Виа Долороза - Сергей Парфёнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Эх, полным– полна моя коробочка! – затянул он звонко.
– Есть и ситец и парча! – нестройным хором подхватили гости.
– Вот это по-нашему! – одобрительно усмехнулся Бельцин и с лихим треском начал отстукивать мотив у себя на бедрах.
Залихватский аккомпанемент раззадорил отдыхающих. Их голоса стали громче, – они позабыли о готовящемся обеде. Рядом с Бельциным сидел и старательно подпевал мэр Москвы Павел Харитонов, – он всегда старался оказаться поближе к президенту России. Слуха у него не было, но он упорно продолжал тянуть песню, безбожно перевирая мотив. Бельцин неодобрительно покосился на него, а потом вдруг пару раз размаху треснул его ложками по голове. Харитонов осекся на полуслове и замер, судорожно глотая воздух, словно выброшенная на берег рыба. Увидев ошарашенный вид мэра, Кожухов и Чугай, едва сдержались, чтобы не прыснуть со смеху, а Бельцин, увидев, что его выходка понравилась, принялся звонко отбивать ритм – раз себе по бедру, раз по голове несчастного Харитонова. Харитонов вымучено улыбался, дурашливо таращил глаза, стал от этого ещё больше фальшивить, но стойко допел песню до конца. Когда песня закончилась, Бельцин отложил в сторону злосчастные ложки и расплылся в довольной ухмылке:
– Полезный инструмент! Особенно для тех, кто поет не в унисон…
После своего замечания он многозначительным взглядом обвел притихших соратников, – большинство из них поспешили скромно потупить глаза, и только сидящий с прокисшим видом Харитонов решился возразить.
– Будешь тут петь в унисон, когда твою голову вместо барабана используют, – протянул он обиженно. – А моя голова, Владимир Николаевич, плохо подходит в качестве музыкального инструмента… Я-то надеялся, что вы найдете ей более достойное применение…
Бельцин снисходительно похлопал его по спине.
– Ладно, ладно, Гаврилыч, не обижайся! Певец ты никакой… Так что лучше помолчи в другой раз, – а затем повернулся к Абаеву. – Улан Абишевич, не томи, дорогой… У тебя тут такие ароматы доносятся…
Абаев, отодвинув в сторону баян, встал и опять подозвал к себе шеф-повара. Тот, как заправский солдат подбежал, держа в руке деревянный кептер – большую ложку для помешивания. Абаев сказал ему что-то по-казахски, и повар, согласно кивнув, быстро удалился. Вскоре показалась красочная процессия – несколько женщин в национальных одеждах мелким шагом несли к ним блюда с пловом. Сидящие, как по команде, повернули головы, – от широких тарелок, на которые был выложен плов, волнами исходил пряный запах. Следом за пловом несли подносы с казахским хлебом шельпек, приготовленным в казане в кипящем жире, а за ними – аппетитные круглые баурсаки – толстые пышки из кислого теста. Первой в процессии шла девушка в расшитом бисером головном уборе. Она держала перед собой поднос с небольшой резной кадушкой. Подойдя, она замерла перед Абаевым, а тот, предваряя трапезу, торжественно произнес:
– Друзья! Раньше во время праздников у казахов было принято подавать почетным гостям специальным образом приготовленную баранью голову, но сегодня мы решили немножко изменить нашу трапезу, придать ей, так сказать, более современный вид… Вместо головы барана я предложу вам не менее знаменитый наш национальный продукт – кумыс! Причем, если кто-то из вас думает, что кумыс – это простое кобылье молоко, тот сильно ошибается… Кумыс – это прежде всего тайное оружие кочевников… Чтобы уметь его приготовить нужно владеть настоящим искусством…
Абаев обернулся к девушке и открыл деревянную крышку кадушки. Взяв с подноса большую цветастую пиалу, он зачерпнув ею кумыса и наклонился к Бельцину:
– На, Владимир Николаевич… Пробуй! Это специальный кумыс – праздничный!
Бельцин обеими руками аккуратно взял пиалу, осторожно поднес ее ко рту, а затем большими глотками осушил ее до дна – при этом белые струйки кумыса побежали у него по краям губ, по подбородку и закапали на белую сорочку. Допив, он вернул пиалу Абаеву.
– Ну, как? – поинтересовался Абаев, забирая у него глубокую пиалу.
– Хорошо, только немного непривычно! – ответил Бельцин. Коротко икнув, он утер губы заботливо поданным девушкой полотенцем. Абаев обернулся к гостям.
