Я - истребитель. Я — истребляю - Владимир Поселягин

— Генерал Толбухин тоже так же думает?

— Насколько я знаю нет, но не препятствует, размышляет о чем-то…

— Что?! Опять?! — я наконец понял о чем недоговаривает особист: — Там люди гибнут, а вы все о своем, предателей ищите!

— Сев, ты не прав. Мы держим связь со всеми более-менее крупными боеспособными частями, осуществляя общее руководство. Наготове полк транспортников готовых обеспечить окруженные части всем не обходимым. Так что тут все нормально, а возможность определить предателей это шанс, которого упускать нельзя.

— И что, есть предположение, что кто-то остался? — несколько иронично отозвался я.

Тут я был прав, слишком большие чистки провели как в армии так и на флоте. Многим не нравилось бездействие флотских, так что на них оторвались по полной. Насколько я знаю, сейчас продвигали наверх смелых и инициативных командиров. Тот же контр-адмирал Литвинов, например, тоже не штабной, а именно боевой командир думавший головой. Это можно судить хотя бы потому, что даже я про него слышал, так что он имел нужную славу опытного морского командира.

— Есть. Тебе могу сказать. Еще как есть. Мы перехватили шифровку, где-то в районе Керчи действует вражеская радиостанция, так вот: шифр мы хоть и случайно, но взломали. Сведения что там были, известны только высшему командному звену.

— Хочешь сказать, что это кто-то из верхушки.

— Именно. Мы его уже неделю расшифровать пытаемся. Не вышло ничего. Вот и решили воспользоваться моментом, может проявится.

Я задумался, анализируя сказанное. Машина в это время въехала на небольшое плато, где под сенью невысоких деревьев прятались несколько одноэтажных бревенчатых строений. Если идти пешком из нашей части, дойти можно минут за двадцать-пять тридцать. На машине пришлось давать немалого кругаля. Сделав полукруг машина остановилась у закрытой дверь перед главным корпусом госпиталя у которых курили два санитара. Один из бойцов охраны с автоматом на плече, подошел к водительской дверце, узнать кто мы, и зачем прибыли. Бдят, молодцы.

— Знаешь, а если он не проявится?

— Затаится? — поинтересовался Никифоров.

— Нет, а что если он вместе с генералом Власовым?..

— Ну что я могу сказать?! Повреждения в руке у вас довольно серьезные. Вывих, два ранения, многочисленные ссадины, одна, кстати, воспалилась, видимо в ранку попал грязный пот, все это серьезные причины отстранить вас от полетов на двадцать дней, до полного выздоровления, — изучая мою руку, говорила военврач, которая меня лечила. Рядом стоял начальник госпиталя, изучая воспаление на ноге.

Целые сутки с того момента как Никифоров привез меня в госпиталь, меня изучали как под микроскопом. Госпиталь был хорош, имел все необходимое оборудование и специалистов. Так что взятые анализы были готовы быстро. Именно сейчас я слушал вердикт врачей на них.

— Постельный режим?

— Ближайшие пару дней да, дальше не обязательно. Нужно вскрыть гнойник у вас на ноге, почистить рану, потом вы свободны.

— Ясно, спасибо.

Мне действительно вскрыли ранку на ноге, и почистили ее от гноя. На второй день, приехал Стриж с приказом о моем отпуске. С его приездом мои подозрения нашли подтверждение. Эти непонятные двадцать дней, хотя даже дилетанту понятно, что я буду в форме максимум через десять, и отпуск в разгар боев как в воздухе, так и на земле, было более чем странным. Видимо насчет меня что-то решили.

Как только все формальности были улажены, и я поставил подпись, где нужно, спросил у командира:

— Приказ о моем отпуске пришел от политотдела фронта, или из штаба армии?

— Из политотдела, — понимающе хмыкнув, ответил Стриж.

— Ясно, значит они решились… Это хорошо, — задумчиво протянул я.

— В Москву полетишь?

— Скорее всего, сами направят. Хочу поработать в Центре, почитать несколько лекций. У нас сейчас кто там? Покрышкин и Ванько?

— Да.

— Отзываете их, я возьму с собой Микояна и еще троих-четверых. Это реально? На боеспособности не отразиться?

— Да какая боеспособность. Второй день в готовности сидим, но нас не трогают.

— Ага. Значит, они ждут «Звездного налета».

— Думаешь?

— Уверен. Остальные наверняка работают по полной?

— Да, это так.

— Ну, точно, ждут. И наверняка дождутся. Как только немецкие летчики ослабят наше истребительное прикрытие так оно и произойдет… М-да. Ладно, кто у нас безлошадный? Есть такие?

— Есть двое, машины только через неделю придут.

