"Фантастика 2023-157". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Шелест Михаил Васильевич

Лотта! Она там! Это было несомненно!

Несомненно, что «линкор» возвращался с Корриды. Я обогнал его на пути к Пифону. Если бы дело обстояло иначе, если бы он прибыл на космодром раньше меня, то сейчас стоял бы на приколе и подвергался бы тщательному ремонту. При наложении табу на взлет: таковы правила Земной Системы, а, следовательно, и правила Пифона. А ремонт, которого требовал раненый звездолайнер, невозможно провести за двое суток. Значит, если «линкор» завис над космодромом для приземления, он с момента нашего расставания не садился на Пифон. Он только что прилетел.

Возможно, по дороге домой «Монстры» куда-то завернули, выполняли попутно какую-то работу. Возможно, повреждения, которые «линкор» получил на Корриде, оказались намного серьезнее, чем я предполагал.

Так или иначе, я оказался быстрее. И теперь смотрел на ненавистный корабль, прожигая взглядом обшивку его корпуса. Пытаясь заглянуть внутрь — хоть одним глазком! — и увидеть, что творится с моей несчастной дивой.

В тот момент я понял, что этой ночью выключу сферу «кармана» и выйду из звездолета.

Чем бы мне это не грозило. Чего бы мне это не стоило.

«Линкор» опустился на космодром где-то в километре от меня, его ромбовидная верхушка с габаритными огнями возвышалась над рядами космических кораблей и служила мне прекрасным ориентиром.

Я еще раз оглядел видимое пространство вокруг моих звездолетов. Ни души. Все было правильно: космодромы на Земле уже давно не патрулировались. Периметры столь обширных охраняемых объектов, как стадионы, строительные площадки, аэропорты и космодромы, контролировались лазерной сигнализацией. Ясно, что и на Пифоне был установлен такой же порядок. Я всмотрелся внимательнее в пространство над краем посадочной полосы и обнаружил тончайшие, еле видимые красные нити лазерных лучей. Они тянулись плотными горизонтальными рядами от земли до неба.

Вряд ли мне попадется кто-нибудь на пути к «лайнеру» в такое время, подумал я. Если только какой-нибудь ночной мечтатель, вылезший из звездолета смотреть на звезды. Но, как я видел, на Пифоне все мечтатели превращаются в очень практичных людей…

Ночь есть ночь. Режим есть режим. Ночью нужно спать, так как завтра предстоит много работы.

А если меня все-таки и увидит на экране внешнего обзора дежурный оператор с какого-нибудь корабля… Он не сумеет определить, что я — враг. Я землянин, я — на Пифоне. Следовательно, я свой. Мне надо только одеться в форменный костюм.

Я стянул с себя пиджак и брюки, облачился в пилотный комбинезон, взял в руки бластер и рацию. Скомандовал Ланцу:

— Прекратить работу встроенного обрудования!

— Команда выполнена, сэр, — хладнокровно ответил он.

И я сразу же почувствовал тошнотворное чувство тревоги. То самое чувство, которое овладело мной на подлете к Пифону. Протоплазма взяла меня в свои гипнотические объятия.

К счастью, они оказались не сильнее тех, в которые я попал в ста тысячах километрах от планеты. Они были довольно деликатны, и несведущим человеком подобное воздействие вполне могло быть списано на плохое самочувствие. Это объясняло, как на удочку тривиального внушения попали первые жертвы терракотовой плазмы — разведчики Дальнего Космоса.

Я энергично подышал, хлопнул в ладоши и стряхнул с себя липкие объятия гипноза. И обратил внимание, что из динамиков Ланца доносится легкий гул и далекий перестук механизмов. Звуки внешнего мира стали мне доступны. Подпространственный «карман», ограждающий меня от них и от опасности, перестал существовать.

В реальности Пифона появились два лишних звездолета. Вылупились из пустоты.

Путь на космодром был свободен.

«Зачем он тебе нужен, этот путь? — вдруг спросил я себя. А может быть, это спросила протоплазменная дрянь. — На что ты надеешься?» И я ответил: «На удачу». А потом мысленно послал сам себя к черту, быстро прошел в контрольную камеру, спустил трап и сбежал по нему на бетонное покрытие космодрома.

