Памятники Византийской литературы IX-XV веков - Сборник

Мужик

Так объясни и мне тогда, что понял ты!

Мудрец

Под грузом лет и, кажется, в мой домСтаруха древняя ползет, едва жива.День близится совсем к концу, повсюду тьма,Свернула старая с пути, идет, и вдругНогой кривой — за камень, да—с размаху — брякБедняжка оземь! Ох! Такая боль, что страх берет!Изранила себя кругом, ступить нельзя,Бежать тем более, позвать кого к себе,Но дверь открытую увидевши вблизи,К ней подползла и спряталась в дому.

Судьба

Увы, рыдаю горько я, не счесть обид!Где тот, посмел кто клеветать, что я хрома?Предел державный мой — земля и небеса,Покорно все мне с давних пор, с былых времен!

Мудрец

Исчадье зла! О гнусная! Зачем, карга,Старуха грязная, чума, источник бед,Толкаешь честных в бездну и достойнейших?

Судьба

Болтлив ты, вижу, человек, спесив к тому ж,Бесстыдно мелешь языком, пустой хвастун!Дар муз ты принял за судьбу: стихи строчишь,И речь твоя — искусная, оратор ты,Но не Судьба виной тому — веленье муз.

Мудрец

Старуха мерзостная, сгинь, да поскорейПроваливай! В глубь недр земных уйди навек:Ведь муз дары важней всего тебе.

Музы

Привет тебе, прославленный оратор наш!

Мудрец

Кто там? Умолкните скорей! Какой здесь крик!Шум оглушил меня совсем, он в уши бьет,Открой же дверь, да поживей! Зачем стучать!

Музы

Привет, красноречивейший, о светоч наш!

Мудрец

Какая радость кстати так передо мной?

Музы

Краса речей пришла к тебе со славою!

Мудрец

Хор, подойди скорей ко мне, к вратам моим!

Хор

Владыка, радуйся, поверь, я вижу муз!

Мудрец

Скорей, скорей запри же дверь! Гони их вон!

Хор

Богинь нельзя, о господин, так оскорблять!

Мудрец

Откуда ж знать мне, что они богини все?

Хор

Ты сам умом речей своих обязан им!

Мудрец

Не видел проку от ума я никогда!

Хор

А разве мудрый твой совет не лучше всех?

Мудрец

Учу людей, как избегать всех в жизни бед,Но их конца не вижу я, как ни стремлюсь!

Хор

Хранишь, мудрец, богатство ты ума в себе!

Мудрец

Ума на рынке своего мне не продать!

Хор

Не стоит разве похвала богатств земных?

Мудрец

Хвалами брюха не набить! Кто́ сыт хвалой?Усадебку я получить не прочь теперь!

Хор

Хотел бы стать из мудреца ты мужиком?

Мудрец

Мять кожи мне иль камни мне тесать,Иль ремеслом заняться бы каким другим,Сапожником мне грубым быть, иль торгашом,Кто даже слов никак связать не может двух,Кто пифос весь слюной нальет, беседуя!Мужик любой разнузданный, невежа, хамИдет по улице, слова коверкая,Со свитою, как царь какой властительный,С надменностью и гордостью встречая всех.А вот другой, почтенный и разумнейший,Бездомным жизнь влачит, бедняк, труднейшую!Глупцу — почет, в совете он участвует,Мудрец живет в презрении, — не неучи!Глас золота один звучит, о нем лишь мысль.

Хор

Прерви же речи, наконец, потоки слов,Беседу с музами веди, владыка наш,Перед тобой стоят они во всей красе!

Музы

Ах, плачем мы, ах, сколько слез из глаз теперьМы пролили, мудрейшие из всех в речах!

Мудрец

Какой же смысл в слезах таких, — я не пойму?

Музы

Речам вы преданы вполне, понятно всем,Но ненавидите вы муз — владычиц слов! [353]

Мудрец

Я мерзких осуждаю лишь всегда, клянусь!

Музы

Какой же в ненависти смысл, смекни, теперь?

Мудрец

Я голоден, я беден, нищ, обижен всем!

Музы

Но травы–то родить способна ведь земля!

Мудрец

Не станете ж несчастных вы дубинкой бить,Скорее — негодяев всех и злых людей? [354]

Музы

Работать можешь головой, а не поймешь!

Мудрец

Я человек, могу ль я есть, как скот, траву?С ослом меня сравнили вы, несчастного.

Музы

Нет, заблуждаешься, мудрец, ты — злата рабИ добродетели вполне не предан ты.От золота хмельной, упиться им готов!

Мудрец

Что значит быть хмельным, хотел бы я узнать!

Музы

Не знаешь разве ты вина, что значит хмель?

Мудрец

Но объясните же природу мне его!Пытать к чему меня о нем? Когда б я знал!Ведь ведал воду лишь одну желудок мой!

Судьба

Заметил, что изысканней теперь твояБеседа стала с музами, нет бранных слов?

Мудрец

Старуха гнусная, карга, опять пришла!Чума и бич для смертных ты для всех людей,Первопричина зла и бед, пороков матьТы заставляешь говорить, я все скажу,Что рубища не стану я носить теперь,Ни голода не буду знать, ни жажды я,Мне не ходить на огород, искать еду,Я не свинья, чтобы бродить среди дубов!

Музы

Но почему сейчас, вновь омрачив свой ум,Столь груб ты, ритор мудрый наш, в речах своих?Свет разума померк зачем в твоих глазах?Надежду б вновь узрел, погибшую почти,Пришедшую в лучах своих опять на свет,Узнал богатства б прелесть ты, все б испытал!

Мудрец

Пусть будет так! Грядущий день неведом нам,Боюсь лишь я, что будет все наоборот!

Евстафий Солунский

(около 1110 — около 1194 г.)

На фоне богатой литературной продукции Византии XII в. творчество Евстафия представляет собой значительное явление. Евстафий известен как талантливый историк–мемуарист, как целеустремленный и энергичный публицист и, наконец, как тонкий знаток и ценитель античности, передавший последующим поколениям свои огромные знания в этой области в ряде различных литературно–критических сочинений.

Евстафий родился в Константинополе. Там прошла его юность, там он получил образование. Его служебная карьера началась с места дьякона в храме св. Софии. Одновременно он был преподавателем риторики в светских учебных заведениях столицы. В 1174 г. Евстафий был назначен епископом города Миры Ликийской, но в следующем году был переведен в блестящий по тогдашним временам город, считающийся первым городом в империи после столицы — в Фессалонику (Солунь). На десятый год его епископата Фессалонику постигло страшное бедствие: город был захвачен войсками крестоносцев и потерпел огромный ущерб. Евстафий был свидетелем чудовищной расправы завоевателей с мирным населением, ему пришлось столкнуться с ренегатством и равнодушием правителей города, которое порой вело к предательству государственных интересов. Однако со своей стороны Евстафий сделал все возможное, чтобы поднять дух населения города и помочь тем, кто уцелел, перенести тяготы завоевания. Евстафий сохранил привязанность к Фессалонике до конца своей жизни. Обаянию его личности и его неутомимой деятельности посвящены две надгробные речи, произнесенные при его кончине его друзьями — Михаилом Акоминатом и фессалийским митрополитом Евфимием.