Богини советского кино - Федор Раззаков

«Я пошла в кино, чтобы через него оказаться в театре. В театре я показываться не могла потому, что, во-первых, страшно боялась, а во-вторых, ни в какой театр, кроме БДТ, живя в Ленинграде, естественно, я не хотела, а в БДТ… Показываться и не быть принятой было равносильно потере уверенности в себе на много лет. Человек, проигрывая, очень теряет в своих запасах. После окончания учебы я так построила свою жизнь в фантазиях: надо будет сняться в каком-то фильме, где я замечательно сыграю и где меня кто-нибудь увидит и пригласит к себе в театр…»

1970 год должен был запомниться Нееловой с самой лучшей стороны, поскольку ее дела шли на лад, причем по всем направлениям — как в творчестве, так и в личной жизни. Начнем с первого. Именно тогда на экраны страны наконец-то вышел ее дебютный фильм «Старая, старая сказка» (он ждал своей премьеры больше года), после которого наша героиня проснулась знаменитой. И практически сразу после этого ее снова пригласили сниматься в кино, причем опять в главной роли.

Фильм назывался «Цвет белого снега», а его режиссерами были москвичи Суламбек Мамилов и Анатолий Васильев, которые только что закончили двухгодичные режиссерские курсы и свой дипломный фильм решили снимать не в столице, а в Ленинграде. Главную героиню они искали среди сотни молодых актрис, но ни одна из них не подходила по типажу (нужна была девушка «с чудинкой», которая должна была сыграть контролершу в метрополитене по имени Надя). Пока однажды ассистент по актерам не обнаружил фотографию Марины Нееловой в картотеке актерского отдела «Ленфильма». Ее пригласили на пробы и практически с ходу утвердили на роль. Однако члены худсовета были против ее кандидатуры, но их убедил Марлен Хуциев, который, воздев руки вверх, буквально прокричал: «Да вы что, обалдели?! Это же вылитая Анни Жарардо!»

Съемки в этом фильме круто изменили не только творческую жизнь Нееловой, но и личную: в процессе работы у нее случился роман с одним из авторов картины — режиссером (и актером — он работал в Театре на Таганке) 30-летним Анатолием Васильевым, который вылился в брачный союз. После этого Неелова переехала с мужем в Москву, где ее тут же пригласили работать в театре. Однако повременим с этой темой и продолжим «личную тему».

Вспоминает А. Васильев: «С Мариной у нас все само собой пошло. Была влюбленность, мы начали, как сейчас говорят, сожительствовать. А потом я перевез ее в Москву (я — коренной москвич). Свадьбу справляли в ресторане „Арагви“, мне хотелось, чтобы все было красиво и по-человечески. Потом, правда, пожалел об этом. Надо было дома торжество устроить, на мой взгляд, в ресторане нельзя отмечать хорошие события. Но тогда меня понесло в псевдоромантику…

Жили мы с Мариной в жуткой развалюхе. Квартира в „хрущевке“ у станции метро „Водный стадион“ была жутко запущенной. Но я сумел сделать из нее приличное жилье. Сам перекрывал полы, ремонтировал. Жили мы с Мариной там замечательно. Один кайф и удовольствие…»

Итак, в Москве Неелова оказалась в свой «именной» год — в собачий (1970). Как написано о нем в гороскопе: «Это хороший год, Собака на своем месте и востребована. Она занята важными делами и даже не ждет признания — ей достаточно того, что она всем нужна».

Оказавшись в столице, наша героиня спустя некоторое время устроилась на работу в один из здешних театров — имени Моссовета. Попала она туда благодаря актеру этого театра Александру Ленькову, с которым судьба свела ее на съемочной площадке фильма «Ждем тебя, парень» весной 1971 года. Картина снималась на «Узбекфильме», и почти все роли в ней исполняли узбекские артисты. Москвичей было несколько, и среди них Леньков и Неелова, которые играли друзей. Леньков влюбился в свою партнершу и взял над ней некое шефство. Например, он одел ее в модные одежды: сшил ей джинсы из… театральной кулисы, а также дубленку из овечьей шкуры, купленной им в Молдавии. Неелова эти ухаживания приняла, но, будучи женщиной замужней, вела себя с Леньковым исключительно как с приятелем. А тот не терял надежды покорить ее сердце. В итоге стал способствовать тому, чтобы Неелова была зачислена в труппу театра, где он играл, — имени Моссовета. Он рассказал о ней директору театра, охарактеризовав уже не как «вторую Анни Жирардо», а как «молодую Раневскую». После такой похвалы молодую актрису пригласили показаться в театр.

М. Неелова вспоминает: «Я начала репетировать в пьесе, и на пятую или шестую репетицию пришел Юрий Завадский (главный режиссер Театра имени Моссовета. — Ф. Р.). Пришел и весь худсовет. Занятые в будущем спектакле артисты очень волновались, а я на почве всеобщего волнения успокоилась. Завадский никак не мог дойти до моего выхода, он на каждом слове всех останавливал: войди снова, повтори, неправильно. Как Станиславский: не верю. Я же все время стояла наготове, и меня такое положение уже начинало раздражать. Ведь то был мой дебют, а они тут разрепетировались и никак не могут остановиться. Да что ж это такое? Только приготовлюсь, а на сцене снова какая-то заминка.

У меня уже был такой напор, что, не выдержав, я выскочила на сцену. Завадский был ошеломлен, а я в течение двадцати минут не давала ему опомниться ни на секунду. Он, оказывается, был не в курсе, что пришел меня смотреть. Его просто попросили прийти на очередную репетицию и сделать замечания. Юрий Александрович удивленно смотрел на меня, пытаясь понять, кто я такая и что вообще происходит. А я играла и думала: только бы мне до конца дойти, показать, на что я способна…»

В 1971 году восхождение Нееловой к вершинам успеха продолжилось. В том году ее «крестная мать» в кинематографе Надежда Кошеверова пригласила «дочь» в свой очередной фильм — «Тень» по комедии Е. Шварца, где актрисе предстояло снова сыграть главную роль — Аннунциату, преданную и самоотверженную помощницу Ученого. Последнего в фильме сыграл Олег Даль, который был партнером Нееловой и в «Старой, старой сказке». Это совпадение будет затем однозначно интерпретировано досужими умами как роман между двумя актерами. Однако на самом деле романа между ними не было, хотя Неелова, по ее же словам, была влюблена в Даля до умопомрачения. Но актер именно тогда женился на другой женщине (кстати, тоже ленинградке) — Елизавете Эйхенбаум и разрушать этот брак вряд ли бы захотел (он продержится до конца его жизни).

После съемок в «Тени» предложения сниматься в других картинах посыпались на Неелову со всех сторон. Причем это были разные картины и роли. Так, в упоминавшемся выше узбекском фильме «Ждем тебя, парень…» (1972) она сыграла свою современницу — комсомолку Люсю, а в телефильме «Принц и нищий» (1972) — Принцессу, в «Сломанной подкове» (1973) — эстонскую девушку из ХIХ века Лейду Петерсон, а в «Монологе» — вновь свою современницу, внучку профессора Нину. Из всего перечисленного самое сильное впечатление как на критиков, так и на зрителей произвела последняя работа Нееловой, которая по праву вошла в сокровищницу советского кинематографа. Кстати, попала туда актриса благодаря собственной настойчивости. Она долго караулила Авербаха в коридорах «Ленфильма», периодически специально пападаясь ему на глаза. Одно из таких «случайных» столкновений и решило исход дела — режиссер обратил-таки внимание на молодую актрису. И, как показало будущее, совершенно не ошибся в своем выборе.