное. Даже не сознавая, что делает, Флёр обвила руками его шею и еще плотнее прижалась к его твердой груди. Глухой звук, вырвавшийся при этом у него, напомнил ей рычание того льва, который был выведен на памятную встречу короля в Лионе в знак приветствия правителю Франции. И словно такое же хищное животное, граф реагировал на нескрываемое, необузданное желание близости, вспыхнувшее между ними при этой встрече.

Он покрывал лицо Флёр поцелуями, его губы прикасались к нежной коже ее висков, гладили закрытые веки, опускались на восприимчивое углубление под подбородком, где на эту ласку отвечала ощутимая пульсация ее крови.

Ловкие, очень опытные мужские пальцы проскользнули между бархатистым шелком ее лифа и упругой поверхностью груди. Вздох Флёр выражал скорее чувственность, чем протест, да и приподнявшиеся темно-розовые бутоны ее сосков на вершинах нежных холмиков груди выдавали пылкую страсть, не оставляя в ней никаких сомнений. Флёр ощущала разгорающийся жар, а ураган желания налетал на нее волнами, вызывавшими дрожь во всем теле.

— Ты еще прелестнее, чем я воображал, вспоминая тебя, — шептал любимый, закидывая юбку ей на плечи, чтобы целовать не только мягкие, как шелк, полушария груди. Контраст между горячей, неуемной лаской его языка, теребившего ее соски, и прохладным ночным воздухом довел ее желание близости до вожделения. Ища удовлетворения своей страсти, Флёр терлась бедрами о его тело и вдруг вздрогнула, наткнувшись на неоспоримое твердое доказательство его жадного сладострастия.

— Граф! Вы здесь, граф Шартьер?

Зовущий детский голосок пажа едва доходил до сознания, заглушаемый чувственной пеленой страсти, опутавшей все существо Флёр. Граф опомнился первым. Молодая женщина ощутила вдруг ледяное дыхание ветра на влажно поблескивающих вершинах своей внезапно покинутой им груди и пошатнулась от нахлынувшей слабости, между тем как Ив де Сен-Тессе, действуя с ловкостью опытнейшей горничной, привел в порядок ее одежду.