Чернее черного. Пепельный рассвет - Александр Конторович

— Прикинь сам. Сколько у нас солдат?

— С последним пополнением — семьсот сорок два человека.

— Угу. А идти мы должны, особенно завершающую часть пути по населенным местам! Как ты думаешь, как долго мы сможем сохранять скрытность передвижения?

— Недолго.

— Именно так! И как скоро нам в загривок вцепится русский спецназ?

— Полагаю, что достаточно быстро. Так что до Печоры дойдут не все… Отвлекающий маневр?

— Совершенно верно. Именно поэтому нам отдали танкистов и артиллеристов. Мы должны создать у русских иллюзию, что где-то этих танкистов ожидает матчасть. Хотя возможно, что я и преувеличиваю. Семьсот бойцов противника у себя в тылу никто не потерпит. Даже и без танков.

— Плохо дело…

— Скажу тебе больше. Все то время, пока мы работали на складах, на аэродроме дежурили вертолеты с подвешенным вооружением. Как ты полагаешь, зачем? Их не подняли в воздух, чтобы разбить колонну, которая шла к складам.

— Страховка на тот случай, если мы поведем себя неправильно? — поднял голову от карты Кашке.

— У тебя есть другие объяснения?

— Нет…

— И у меня нет. Так что, друг мой, до места-то, разумеется, долетим. И высадимся. А вот потом…

— Второй, ответьте Седьмому!

— Слушаю вас.

— Ориентир восемнадцать. Наблюдаю группу целей. Цели воздушные, множественные. Скорость — около четырехсот пятидесяти километров в час. Высота — две тысячи метров. Снижаются.

— Опознавание?

— На запросы не отвечают, идентифицирую цели как самолеты противника. До входа целей в зону поражения, при условии сохранения направления и скорости, порядка сорока минут.

— Цели сопровождать, быть готовым к открытию огня.

Наверное, уже традицией стало будить меня рано поутру, в тот самый момент, когда сон наиболее крепкий и приятный. Злорадно забренчавший телефон вырвал меня равно как из объятий Морфея, так и из объятий моей прелестной соседки. Осторожно прикрыв Галину одеялом, подскакиваю к аппарату.

— У аппарата Рыжов!

— Обнаружена группа воздушных целей. Идут курсом на нас.

Голос Лапина, как всегда, сух и деловит. Я вообще не понимаю, когда полковник ухитряется спать и отдыхать. Каждый раз, когда он мне звонит, он собран и спокоен.

— Группа — это сколько?

— Восемь самолетов. Исходя из характеристик целей, это транспортная авиация.

— Ничего себе подарочек… И куда их черти несут? Впрочем, о чем это я? Откуда они движутся, установить удалось?

— Откуда-то из Норвегии. Более точно ответить пока не можем. На батареи отдан приказ готовиться к открытию огня.

Полковник не оговорился. Именно на батареи. За последний месяц, в результате всех проводимых мероприятий, наш боевой потенциал весьма неплохо увеличился. Выходили на связь отдельные гарнизоны, уцелевшие точки и стартовые позиции. Наш командир зенитчиков похудел на добрый пяток килограммов, инспектируя свалившееся на голову хозяйство. Наплевав на все условности, я, по совету Лапина, издал первый официальный приказ, который подписал как военный комендант. Уже не Рудненского района, ибо контролируемая нами территория на район была похожа очень мало. Даже и область мы уже существенно переросли. Поэтому после слов «военный комендант» в приказе ничего написано не было. Этим приказом Морозов был назначен командующим силами ПВО.

