Право на силу - Денис Шабалов

В лазарете поваляться все-таки пришлось. Данил, припомнив бешеные цифры на экране дозиметра, все-таки решил, что безопаснее будет залечь на недельку – для профилактики. Да и Айболит настаивал. И хотя ни на следующий день, ни через два или через три ребята ухудшения самочувствия не почувствовали, все же в больничном отсеке Семеныч держал их до победного, пичкая одному ему известными снадобьями. Да и ладно, он доктор, ему виднее.

Убеждая Сашку в том, что обитатели Убежища ринутся на поверхность, едва только узнают, что там есть чем поживиться, Данил был прав только наполовину. Активизировалась в основном молодежь до тридцати, которая составляла хорошо если шестую часть населения. Остальные, мужики под сорок и старше, предпочитали ходить потихоньку в дежурства, и за хабаром, охота за которым была сопряжена с риском, не совались. Исключением стали всего пять-шесть человек, в числе которых были и Герман с Михалычем. Эти битые волки сразу поняли, что в городе и окрестностях можно найти немало добра, которое со временем поднимет уровень их благосостояния и позволит обрести некоторую независимость от продовольственных складов Убежища. Но таких было мало, а вскоре, после того, как появились первые погибшие и пропавшие без вести, – и того меньше. Рейды за хабаром со временем стали уделом лишь нескольких одиночек и тех, кто под руководством полковника проходил жесточайшую подготовку к выживанию в условиях поверхности. Мужское население Убежища расслоилось на две касты – сталкеров и партизан. Ну а для Данила и Саньки этот выход стал определяющим. Отныне они могли гордиться тем, что мечта их исполнилась – он стали настоящими сталкерами.

Глава 11

Закрома мертвой родины

С самого утра началось. Сначала Димка Слепой пришел, передал, что к обеду общее собрание намечается и быть строго обязательно. Данил пожал плечами – надо, так надо. Потом Сашка заглянул – был он накрепко перебинтован, словно мумия, но выглядел живее некуда. Выложил новости – и когда только узнать успел? Оказывается, Родионыч вызывал всех – не только мужиков, но и женщин.

И это уж вообще было из ряда вон – на памяти Данила такие общие собрания случались от силы два-три раза, и все по чрезвычайным событиям. Подумали, поговорили – плюнули, так ни к чему и не придя. Потом, едва Сашка ушел, – нате вам, Иринка с Ольгой с фермы вернулись. Растерянные, не понимают ничего. Говорят – всех распустили, велено на собрание явиться. Да где это видано, чтоб с ферм рабочих убирали посреди дня?! Такое вообще в первый раз! Ну и, в конце концов, перед самым обедом, Герман заскочил. Поделился:

– Я полковника нашего ни разу таким еще не видал. Говорит, говорит – и умолкнет на полуслове. Или на вопросы невпопад отвечает, видно – думает о чем-то своем, и крепко думает. Глаза словно внутрь повернуты. И какая-то прямо даже тоска во взгляде порой проскальзывает – прямо жуть берет! По всему видать – новости сегодня будут горячие…

– К чему готовиться-то? – спросила Ирина.

Герман пожал плечами:

– А кто знает? Что-то будет… Поглядим…

В половине двенадцатого Данил выглянул за дверь – мимо по коридору мелкими группками тянулись люди.

– Э, Добрыня, ты дома еще?! – Данил оглянулся – Михалыч с женой. – Давай быстрее, а то все места займут!

Пожалуй, действительно следовало поторопиться.

Зал Совета был полон – яблоку негде упасть. Даже в проходах народ стоял. Данил кое-как устроил Иринку с Ольгой на сидячие места, сам встал тут же рядом, в проходе.

Председательствовал полковник. Слева от него, за столом, накрытым красной материей, сидел Плюшкин. Справа – Коробочка. Оба выглядели взволнованными, переглядывались, о чем-то переговаривались за спиной Родионыча. Тот молчал, смотрел в одну точку, думал. Народ потихоньку шептался, шуршал, стучал креслами, возился, шаркал ногами – словом, создавал весь тот легкий шумовой фон, который всегда бывает при большом скоплении людей, терпеливо ожидающих начала чего-то интересного. Все знали, что торопить Родионыча бесполезно.

Пока начальство собиралось с мыслями, Данил огляделся, ища напарника. Сашка с семейством обосновался в стороне, в нескольких рядах от него, ближе к выходу. Помахал рукой, склонился к сидящему рядом сынишке, указал пальцем на товарища. Тошка, бойкий четырехлетний пацаненок, расплылся во все двадцать зубов, замахал дядьке Данилу, своему крестному. Данил махнул в ответ. Хотел было найти Германа, да поздно – полковник поднялся, обошел столы, встал на пятачке, у передних рядов кресел, оглядел собрание. Народ примолк.

Родионыч начал как всегда без предисловий, по-военному:

– Итак, во-первых, здравия желаю всем собравшимся.

