Полное собрание сочинений. Том 34. Июль-октябрь 1917 - Владимир Ленин (Ульянов)

Но скажут: где же взять типографии и бумагу?

Вот оно что!!! Не в «свободе печати» дело, а в священной собственности эксплуататоров на захваченные ими типографии и запасы бумаги!!!

Во имя чего мы, рабочие и крестьяне, должны признать это священное право? Чем это «право» издавать ложные сведения лучше «права» владеть крепостными крестьянами?

Почему во время войны допустимы и всюду происходят всякие реквизиции – и домов, и квартир, и экипажей, и лошадей, и хлеба, и металлов, а реквизиция типографий и бумаги недопустима?

Нет, рабочих и крестьян можно на время обмануть, представив в их глазах такие меры несправедливыми или трудноосуществимыми, но правда возьмет свое.

Государственная власть, в виде Советов, берет все типографии и всю бумагу и распределяет ее справедливо: на первом месте – государство, в интересах большинства народа, большинства бедных, особенно большинства крестьян, которых веками мучили, забивали и отупляли помещики и капиталисты.

На втором месте – крупные партии, собравшие, скажем, в обеих столицах сотню или две сотни тысяч голосов.

На третьем месте – более мелкие партии и затем любая группа граждан, достигшая определенного числа членов или собравшая столько-то подписей.

Вот какое распределение бумаги и типографий было бы справедливо и, при власти в руках Советов, осуществимо без всякого труда.

Вот тогда, за два месяца до Учредительного собрания, мы могли бы действительно помочь крестьянам, обеспечить доставку в каждую деревню десятка брошюр (или номеров газеты, или особых приложений) в миллионах экземпляров от каждой крупной партии.

Вот это была бы «революционно-демократическая» подготовка выборов в Учредительное собрание, вот это была бы помощь деревне со стороны передовых рабочих и солдат, вот это было бы государственное содействие просвещению, а не оглуплению и не обманыванию народа, вот это была бы настоящая свобода печати для всех, а не для богачей, вот это был бы разрыв с тем проклятым, холопским прошлым, которое заставляет нас терпеть захват богачами великого дела осведомления и обучения крестьянства.

«Рабочий Путь» № 11, 28 (15) сентября 1917 г. Подпись: Η. Ленин

Печатается по тексту газеты «Рабочий Путь»

Русская революция и гражданская война

Пугают Гражданской войной

Напуганная тем, что меньшевики и эсеры отказались от коалиции с кадетами, что демократия, пожалуй, сможет прекрасно составить правительство без них и управлять Россией против них, буржуазия изо всех сил старается напугать демократию.

Пугай как можно усерднее – таков лозунг всей буржуазной печати. Пугай изо всех сил! Лги, клевещи – только пугай!

Пугает «Биржевка» – сфабрикованными сообщениями о большевистских выступлениях. Пугают слухами об отставке Алексеева и об угрозе немецкого прорыва к Петрограду, как будто бы факты не доказали, что именно корниловские генералы (а к числу их безусловно принадлежит и Алексеев) способны открыть немцам фронт в Галиции и перед Ригой, и перед Петроградом, что именно корниловские генералы вызывают наибольшую ненависть армии к ставке.

Наиболее «солидный» и убедительный вид этому приему запугивания демократии стараются придать посредством ссылок на опасность «гражданской войны». Из всех видов пуганья – пуганье гражданской войной самое, пожалуй, распространенное. Вот как формулировал эту ходячую, в филистерских кругах очень ходкую, идею Ростовский на Дону комитет партии народной свободы в резолюции 1-го сентября (№ 210 «Речи»):

«…Комитет убежден в том, что гражданская война может смести все завоевания революции и поглотить в потоках крови нашу молодую, неокрепшую свободу, а потому полагает, что энергичный протест против углубления революции, продиктованного несбыточными социалистическими утопиями, необходим в интересах спасения завоеваний революции…».

Здесь выражена в наиболее ясной, точной, обдуманной и обстоятельной форме та основная мысль, которая бесчисленное количество раз попадается в передовицах «Речи», в статьях Плеханова и Потресова, в передовицах меньшевистских газет и прочее и прочее. Не бесполезно потому подробнее остановиться на этой мысли.

Постараемся разобрать вопрос о гражданской войне поконкретнее, на основании, между прочим, уже пережитого полугодового опыта нашей революции.

Этот опыт, в полнейшем соответствии с опытом всех европейских революций, начиная с конца XVIII века, показывает нам, что гражданская война есть наиболее острая форма классовой борьбы, когда ряд столкновений и битв экономических и политических, повторяясь, накапливаясь, расширяясь, заостряясь, доходит до превращения этих столкновений в борьбу с оружием в руках одного класса против другого класса. Чаще всего – можно сказать, даже почти исключительно – наблюдается в сколько-нибудь свободных и передовых странах гражданская война между теми классами, противоположность между коими создается и углубляется всем экономическим развитием капитализма, всей историей новейшего общества во всем мире, именно: между буржуазией и пролетариатом.

Так и за пережитые полгода нашей революции мы переживали 20–21 апреля и 3–4 июля очень сильные стихийные взрывы, вплотную подходившие к началу гражданской войны со стороны пролетариата. А корниловское восстание представляло из себя поддержанный помещиками и капиталистами, с партией к.-д. во главе, военный заговор, приведший уже к фактическому началу гражданской войны со стороны буржуазии.

Таковы факты. Такова история нашей собственной революции. А у этой истории больше всего надо учиться, в ее ход и в ее классовое значение больше всего надо вдумываться.

Попробуем сравнить начатки пролетарской и начатки буржуазной гражданской войны в России с точки зрения: 1) стихийности движения, 2) его целей, 3) сознательности масс, участвовавших в нем, 4) силы движения, 5) упорства его. Мы полагаем, что, если бы все партии, которые теперь походя «швыряются зря» словами «гражданская война», поставили вопрос таким образом и сделали попытку фактического изучения начатков гражданской войны, то сознательность всей русской революции выиграла бы очень и очень много.

Начнем с стихийности движения. О 3–4 июля мы имеем показания таких свидетелей, как меньшевистская «Рабочая Газета» и эсеровское «Дело Народа», признавших факт стихийного нарастания движения. Эти показания я приводил в статье «Пролетарского Дела», выходящей отдельной листовкой под названием «Ответ клеветникам»[13]. Но, по причинам вполне понятным, защищая себя, свое участие в преследовании большевиков, меньшевики и эсеры официально продолжают отрицать стихийность взрыва 3–4 июля.