И теперь у нас на дежурстве стояли две батареи С-300 и батарея С-400 «Триумф». Имелся еще с десяток «Тунгусок». Сразу восемь штук этих агрегатов обнаружились на складе хранения списанной техники, который отыскался в двухстах километрах от Печоры. Машины оказались частично разукомплектованы, но специалисты Тупикова смогли восстановить пять установок. И таким образом мы сумели прикрыть наиболее опасные с точки зрения воздушного налета направления. Две «Тунгуски» постоянно дежурили около «Дарьяла», еще одна уехала на полигон к Тупикову. Две установки разместили на нефтезаводе в Усинске. Морозов ворчал, что наша ПВО сильно напоминает ему тришкин кафтан. Положа руку на сердце, я не мог не признать его правоты. На «Триумфе» осталось три ракеты. С «трехсотыми» было лучше: для них ракет набралось почти на полный БК. Радовало только то, что в округе как-то вот не наблюдалось активного мельтешения воздушных целей. Не наблюдалось… до сегодняшнего дня.

Полусонный и небритый, запрыгиваю в «уазик». Пятнадцать минут гонки по пустым улицам — и я спускаюсь в прохладные подземелья РЛС. На командном пункте меня встречает начальник всего этого громадного сооружения. Он безукоризненно выбрит, подтянут и невозмутим.

— Они свернули, — предвосхищая мой вопрос, говорит Лапин. — Уходят с набором высоты. Скорость тоже прибавили.

— И как понимать этот полет?

— Для разведки их слишком много, для нанесения удара по чему-нибудь… Надо бы еще понять, по чему именно они собрались наносить этот самый удар. В тех краях для них нет никаких целей.

— А что у нас там?

— Конвойный батальон ГУФСИН, пара лесопилок, шахты. Никаких военных объектов нет.

— Населенные пункты?

— Есть какая-то мелочевка. Но никаких объектов, заслуживающих внимания стратегической авиации, точно нет.

Смотрю на карту. Ну, положим, полковник не совсем прав… Но про эти объекты, кроме меня, не знает вообще никто. Хотя здесь я слегка лукавлю. Знает Тупиков. От него эти сведения я не скрывал. Но вот потенциальный противник об этом не осведомлен.

— И как тогда понимать этот рейд? — вопросительно смотрю на полковника.

— Десант. Никакого другого объяснения найти не могу.

— В такой глуши?

— У вас есть какие-то иные соображения?

Никаких иных соображений ни у кого из нас более не нашлось. А самолеты вернулись в эту точку снова. К сожалению, это было слишком далеко для того, чтобы накрыть их нашей ПВО…

Пораскинув мозгами, мы выслали в том направлении разведгруппу. Место предполагаемого десантирования от нас было достаточно далеко, порядка четырехсот километров. Сколько я ни напрягал голову, но так и не смог объяснить себе, чем именно был вызван интерес потенциального противника к этому глухому району. Именно противника, ибо никаких дружеских жестов со стороны Запада никто из нас не ожидал. Воспользовавшись приездом генерала, я улучил момент и утащил его на пару слов. Дел у Тупикова здесь хватало выше крыши. Он решительной рукой, как только встал на ноги, взялся наводить порядок в нашей танковой вольнице. Не хочу сказать, что там до него царил непроходимый бардак. Но одно дело, когда танковым полком командует капитан запаса, еще недавно мирно трудившийся на гражданке, и совсем другой расклад — когда бразды правления находятся в руках у генерала с более чем тридцатилетним опытом управления подобными частями. Как организатору и управленцу, Тупикову здесь просто не было равных. Поэтому в один прекрасный день по восстановленной железной дороге пришел эшелон. Грузовые платформы поскрипывали под тяжестью боевых машин. Очередной склад, еще один танковый полк… В этом хранилище уже не наблюдалось такой разносортицы, как в первом. Двадцать шесть танков Т-72Б. Соответственно количеству бронетехники заскладировано и стрелковое оружие. И тоже более современное. Одних только АКМС насчитывалось около полутора тысяч штук. Хватало и прочего вооружения, хотя его оказалось не так много, как я предполагал. А вот боеприпасов, особенно снарядов для танковых пушек, имелось в избытке. Генерал аж крякнул от удовольствия, просматривая ведомости. Теперь самой основной проблемой стало отсутствие экипажей. К сожалению, танкового училища в пределах досягаемости не нашлось. Приходилось изворачиваться, уповая на собственные кадры.