Ночь на Пифоне была теплой и ясной. Неподвижный прозрачный воздух и резкие контрасты света бортовых огней и ночной черноты под днищами кораблей делали окружающую меня обстановку пугающе нереальной.

Я выпрямил спину, надел на лицо бесстрастную маску и неторопливо зашагал на свет габаритных огней «линкора». Через триста метров, оказавшись в тени корпуса соседского «тихохода», я оглянулся.

Звездолеты Ланца и Терминатора стояли рядышком, прижав амебообразные тела к земле и задрав к небу курносые носы. На всем космодроме кораблей такого типа днем с огнем не сыскать. К тому же верх моего звездолета украшала массивная вытянутая фигура суперкибера. Его литая башка тускло отсвечивала в свете бортовых огней «тихохода».

Зрелище было — нелепее не придумаешь. Любой обитатель Пифона, увидев эту картину, в тот же миг поднял бы тревогу.

Я досадливо крякнул и упрямо продолжил свой путь.

Добраться до «линкора» оказалось проще простого. Я не обходил корабли, а пробирался под их огромными выпуклыми, плоскими и вогнутыми днищами, старательно перешагивая через толстенные направляющие посадочных опор. Через несколько минут я остановился под корпусом «линкора» и замер, слившись со стойкой шасси.

По моим предположениям, команда «линкора» должна была выйти из корабля и проследовать с космодрома к жилому массиву. Обитатели Пифона не превратили свои корабли в жилье. Я видел, что в конце дня все, кто работал на космодроме, уходили на отдых за его пределы. В город, если можно было так назвать скопление многоэтажек за технико-промышленной зоной.

Я задрал голову и прислушался. Серый корпус корабля с вмятинами и темными следами от спекшейся глины Корриды не пропускал ко мне ни звука из своих внутренних помещений. Я нашарил в кармане комбинезона заначку из двух пересушенных сигарет в мятой пачке, сел на трубу опоры и закурил. Мне оставалось только ждать. Соваться к входным люкам под объективы обзорных видеокамер было глупо.

Через полчаса раздался рокот работающих механизмов, я поднял голову и увидел, что с правого борта «линкора» в ста метрах от меня опускается широкий трап. Есть! Я угадал! Вот он, счастливый случай!

Я, пригнувшись и таясь за стойками шасси и посадочных опор, прокрался к основанию трапа и встал под его ступенями.

Наверху раздались слова команд: «Смирно! К выходу готовсь! В колонну по трое — шагом марш!»

Голос, который отдавал команды, был естественно-будничным и усталым. Его обладатель был в своей тарелке. Ничего необычного! Отработали, прилетели домой, немного устали, сейчас пойдем спать…

По ступенькам застучали форменные ботинки, и я выглянул из-за трапа. Люди в комбинезонах космофлота неспешно спускались на бетон космодрома и в колонне по трое шли к зданию управления. По сторонам они не смотрели. И ясновидящих «лиан» или каких-нибудь особо чутких инопланетных тварей с ними не было. Видимо, их оставили на борту.

Я осмелел и отбежал немного в сторону, чтобы видеть лица, а не спины.

Ряд за рядом команда «линкора» покидала корабль. Среди людей я не увидел ни одной женщины. И Ловуда, и Генри, или кого-нибудь из охранников с Версаля я не видел тоже. Трое… Еще трое… Десятый ряд… Двадцатый… Тридцатый…

Ловуд, его команда и Лотта вышли последними. Сердце мое занялось восторгом и жалостью одновременно. Я миновал взглядом спокойные и бесстрастные лица Ловуда, Маршалла и Генри и с немым криком, сжав кулаки и зубы, смотрел на бледное лицо моей прекрасной амазонки.

Лотта шла в последнем ряду — легко, прямо и спокойно. В ее огромных бирюзовых глазах бесстрастно отражались огни космодрома. Она была одета так же, как и в момент пленения — в пилотный комбинезон. Но сидел на ней он как-то не так: слишком уж по-дежурному, что ли. Я напрягся и понял, в чем дело: пояс комбинезона, подчеркивающий сексуально-осиную талию Лотты, был распущен. Озорная каштановая челка не спадала на глаза: волосы были стянуты на затылке в тугой узел.

Боже, прошло всего пять дней с момента ее пленения, а что они с ней сделали!