– Здорово, Петрович… Здравия желаем, товарищ полковник…

И вам не хворать… – полетело по рядам.

– Во-вторых, чтобы не затягивать, перейду сразу к делу. Как вы все знаете, не далее как вчера противник, с которым мы вели довольно успешные боевые действия, запросил перемирия и прислал переговорщиков. Результат нашего общения – отмена военного поло-жения.

Народ хранил безмолвное молчание, ожидая более волнующих известий. Полковник, не дождавшись реакции, кашлянул и продолжил:

– Кроме того – и это, как вы понимаете, действительно более важное в нашем положении известие – нам предложили долю в деле, которое сулит если и не огромные барыши, то уж наполнение наших пустеющих складов – точно.

Вот теперь люди зашумели – новость и впрямь была важная. Припасов на складах оставалось все меньше и меньше, а взять новые негде. На одних грибах не просидишь, чайку со сгущенкой и каши с тушенкой тоже хочется.

– Это где ж такие богатства-то сохранились? – крикнули из зала.

Полковник обернулся на голос и уронил одно-единственное слово:

– Росрезерв.

Народ примолк на секунду, переваривая услышанное, а потом загомонил с удвоенной силой. Еще бы! Росрезерв! Слово-то какое!

О Росрезерве в Убежище знали все от мала до велика. О Росрезерве рассказывали сказки маленьким детям, и если взрослые имели об этом ведомстве хоть какое-то представление, то для детей это понятие было чем-то вроде пещеры Али-Бабы и сказочной, полной богатств земли Эльдорадо в одном флаконе.

– Надеюсь, все знают, что такое склады Росрезерва? – продолжал меж тем полковник. – Или объяснить?

– Объясните Сергей Петрович, – Данил увидел, как со своего места поднялся михалычев Тимоха. – Вы-то знаете, причем, видимо, довольно конкретно, а мы – те, кто родился и вырос после Начала, о Росрезерве имеем лишь то представление, которое слышали из сказок на ночь. Я, например, аж до семнадцати лет верил, что это такой остров, где текут молочные реки в кисельных берегах, вся земля сплошь из шоколада, на деревьях растут булки и батоны, а на лугах с чистой изумрудной травкой пасутся жирные овечки и коровки. Уже жареные, притом… Так что никаких четких сведений, одни слухи. Надо бы прояснить…

По рядам прошел шум, зал расцвел улыбками. Полковник тоже усмехнулся.

– При Союзе об этом ведомстве, тогда еще Госрезерве, тоже ходило немало слухов и домыслов. Что ж, расскажу вам немного из того, что я знаю по роду своей деятельности. Хм… бывшей деятельности, – поправился он. – Итак. Федеральное агентство по государственным резервам – одна из самых закрытых структур, работавшая под грифом «строго секретно». Расположение его объектов, все данные о том, что, где, как и сколько хранят, – все это когда-то было государственной тайной. И не думаю, что эта тайна раскрыта теперь, – людей, знающих координаты объектов, наверняка практически не осталось. И такая закрытость была характерна не только для нашей страны – информация о закромах родины засекречивалась в любой стране мира. Многие склады, на которых хранится продовольствие, залегают глубоко под землёй – в шахтах, соляных выработках. И это не только для того, чтобы коварный враг не догадался, но также с целью приближения условия хранения продуктовой закладки к идеальным – в таких пещерах температура и влажность всегда держатся на одном уровне. Дополнительного оборудования нужно гораздо меньше, чем если бы такой склад строился на поверхности.

Эти хранилища Росрезерва – комбинаты – создавались в период холодной войны и задумывались как неуязвимые объекты, способные выдержать не только природный катаклизм, но и прямое попадание атомной бомбы. Основные условия – отдаленность от населенных пунктов и наличие подходящей железнодорожной ветки. Что, скажу, забегая вперед, дает нам серьезные надежды на захват такого вот хранилища – бронепоезд-то вон он, под парами стоит…

Данил не успел среагировать – Иринка вытянула руку и вскочила со стула.

– Сергей Петрович, я не ослышалась? Захват?

Родионыч развел руками:

– А что ж ты хотела, дорогая моя? Такое богатство просто так на дороге не валяется. В Тот день комбинат, как и всегда, охраняла рота спецназа внутренних войск. Предполагается, что в шахте, где находятся склады, спаслись не только они, но и большинство работников комбината, девяносто процентов которых составляли женщины. Так что представляешь, какая мощная община там со временем образовалась? Да, придется немного повоевать. Но ведь для вас же воюем, для жен и детей! Этот поход – вопрос не обогащения, но выживания Убежища! Ты понимаешь вообще, сколько там добра?! Одна такая шахта, по задумкам, должна была обеспечивать несколько соседних областей – а это десятки миллионов человек – в течение целых трех месяцев! Ты можешь себе представить такую прорву еды?!