За кулисами путча. Российские чекисты против развала органов КГБ в 1991 году - Андрей Пржездомский

Андрей еще не успел дойти до Дома-музея Шаляпина, который располагался в небольшом особнячке рядом с посольством, как увидел движение техники. В свете фонарей мелькнули какие-то тени, затем появились боевые машины пехоты с зажженными фарами. Он с удивлением не обнаружил ни впереди, ни сбоку от передней БМП[124] никакого сопровождения, которое бывает обязательным в случае передвижения войск: ни машины ГАИ или военной автоинспекции, ни на худой конец просто какого-нибудь милицейского автомобиля. По самому центру ночной столицы, охваченной безумством противостояния, совершенно самостоятельно, без всякого прикрытия, двигалась колонна гусеничных машин, как будто это происходило на проселочной дороге рядом с военным полигоном.

В сторону вереницы выползающих на площадь Восстания БМП потянулись люди. Некоторые буквально бежали, стараясь, видно, успеть к началу страшного спектакля под названием: «Они не пройдут!». Со всех сторон стали раздаваться проклятья в адрес военных:

— Фашисты! Убийцы!

СТАТЬЯ: «В полночь на Садовом кольце прозвучали первые выстрелы. Стреляли в воздух. В это же время в районе посольства США защитники парламента готовились к отражению атаки. Дорога была перегорожена легковыми автомобилями. Многие опасались применения «черемухи», изготовляли самодельные маски, мочили их в лужах.

Российская радиостанция ежеминутно передавала из здания Верховного Совета о новых подкреплениях, поступающих к путчистам. Информация об этом постоянно сообщалась на радиостанцию москвичами по контактным телефонам. Несколько раз за ночь казалось, что танки вот-вот сомнут баррикады и все будет кончено…»

(Хроника «Как это было на улицах Москвы», «Аргументы и факты», август 1991 года, № 33),

Среди окружающих БМП людей засверкали яркие вспышки. Это было так неожиданно, что Андрей сначала не понял, что это такое.

Вспышки на миг освещали передние машины, сидящих на броне военных, мечущихся вокруг них людей. И только тут Орлов, к своему удивлению, понял: это же вспышки фотоаппаратов! Как на спортивных состязаниях, как при выходе из фешенебельных гостиниц звезд эстрады или из стен аэропорта какой-нибудь знаменитости! По Садовому кольцу шли боевые машины пехоты, которые, быть может, через несколько минут вступят в бой с «защитниками» Белого дома, и десятки людей снимали на пленку это фантасмагорическое зрелище!

Тут Орлов заметил рядом с движущейся колонной два автомобиля, которые, похоже, все-таки сопровождали военных. Но каково же было его изумление, когда он увидел, что это не милицейские машины, а «Волги», в окнах которых поблескивали объективы видеокамер и фотоаппаратов. Видно, немало было людей, которые хотели запечатлеть «исторический момент» начала массовых беспорядков в Москве. Наверное, на этом можно было даже хорошо заработать. Суть не в том. Главное, что в самый напряженный момент противостояния вместо сил правопорядка, которые должны были сделать все возможное, чтобы предотвратить столкновение населения с военными, рядом со звереющей толпой на месте событий находились только «летописцы истории»! А может быть, они были не только «летописцами», но и ее «творцами»?

20 августа 1991 года, вечер. Москва. Садовое кольцо. Улица Чайковского.

Колонна БМП тем временем неумолимо двигалась в сторону Калининского проспекта. Сначала Орлов подумал, что она может свернуть в Большой Девятинский переулок, откуда он только что выбрался. Это был самый короткий путь до Дома Советов. Но военные, видно, знали о том, что переулок намертво «замурован» автомобилями и баррикадами, и поэтому двигались дальше. У Андрея даже появилась мысль о том, что военные и не собираются выдвигаться к Белому дому, и уж тем более его штурмовать. Как оказалось впоследствии, все было именно так. Но тогда в толпе этого никто не знал. Нагнетаемая во второй половине дня двадцатого августа истерия сделала свое пагубное дело — значительное число людей, оказавшихся в те ночные часы на пересечении Калининского проспекта с Садовым кольцом, были уверены: войска идут на подавление главного «очага сопротивления» — Дома Советов. Что и говорить, даже такой сотрудник КГБ РСФСР, каким был майор Орлов, неплохо осведомленный в обстоятельствах, являющихся тайной для многих, и то не мог с уверенностью сказать, куда направляются эти БТР.

СООБЩЕНИЕ: «Колонна боевых машин десанта (БМД) подошла к баррикаде около Дома Союзов со стороны посольства США. Народ попытался остановить головную БМД. Солдаты стреляли боевыми патронами в воздух. Первые машины прорвали цени горожан у американского посольства и движутся в сторону Нового Арбата. В 00.05 21 августа около 20 бронированных машин прорвали первые баррикады на Новом Арбате и двинулись в сторону Дома правительства РСФСР»

(Российское информационное агентство. 21 августа 1991 года. 00.07. Москва).