– Знаю, знаю, что вы думаете! – сказал он хитро. – Мол, нам Абаев тут сказки рассказывает, а потом своей экзотикой попотчует, у нас у всех животы посводит… Так? Не беспокойтесь, уважаемые! Ещё Владимир Даль, создатель словаря русского языка, полтора века тому назад говорил, что предпочитает кумыс всем другим напиткам! А сто лет назад русские врачи организовали в России целую школу кумысолечения… Кумысом в царской России лечили и туберкулез, и болезни желудка, и даже нервные расстройства… И хорошо лечили, между прочим! Ну, друзья, я не буду вас больше утомлять… Прошу к столу! Для непосвященных только напомню, что плов едят руками… Ложки, вилки и прочие атрибуты европейской цивилизации здесь не используются… Эй, красавицы, – обратился Абаев к стоящим чуть поодаль девушкам. – Дайте-ка гостям воды руки вымыть! Да, и кстати… – он снова повернулся к гостям. – Чуть не забыл! Запивать плов полагается зеленым чаем….
Последнее замечание хозяина вызвало со стороны приглашенных единодушный, разочарованный гул.
– Улан Абишевич, коль уж у нас состав интернациональный, пусть уж и стол будет интернациональным. – выразил мнение русской делегации Бельцин. – Предлагаю внести некоторую новацию в трапезу, раз уж мы все равно ее изменили… Считаю, что в меню должны присутствовать вино и водка! У русских говорят, – чем крепче напитки на столе, тем крепче дружба за столом!
Абаев хотел было что-то возразить, но тут к нему неслышно подошел адъютант и наклонившись так, что бы никто не слышал, зашептал на ухо:
– Улан Абишевич, вас просит к телефону госсекретарь Соединенных Штатов. Предупредили, что разговор будет строго конфиденциальный…
Абаев бесстрастно выслушал его, и его широкое скуластое лицо не выразило ничего – ни удивления, ни растерянности. Он лишь невозмутимо обернулся к Бельцину и сказал негромко:
– Владимир Николаевич, мне тут надо отлучиться ненадолго… А ты пока побудь за тамаду…
При этом он прижал руки к груди, показывая, что крайне извиняется… Затем, надев тонкие лакированные туфли, он встал, и, обернувшись к сидящим, произнес:
– Друзья, я буквально на несколько минут вас оставлю… А пока бразды правления передаю Владимиру Николаевичу… Его предложение по поводу вина мы обсудим, как только я вернусь!
Быстрым шагом он направился в сторону юрты, где находились телефоны правительственной связи. Откинув тяжелый войлочный полог юрты, он взял лежащую на столе трубку межправительственной связи и сказал по-английски:
– Абаев слушает…
– Мистер Абаев? Вас беспокоит госсекретарь Соединенных Штатов Джон Мейер, – донеслось из трубки. – Извините… Возможно отрываю вас от неотложных дел, но дело не терпит отлагательства… Скажите, президент России Владимир Бельцин сейчас с вами?
– Да, мистер Мейер… А что случилось?
– Мистер Абаев, у нас есть основания полагать, что на Владимира Бельцина сегодня будет совершено покушение… Мы хотели связаться по этому поводу с президентом Советского Союза, но сожалению телефоны господина Михайлова не отвечают… Учитывая, что под угрозой может находиться жизнь мистера Бельцина, мы решили связаться непосредственно с вами…
Абаев молчал. На другом конце провода забеспокоились.
– Мистер Абаев, вы меня слышите?
– Да, мистер Мейер… Скажите… А известно, каким образом должно быть совершенно покушение? – По нашим данным скорее всего будет предпринята попытка сбить самолет с российским президентом. В этой связи хотелось отметить чрезвычайную активность ваших истребителей в районе… Э-э… В районе города Актьюбинск…
– Я понял, мистер Мейер, – ответил Абаев спокойно. – Спасибо за информацию…
– Желаю успеха, мистер Абаев…
Абаев положил трубку и задумался. Покушение на Бельцина? Что это? Ошибка или провокация? А вдруг действительно что-то готовится? В наше смутное время ведь всё может быть… А с другой стороны… Ему, как будущему премьеру обновленного Союза, совсем бы не помешало иметь в своей копилке такой аргумент, как предотвращение покушения на президента России! Ему бы это очень пригодилось… И для повышения авторитета… И для влияния в на Бельцина… Абаев подошел к телефону прямой связи с Президентом СССР и снял трубку. Телефон молчал – сигнала в трубке не было. Лицо у Абаева приняло озабоченное выражение.
"Похоже, что американцы все-таки не зря подняли тревогу…" – подумал он и его и без того узкие, раскосые глаза ещё больше сузились и превратились в две тонкие черные стрелочки.