Сила басурманская - Сергей Панарин

– Согласен ли?

– Согласен, конечно! – отмер Старшой.

– Имя-то твое как, княже?

– Иван. – Он протянул ладонь мужику, тот не понял, чего от него ждут.

Возникла очередная неловкая пауза.

– Слава князю Ивану! – провозгласил усач.

– Ура! – подхватили новоиспеченные задольцы.

Кричали красиво, на три хоровых голоса. Иван озадачился: «Репетировали, что ли?»

Приветственный крик смолк, снова воцарилась тишина. Ноябрь ноябрем, а стало слышно, как жужжит пчела. Бедная труженица проснулась не в срок и теперь летала над молодой травой, ища цветы. Старшой глянул под ноги, покачал головой: одуванчики только собирались цвести.

Народ снова стал нервно топтаться.

– Так мы, может, работать станем? – неуверенно поинтересовался усатый.

– Точно! Познакомились и славно, – согласился парень. – А я пока город осмотрю. Ты останься.

В компании мужика дембель обошел свои владенья и выяснил, что стены и дома не сгорят.

– Видишь ли, княже, дерево можно подготовить к строительству тремя способами, – как по писанному докладывал усатый. – Вымачивать несколько десятков лет в реке – это раз. Пропитывать нарочным составом – это два. Ну, и третий способ – заклинание. В нашем случае применен четвертый.

– Какой? – поторопил обстоятельного рассказчика Иван, шагая к главному терему.

– Совокупный, то бишь все три способа вместе. Сей град ни спалить, ни разрушить.

– Во, а как тебя зовут?

– Куда?

Дембель круто развернулся, всмотрелся в лицо провожатого. Странно, не шутит!

– Имя, говорю, у тебя есть?

– Имя? А что это? – Мужичок выглядел сдержанно-озадаченным.

«Раскладной сумасшедший дом», – подумал Старшой и терпеливо переформулировал вопрос:

– Когда ты общаешься с соседями, они тебя как-нибудь называют?

– Ах, вот ты про что! Безусловно. – Усатый кротко улыбнулся. – Уважаемый.

– А ты их как величаешь?

– Вестимо как – уважаемыми.

– Значит, вы все уважаемые, – подытожил парень, возобновляя ходьбу.

– Иных у нас не держат, – гордо сказал мужик.

– Хорошо. А у города название есть?

– Чудными вещами ты себе головушку светлую забиваешь, княже, – участливо произнес усатый. – Город, он и есть город, чего тут еще городить?

– Живете в такой красоте, – Иван обвел рукой резные дома, – а воображения ни грамма! Значит, так, уважаемый. Будешь моим помощником. Приказываю довести до моих подданных, что отныне наш город наречен… наречен… Ларцом!

Старшому стало стыдновато, ведь его воображение ушло не так уж и далеко.

Взойдя на высокое крыльцо княжьего терема, воронежец по-хозяйски осмотрел округу и остался доволен. Внутри его ждала отменная трапеза. Служанка-красавица была чутка, предупредительна, но как-то по-особенному холодна.

Сытому дембелю пришла в голову мысль, что девизом местных могло бы быть единственное слово: сдержанность. Они будто не испытывали эмоций, а лишь обозначали их. Это настораживало.

Тем не менее Ивану здесь положительно нравилось. За время прогулки по Ларцу он не встретил ни одного праздного горожанина. Все работали, причем с максимальным старанием. С такими подданными можно горы свернуть.

– Я возвысил тебя в глазах нашего народа! – неистовствовал Тандыр-хан, и его слова увязали в плотных стенах шатра.

Уминай-багатур понуро стоял, слушая несправедливые упреки властителя.

– Где пленные, где жертвы Вечному Небу? Не этого же приносить. – Тандыр кивнул в сторону связанного и валяющегося у входа боялина Драндулецкого. – Где тело изменника Дона Жу? А почему ты, лично ты упустил их главного багатура?

«Уже донесли», – подумал темник.

– Хан-опора, их главный багатур – мой анда-побратим.

– Что?! – Рука Тандыр-хана, сжимавшая кнут, поднялась, и Уминай с неожиданной для себя прохладой решил: если помолодевший повелитель степи осмелится его ударить, придется сломать ему хребет.

Тандыр, видимо, прочитал что-то такое в потемневших глазах друга, опустил кнут.

– Когда ты успел связаться с белым шайтаном?

– Когда добывал тебе яблоки. Если бы не он, ты бы сейчас по-прежнему был на пороге старости.

– Вот как? Рассказывай.

Хан уселся на ковры, и Уминай-багатур поведал ему историю знакомства с Егором.

– Его все равно убьют, – заключил главный кочевник. – Ты прощен.