Несмотря на рокот моторов и лязг гусениц, раздирающих асфальтовое покрытие, Орлов услышал несколько хлопков и тут же понял, что это выстрелы. Откуда стреляли, разобраться было уже невозможно. Толпа, превратившаяся теперь в грозную и агрессивно настроенную силу, все теснее окружала боевые машины. Возгласы негодования, которые не мог заглушить даже нарастающий рев моторов, превратились в беспорядочный шум, среди которого были слышны только отдельные выкрики:

— Убирайтесь вон! Негодяи! Куда прете, суки!

По накалу обстановки Орлов чувствовал: сейчас должно что-то произойти! Беснующаяся толпа, медленно опускающиеся в подземный туннель БМП, хлопки выстрелов — все это не могло закончиться просто так. Джин ненависти был уже выпущен из бутылки. Готовый вцепится в глотку каждого участника событий, он превратил людей, окружающих броневые машины и военных, сидящих в них, во врагов, готовых к смертельной схватке. Впрочем, солдаты — простые мальчишки, некоторые из которых не только не знали существа происходящих событий, но и сами впервые оказались в Москве, — вряд ли готовились к бою. Они ошеломленно смотрели через триплексы — узкие смотровые щели с многослойным стеклом — на озверелые лица окружающих их людей, слышали проклятия в свой адрес и, безусловно, не понимали, в чем, собственно, их вина.

— Сейчас мы их уделаем! — заорал какой-то парень рядом с Орловым. В руках у него была полутораметровая водопроводная труба.

— Дави их, сук! — поддержал его мужичишка в клетчатой рубашке. — Уроем их, гадов! На народ идут! — Он посмотрел по сторонам, как бы ожидая одобрения сказанному.

— Ты, что ль, народ? — со смехом спросил его долговязый парень. — Бодун бомжовый!

— Чо-о? — мужичишка принял агрессивную позу. — Кто я?

Только тут Орлов почувствовал сильный запах перегара, исходящий от него. Запах, который не могли перебить даже выхлопные газы БМП, постепенно заполняющие окружающее пространство.

— Ладно, мужики, не гремите! — крикнул парень с трубой. — Лучше повоюем!

Он подбежал к парапету подземного туннеля, в который уже втягивалась колонна бронетехники, и, широко взмахнув рукой, бросил трубу в передний БМП. Она описала в воздухе дугу, со звоном ударила по броне и отскочила в сторону, не причинив, разумеется, никакого вреда боевой машине.

— Эх, жалко, ничего такого нет! — с огорчением воскликнул парень, только что бросивший трубу.

— Чего такого? — спросил его долговязый.

— Гранаты! Вот чего! — резко ответил тот.

— Ну ты даешь! Гранаты!

— Мужики, сюда! — раздался истошный крик со стороны парапета, огораживающего верхнюю часть туннеля. Все бросились туда.

На медленно продвигающиеся вглубь туннеля БМП теперь уже летел град камней, досок, металлических предметов. Кто-то, видимо, предусмотрительно запасся пустыми бутылками, и теперь они со звоном разбивались о броню, рассыпая блестящие при свете фонарей осколки.

Ночь с 20 на 21 августа 1991 года. Москва. Садовое кольцо. Подземный туннель

Толпа будто остервенела. Всякое очередное удачное попадание в БМП встречалось улюлюканьем, громогласным гоготом и одобрительным ревом. Проезжая часть в туннеле была уже вся усеяна брошенными сверху предметами, но движению боевых машин это, естественно, не мешало. БМП вползали в туннель, перестроившись в две колонны. Одна двигалась по правой стороне туннеля, друга — по встречной полосе, огибая опорные колонны с левой стороны. Фотовспышки продолжали озарять место столкновения, запечатлевая драматические моменты «народного сопротивления хунте». Среди толпы попадались операторы с видеокамерами. Рискуя быть смятыми толпой, они тем не менее не забывали включить подсветку, чтобы изображение было более ярким и четким.

Кое-где на фоне ругани и мата слышалась английская речь, а возле опрокинутой урны Андрей заметил двух японцев, один из которых снимал происходящее на видеокамеру, а второй, суетливо озираясь, шептал что-то в поднесенный к лицу диктофон. «Репортаж с места событий», — понял Орлов, и ему страшно захотелось подойти к ним и врезать как следует, чтобы упала на мостовую и разлетелась вдребезги дорогая японская камера. То, что происходило в районе туннеля, казалось Андрею постыдным и унижающим достоинство его страны.