1941. «Сталинские соколы» против Люфтваффе - Дмитрий Хазанов

Несмотря на недостаток наличных сил, командование люфтваффе непрерывно атаковало цели в нашем глубоком тылу, например, в районе Киева. Думается, для него было очень важно посеять панику, создать обстановку хаоса. По мере разворачивания встречного сражения в районе Луцка, Брод, Ровно бомбардировочные эскадры стали наносить все более сильные удары по нашим подвижным соединениям, прежде всего мехкорпусам, которые командование Красной Армии вводило в бой на данном направлении. Хотя основная роль в борьбе с советскими танками принадлежала противотанковой артиллерии, счета эскадр KG51, 54 и 55 увеличились на десятки бронированных машин, что далеко не всегда соответствовало действительности.

Журнал боевых действий германской группы армий «Юг» отмечал 25 июня успешные действия соединений 5-го авиакорпуса по сосредоточению советских войск; вероятно, наиболее пострадали части 15-го стрелкового и 22-го механизированного корпусов. В условиях когда тылы большинства армий еще не были до конца развернуты, поражение автомашин мелкими осколочными бомбами представляло серьезную опасность. В войсках генерала М.И. Потапова, например, часто ощущался острый недостаток боеприпасов и горючего, которые не на чем было доставить на передовую. «К исходу 25 июня обстановка для 5-й армии резко ухудшилась» [19], — делал вывод военный историк генерал А.В. Владимирский.

Как следует из германских источников, 26 июня соединения 5-го авиакорпуса с 3 ч 40 мин до 20 ч 15 мин выполнили 360 вылетов, потеряв по разным причинам 21 машину (24 авиатора погибли или получили ранения), из которых 7 Не111 принадлежали эскадре KG55 [20]. Поскольку все немецкие истребители были заняты борьбой с советскими бомбардировщиками, то «юнкерсы» и «хейнкели» остались без прикрытия. Несмотря на это, они летали мелкими, в крайнем случае средними подразделениями (редко больше отряда) на малых высотах 500 — 1500 м. Бомбардировщики совершили налеты на аэродромы Овруч и Коростень, вели вооруженную разведку советских танковых колонн на подходе к Бродам, бомбили автотранспорт 6-й армии… Наибольшего внимания заслуживали рейд 18 Ju88 из I/KG51 на КП 15-го мехкорпуса южнее Топорув (западнее г. Броды), в результате которого была нарушена связь, получил тяжелую контузию комкор генерал И.И. Карпезо, и атаки экипажами KG54 железнодорожного сообщения на участке Сарны — Коростень специальными бомбами с замедлением, когда взрыв раздавался при прохождении рядом состава. Последнее соединение успешно действовало по тылам 5-й армии и правого фланга ЮЗФ, но тяжелое летное происшествие омрачило итоги дня: после сильного ливня не сработали тормоза у одного из приземлившихся «юнкерсов», он врезался в две другие стоящие на аэродроме машины, и все они вместе с экипажем сгорели до того, как подоспела помощь [21].

Не111 из 7/KG55 сбитый прямым попаданием зенитного снаряда в районе Львова 27 июня. Экипаж во главе с обер-фельдфебелем Грюндером считался пропавшим без вести

В конце июня большое место в общем объеме усилий люфтваффе занимали бомбардировки отходящих колоннами и в беспорядке войск; несколько суток подвергались воздействию с воздуха тылы советской 6-й армии западнее Львова (или Лемберга, как называли город немцы). Еще интенсивнее, чем в первые дни войны, люфтваффе стремились сорвать дневные перегруппировки наших войск. Также бомбились склады, станции снабжения, командные пункты. Последние, как правило, прикрывались достаточно сильными средствами ПВО, но это не останавливало германских летчиков.

Отмечая важную роль немецкой бомбардировочной авиации в исходе приграничного сражения, многие историки подчеркивали ее универсальность. «Бомбардировщики типа Не111 и Ju88 использовались для решения как стратегических задач, так и задач поддержки своих войск на поле боя, — писал А.В. Исаев. — При этом дальность этих двухмоторных бомбардировщиков конвертировалась в длительность «висения» над полем боя. «Юнкерсы» и «хейнкели» были самым страшным противником нашей артиллерии, еще до начала артиллерийской дуэли выбивавшим наши батареи. Еще более страшным противником они были для колонн автомашин на дорогах львовского выступа. Если войска в окопах и танки на исходных позициях — это «крепкий орешек», то толпы людей и автомашин в пробках и узостях выкашивались авиабомбами с устрашающей эффективностью» [22].