Темник удалился, а Тандыр сжал в руках кнут и сломал его о колено. Уминай хороший воин, славный багатур, любимец мангало-тартарского войска, но он должен умереть. Что же сотворится со степным государством, если его лучшие люди станут брататься с врагом? Разочаровал, крепко разочаровал хана бывший друг.

Ордынцы метались по захваченному городу, вывозили награбленное, ведь жители убежали, все побросав. Горели обломки княжьего дворца, полыхали деревянные кварталы. Ночные, залитые кровью улицы постепенно пустели. Кочевники грабили столь же стремительно, сколь и воевали.

Первое эрэфийское княжество пало к ногам великого хана, только он отчего-то не испытывал радости. Черный шайтан из снившейся Тандыру комнаты будет недоволен.

Глава пятая,

в коей Старшой творит чудеса, а к Зарубе Лютозару приходит Карачун, только в позитивном смысле

Мы не убиваем животных, мы сокращаем их численность, чтобы они не умерли от голода!

Проснувшись в собственной княжеской опочивальне, Иван Емельянов не стал разлеживаться, выскочил из постели и вскоре уже завтракал. Парное молоко, лепешки и мед. Что еще нужно для идиллии? Только парень не собирался задерживаться в новом доме. Он крепко поразмыслил над словами ворона-посыльного. Если Карачун хочет дополнительных услуг, то он их получит. Лишь бы потом отправил его и Егора домой. К коту так к коту. Да и радио дембель хотел выручить из волосатых ручонок Мухаила Гадцева сына. Но сначала – в Крупное Оптовище. Брат, давший Торгаши-Кериму обещание помочь, был прав: нельзя людей бросать в беде, а у Старшого как раз появился план освобождения персиянского купца.

Оставив город на попечение усатого помощника, Иван вышел в поле. Моросил дождик, то и дело налетал ветер. Парень позвал серого волка. Хищник выбежал из леса:

– Не ждал тебя так рано. Обычно витязи прохлаждаются в обретенных королевствах не менее недели.

– Сейчас некогда, – буркнул дембель. – Я видел сегодня плохой сон. Мир на грани смерти. Надеюсь, время оттянуться в собственном княжестве еще будет.

– Что за сон?

– Я был в каком-то темном коридоре и чувствовал себя совершенно погано. Я так себя чувствовал только однажды, когда слуга Злодия Худича чуть не убил Рарожича.

– Кого? – Вятка вопросительно склонил голову набок, напоминая смышленого пса.

– А, ты не знаешь, – спохватился Старшой. – Это такая вещая птица, потомок Рарога. Он, типа, хранит гармонию этого мира или что-то в том же духе. Вот его в Легендограде, где он прятался, смертельно ранил прихвостень Злебога.

Иван поймал себя на мысли, что на полном серьезе рассказывает оборотню о волшебных родственниках, считающихся в нашем мире мифологическими существами. Нет-нет, но парню вдруг начинало казаться, будто он сумасшедший, чья реальность выстроена на детских сказках. Он в очередной раз отогнал ненужные думы и привычно влез на мощную волчью спину.

– К лукоморью? – уточнил Вятка.

– Нет, в Крупное Оптовище.

Без деревянного ящика оборотень бежал резвее, и Старшой очутился возле деревни-ярмарки через час.

Сегодня здесь было как-то тихо, с возвышения, где остановился волк, виднелись полупустые улицы Оптовища. В прошлый раз здесь творилось форменное столпотворение – масштабом толкотни поразились даже Емельяновы, прошедшие пекло российского общественного транспорта, Армагеддон маршруток и апокалипсис автомобильных пробок.

– Что же случилось? – пробормотал Иван и, оставив серого хищника на опушке, отправился к воротам.

В деревню вошел не без трепета: вдруг зачарованный торг сочтет гостя своим и не выпустит? Успокаивало одно – дембель прибыл не для коммерции.

Придя на постоялый двор, где обретались персиянцы, Старшой сначала решил, что по ошибке попал на склад. Остановил какого-то грустного мужичка, спросил:

– Подскажи, будь другом, где найти Торгаши-Керима?

Прохожий поглядел на парня с сочувствием:

– И ты туда же? Ну, удачи. Иди дальше по этой улице, узришь высокий дом. Он тут один такой. Новый. Персиянец там живет, будь он неладен.

Мужичок сплюнул на дорогу и побрел дальше. Через некоторое время озадаченный Иван пришел к пятиэтажной бревенчатой пародии на дворец Исмаил-шаха. Очевидно, скучавший по родине купец нанял работяг, которые справили ему деревянную подделку. Вместо павлинов по двору важно вышагивали индюки. Три скучавших парубка изображали охрану.