— Вот их я и возьму, остальные пусть работают. А вообще как в части?

— Нормально, вчера Драчун старшину Егорова на крышу столовой загнал. Два раза успел боднуть. Вот и решили привезти его в госпиталь. Пусть с девками побегает.

— С козами? Их теперь три, бойцы еще одну достали. Пусть развлекается. Кстати, все хотел спросить, как там на фронте?..

К вечеру этого же дня, когда я выписывался из госпиталя, за мной приехал знакомый пузан из политуправления. По их просьбе я должен был выступить с речью для моряков эскадры. Что-то затевалось.

Странное затишье на фронте, небольшие попытки прорывов и деблокирования, легко пресекаемые немцами, странные телодвижения эскадры, увеличение транспортных судов в акватории порта, давали небольшое прояснение надвигавшегося взрыва. Я удивлюсь если в скором времени не узнаю, о возможной атаки нашего фронта с суши и морском десанте на побережье с последующим продвижением вперед. Как немцы обороняют побережье мы уже знали, видимо все наличные силы они стянули к ударной группировке. По сообщениям пленных, я это узнал от раненного майора которого поместили в нашу палату час назад, в месте прорыва слоенный пирог, где наши взяли немцев в небольшие колечко, где немцы наших, так и воюют пытаясь уничтожить друг друга.

— Герр генерал? — окликнул Манштейна дежурный офицер, чуть ли не бегом догоняя подходящего к своей машине командующего.

— Слушаю? — останавливаясь и поворачиваясь к дежурному ответил Манштейн.

— Герр генерал, нашими диверсантами был захвачен в плен командующий русскими войсками генерал Власов.

— Что-о-о?! Немедленно его ко мне!

— Герр генерал — это невозможно. Следуя вашему приказу не брать русских в плен, наши солдаты расстреляли генерала. Так же были расстреляны и диверсанты, одетые в русскую форму госбезопасности.

— Как такое могло произойти? Они не могли опознать себя? Почему диверсанты не назвались?

— Это подразделение было сформировано в основном из русских перебежчиков и лояльных к нам жителей захваченных территорий. Командир у них был обер-лейтенант Пауль Зигфрид, замом лейтенант Штосс. При захвате и прорыве Штосс погиб, Зигфрид был тяжело ранен и не мог ответить, когда их пленили наши. Опознать смогли, только когда случайно обнаружили метку с опознавательным кодом зашитым под подкладку формы обер-лейтенанта Зигфрида.

— Солдаты что, не могли понять, что он мог дать важные сведенья?!

— Герр генерал, ваш приказ, подтвержденный Фюрером, гласил уничтожать ВСЕХ русских даже старших офицеров.

— Шайсе!

Через несколько минут Манштейн знал все подробности.

За два дня я выступил в живую, и перед моряками и перед разведчиками, получив от последних ценный подарок. Вальтер с наплечной кобурой. Подготовил команду, и сделал запрос на места в транспортнике вылетавшего сегодня по прямому рейсу в Москву. Мне довольно быстро дали разрешение и записали моих парней на восемь часов вечера. Вылет был вечером. На нем везли того высокопоставленного военного чиновника что работал на немцев. Как и думал Никифоров он был прямым приближенным не только Козлова, но и пройдя все чистки стал замом Власова. Никто не мог подумать на этого полковника главного по военным поставкам, и тыловому обеспечения. Слишком хорошо работали все тыловые службы, чтобы заподозрить его.

А Власов, как и в моем мире оказался у немцев. Правда слух шел что раненным, и довольно серьезно, но живым. Сегодня ночью, где-то в три часа наши окруженцы пошли на прорыв, но не к своим, а по приказу из штаба фронта вглубь немецких территорий. Одновременно крупная высадка десанта, в районе Феодосии оттянула значительные силы от места прорыва. Полнокровная армия сейчас взламывала оборону немцев. Что и говорить это у нее получалось не очень, опыта не хватало, хотя и провела крупную артиллерийскую подготовку и использовала все наличные силы, даже танки, в том числе и трофейные. Хотя армия и подошла к окраинам Феодосии, но это в основном из-за помощи окруженцев и морского десанта, которых уже фактически добили, несмотря на довольно сильное прикрытие флота. Корректировщики были с десантом.

По предположению генерала Толбухина атаки шли довольно результативно несмотря на большие потери среди наступающих войск. Думаю, он прав, используя резервы генерал вполне мог освободить значительное расстояние. В воздухе все шло не так гладко, «звездного налета» мы так и не дождались, так что мой полк использовался по прямому назначению. То есть вылетал на перехват и как охотники. По крайней мере последние были результативнее всего. Эскадрилья «таиров» уже несколько раз пощипала разные танковые колонны, расстреливая их на узких горных дорогах.