Все это так. Однако сами немцы были не в восторге от подобной универсальности, поскольку несли огромные, по их меркам, потери. Так, KG51 «Эдельвейс» насчитывала к концу июня только треть штатного состава (37 Ju88 из 92, которые имелись накануне вторжения). Летчик этого соединения В. Дирих (W. Dierich) вспоминал: «В эти июньские дни не вернулись на аэродромы многие старые, хорошо подготовленные экипажи, летавшие над Францией, Англией и Югославией. Многие в соединении задавались вопросом, стоила ли игра свеч, спрашивали, имеет ли Верховное командование люфтваффе право продолжать использовать их современные двухмоторные самолеты для непосредственной поддержки войск на поле боя и мириться с такими значительными потерями опытных экипажей?» [23].

Командование эскадр KG51, 54 и 55 полагало, что бомбардировщики следует применять не на поле боя, а в советском тылу и настало время перенести основные усилия на разрушение важнейших коммуникаций Юго-Западного фронта. Для поддержки же войск вермахта значительно лучше использовать пикирующие бомбардировщики, о чем командир 5-го авиакорпуса генерал Р. фон Грайм (R. von Greim) неоднократно докладывал в вышестоящие инстанции. 28 июня в журнале боевых действий группы армий «Юг» появилась запись: «4-й воздушный флот получит на усиление разведывательную эскадрилью и с 29.6 — эскадру пикирующих бомбардировщиков» [24].

В советских работах, посвященных начальному периоду войны, часто указывалось, что противник вел наступление методом танковых клиньев. Из них складывалось представление, будто на Восток двигалась сплошная стальная лавина, впереди которой шли мотоциклисты, по бокам — легкие танки, сзади — автомашины, тягачи, бронетранспортеры. Современные исследования российских историков дают несколько иное представление о моторизованной колонне: наступала немецкая танковая дивизия обычно (во всяком случае, на Украине) тремя колоннами причем левая и правая двигались уступом и после завязки боя с центральной колонной, они выходили вперед, стремясь нанести поражение противостоящим советским войскам ударами с флангов и тыла.

В бой, как правило, вступали не танки, а «боевые группы», куда входили подразделения танкистов, пехотинцев, саперов, связистов, артиллеристов (включая ПВО и ПТО). Входили в боевые группы и наземные офицеры люфтваффе из так называемых армейских отделов Koluft , чья задача состояла в составлении заявок на действие самолетов в вышестоящие штабы и организации взаимодействия с войсковой авиацией. Отлично налаженная связь помогала им ставить задачи перед экипажами ближних разведчиков, а те просматривали с воздуха советские позиции. Как правило, «хеншели» не углублялись за линию фронта больше, чем на 20–50 км, но своевременно обнаруживали скопления советской техники, артиллерийские позиции, траншеи и окопы, позволяя избегать многих неожиданных сюрпризов на пути наступления своих войск.

Действия дальних разведчиков, подчиненных штабу воздушного флота, корпуса или Верховному командованию люфтваффе были на Украине не столь активны, как, например, в Белоруссии. Экипажи преимущественно следили за маневрами резервных соединений Красной Армии на глубине до 400 км, но часто в рассматриваемый период залетали лишь на 50 — 100 км, стремясь понять замыслы нашего командования. Они систематически, днем и ночью просматривали загрузку основных железнодорожных магистралей, следили за работой мостов через Днепр. К их разрушению силами бомбардировочных эскадр по материалам разведывательных сводок командование 4-го воздушного флота приняло решение приступить в последних числах июня, чтобы воспрепятствовать эвакуации промышленных предприятий, мирного населения, материальных ценностей и переброске свежих резервов из восточных районов СССР.

Контрудары, проводившиеся советским командованием в последних числах июня, поддерживались не меньшими силами авиации, чем накануне. В донесении штаба ВВС ЮЗФ указывалось, что на ограниченном участке наша авиация выполнила 28 июня 400 самолето-вылетов, из которых примерно четверть пришлась на долю 19-й бад — экипажи вылетали утром и вечером, нанесли большой ущерб неприятелю. Они наблюдали прямые попадания в танки и автомашины, горящую станцию Ровно. Собственные потери составили один Ар-2 и два Як-2, еще один Як-2 был подбит своими «чайками», но сумел дотянуть до аэродрома, где совершил вынужденную посадку. Несомненно, неприятель, весьма пассивно противодействующий в тот день в воздухе, понес значительный урон. Это подтверждают и некоторые немецкие отчеты. Например, офицеры 11-й танковой дивизии вермахта при выдвижении к Острогу полагали, будто «советский противник, по меньшей мере здесь, имел абсолютное господство в воздухе» [25].