Ночью, при луне... - Джеки Д`Алессандро

И вдруг Мэтью удивленно вытаращил глаза. Уж не привиделось ли это ему? Но нет, из-под прикроватной дверцы шкафа виднелась пара мужских сапог. А это могло означать одно…

В гардеробе прячется мужчина!

Мужчина, о присутствии которого в комнате, судя по волнению и взглядам через плечо, Сара отлично знала. И поскольку она не была испугана, его присутствие было Саре явно приятно.

Он испытал одновременно гнев, шок, возмущение, ревность и – черт возьми! – обиду. Он был в ярости.

Сначала он хотел подойти к гардеробу, распахнуть дверцы и вытащить оттуда сукина сына, который там прячется. Но это могло подождать. Вместо этого он не спеша, размеренным шагом подошел к секретеру. Остановившись напротив Сары, он уперся обеими руками в отполированную поверхность стола и наклонился к ней:

– Сара?

– Да, милорд? – отозвалась Сара, делавшая надпись на рисунке.

– Что вы делали, когда в комнату вбежал Дэнфорт?

Она бросила взгляд на гардероб и покраснела. У нее был такой вид, как будто слово «виновна» было выжжено у нес на лбу.

– Ничего.

– Ничего? Будет вам, Сара. Должно быть, вы все-таки что-то делали.

– Нет. Я просто сидела у огня.

Не дав воли гневу и обиде, он серьезно взглянул на нее.

– Вы не умеете лгать, – сказал он, гордясь тем, как спокойно он это произносит.

Она вздернула подбородок. Глаза ее возмущенно сверкнули.

– Я никогда не претендовала на то, чтобы стать лгуньей. Нет у меня такой привычки. Я просто сидела у огня.

Видит Бог, если бы он не был так зол, то поаплодировал бы ей за присутствие духа. Но он выпрямился и, не говоря ни слова, направился к гардеробу. Он понял, что ей стало ясно, куда он направляется, потому что она тихо охнула и поспешила за ним следом:

– Лорд Лэнгстон, что вы делаете? Он не мог говорить, поскольку от ярости утратил дар речи. Еще никогда в жизни не испытывал он такой ярости по отношению к другому человеку, какую испытывал в тот момент к этому трусу, прячущемуся в гардеробе. К проклятому мерзавцу, которого она явно пригласила к себе в спальню. К человеку, который, несомненно, осмеливался прикасаться к ней. Целовать ее.

«Точно так же, как это осмелился сделать ты, – ехидно согласился с ним внутренний голос. – В таком случае чем ты отличаешься от этого сукина сына, который прячется в гардеробе?»

Он стиснул зубы, чтобы не зарычать от ярости, и протянул руку к бронзовой ручке дверцы.

– Остановитесь! – сказала она за его спиной. – Прошу вас…

Не дав ей договорить, он с такой силой распахнул дверцы гардероба, что сорвал одну из них с петли. Готовый с первого удара отправить мерзавца в нокаут, Мэтью схватил мужчину за галстук и вытащил из шкафа.

И уставился в свои собственные глаза.

Вернее, в изображенные углем его глаза, а также нос, рот и челюсть, которые не принадлежали ему, но были почему-то знакомы. Все это было нарисовано на комковатой голове. На которой не было волос. И ушей.

Он замер на месте. На лице жили только глаза, лихорадочно осматривающие то непонятное, что он держал в руках. Судя по всему, перед ним была точная копия мужчины в натуральную величину. Мужчины, на котором была надета… его сорочка? Мужчины, у которого не было рук, одна нога была значительно толще другой и который, видимо, испытывал невероятно сильную эрекцию.

Мэтью опустил кулак и повернулся к Саре, которая стояла в нескольких футах от него, прижав к щекам ладони, и смотрела на него округлившимися глазами с выражением смертельного ужаса на лице.

– Что, черт возьми, все это означает? – спросил он, так сильно тряхнув чучело, что комковатая голова скатилась с плеч и упала на пол.

Сара немедленно наклонилась, подняла ее и покровительственно прижала к груди. Уставившиеся на Мэтью его собственные глаза выглядели так натурально, что он даже потрогал свою голову, чтобы убедиться, что она все еще на плечах. Встретившись взглядом с Сарой, он заметил, что она страшно рассержена.

– Полюбуйтесь, что вы наделали! – возмущенно сказала она. – Вы хоть понимаете, сколько времени я потратила, чтобы голова была пришита прямо?

Он в замешательстве долго смотрел на нее, потом сказал:

– Я понятия не имею, сколько вам потребовалось времени, но, очевидно, вам его не хватило. А теперь ответьте на мой вопрос: что, черт возьми, происходит? И зачем здесь находится эта мерзкая штука? – Он снова встряхнул безголовое чучело. – Откуда она взялась, почему на ней моя сорочка и почему на этой комковатой голове нарисованы мои глаза?

Она приподняла брови:

– Вы просили ответить на вопрос, а сами задали пять.

– И на все я хочу получить ответы. Немедленно.

Она посмотрела ему прямо в глаза и кивнула, от чего очки сразу сползли на нос. Поправив очки, она сказала:

– Ладно. Здесь ничего не происходит, если не считать того, что вы сочли приемлемым ворваться, не спросив и не получив разрешения, в мою спальню. Эта «штука», как вы грубо изволили назвать ее, является копией мужчины в натуральную величину. Это плод фантазии леди – членов нашего литературного общества. В дополнение к вашей сорочке на ней надеты галстук лорда Терстона, брюки лорда Сербрука и сапоги лорда Берика. Пришлось позаимствовать все это, потому что иначе его не только было бы невозможно набить, но он оказался бы голым. На его комковатой голове, кроме ваших глаз, имеются нос лорда Берика, рот мистера Дженсена и челюсть лорда Сербрука, поскольку в наши намерения входило создать образ идеального мужчины. – Она возмущенно фыркнула. – Кроме глаз, с вами у него нет никакого сходства.

– Очень на это надеюсь. У меня, знаете ли, есть уши. И волосы. Не говоря уже о шее и…

– Я хотела сказать, – прервала его Сара, прищурившись, – что он является образцом джентльменского поведения. Уж он-то не проявил бы такую бесцеремонность, не стал бы врываться в спальню леди и отпускать бестактные замечания по поводу неправильной формы чьей-то головы.

– Но если бы его собака убежала, унеся в зубах что-то очень важное для него, а он бы струсил и не сделал того, что необходимо, чтобы вернуть эту вещь, то оказался бы образцом поведения простофили. – Он провел рукой по лицу. – Ну и ну! Вы, кажется, заставили меня говорить об этом чучеле, как будто это живое существо. Как будто у него есть имя.

– По правде говоря, у него действительно есть имя.

– Вот как? И как же его зовут? Лорд Комковатый? – Его взгляд скользнул к невероятных размеров утолщению под брюками чучела. – Граф Грандиозный? Или, может быть, мистер Анатомически Невероятный?

– Нет. – Она решительно отобрала у него из рук туловище. Помедлив несколько секунд, во время которых он, кажется, даже слышал, как она спорила сама с собой, Сара сказала: – Позвольте представить вас моему очень хорошему другу – мистеру Франклину Н. Штейну.